В центре зала стояла статуя. Это была худая девушка, за спиной ее — огромные крылья. Девушка сложила руки на груди крест-накрест, и лицо ее, красиво выточенное, было преисполнено скорби.
Тантра все глядела в мертвые глаза, а потом вдруг упала на колени и опустила голову. Сердце ее разрывалось на куски от боли и страха. Такое бывает, когда оказываешься в безвыходном положении и на кону — твоя жизнь. И Тантра уже чувствовала это прежде.
— Я обманул тебя… таково заклятие… — холодно сказал слепой, возникая за ее спиной.
— Будь проклят ты, и маг, что заклял тебя! — закричала Тантра, начиная биться головой о пол.
— Отсюда есть выходы. Но ты умрешь от голода и жажды, прежде чем найдешь их.
— Пошел прочь! — Тантра телекинезом швырнула в призрака факелом. Слепой исчез, а факел потух.
Прошло несколько томительных минут. Девушка постепенно приходила в себя, ее всхлипы стихали, и наконец она сняла со стены горящий факел и пошла обратно.
Тишина бы владела этой непроглядной тьмой, если б не шаги Тантры да трещание огня. Она не теряла надежды, и надежда вела ее, как и свет в собственных руках.
Но тупик за тупиком, совершенно на вид незнакомые повороты, бесконечные часы и то, что Тантра уже хотела есть и пить, сделали свое дело. Девушка поняла, что совершенно заплутала, и осознание этого изгнало из ее сердца даже слабый огонек надежды.
Она кричала, пока ее голос не охрип настолько, что даже просто говорить вслух было сложно. Чтоб не сойти с ума, Тантра подбадривала себя разговорами сама с собой, но от этого-то и казалось, что она свихнулась, потому что странно одиноко звучал ее слабый голос.
Бывали моменты, когда Тантра уже не могла заставить свое тело повиноваться. Тогда она просто садилась на холодный пол и погружалась в полусон-полусмерть. Потянулись вторые сутки пребывания ее здесь, затем третьи, четвертые, пятые… Они казались ей сном, давящим на голову. Тантра пыталась сопротивляться, бывало, часов по двенадцать шла, выискивая путь, но потом странное состояние вновь ею овладевало, и она снова засыпала — бывало на сутки-двое. Желудок ее тоже сначала будто бы вопил, требовал еды, но потом вдруг смирился, голод пропал, и лишь жажда иссушала девушку. От смерти ее спасло то, что в одном из коридоров стены были мокры и капельки воды выступали на них, и Тантра слизывала эти капельки, а потом садилась и думала, что умрет. Кому только в голову могло прийти выстроить под замком эти проклятые катакомбы? Но потом не оставалось ни на что времени, хотелось лечь, забыться и умереть.
И вот на седьмые сутки Тантра уже не вставала. Она лежала, не чувствуя холода покрытого изморозью пола, не чувствуя уже собственного тела. Мрак надвинулся на ее сознание, и последней мыслью было: «Как глупо!» Она, точно последнее зарево перед смертью, осветила сознание Тантры, а потом все окончательно потухло.
Она видела сон. Летний дождь с грозою волнуют вампирский парк, и теплые капли стекают по ее лицу… она оборачивается и видит, что Грэт сидит на скамье. Тантра села рядом с ним и, поцеловав, спросила:
— Отчего ты грустен?
— Оттого что ты мертва, моя милая, — глухо отвечал Грэт.
— Нет, я жива, я рядом с тобой.
Но Грэт печально покачал головой.
Молния озарила небеса, затянутые черными тучами.
— Нынче лето, нынче тепло, хорошо, — сказала Тантра, смеясь от радости. Ветер зашевелил ветки дерева, под которым они сидели, и капли с листьев упали на них. Благоухание лип заполнило собой парк.
Молнии продолжали носиться по небесам, точно в нелепой гонке пытаясь догнать друг друга. А дождь был прохладен и свеж.
— Наверное, нам стоит отойти от дерева, вдруг ударит молнией, — говорила Тантра, оборачиваясь к Грэту, но его рядом не было.
Она вскочила и побежала, босыми ногами окунаясь в теплые лужи. Нигде не было Грэта, и Тантре стало тоскливо. Она крепко-накрепко зажмурилась, как обычно во сне, надеясь, что картина станет другой.
Она и стала другой. Тантра стоит во дворике Норлек-лайда и видит Грэта, лежащего в гробу. Наверное, он спит… вот ему будет радость.
Тантра тормошит его, и глаза его открываются. Девушка отшатнулась в ужасе, потому что глаза, обычно бывшие просто красными, как бывают серыми или голубыми, теперь налились кровью. Кровь заполнила зрачки и белки.
— Ты ведь знаешь, что это значит, — говорило это чудовище голосом Грэта, беря ее за руку и прижимая ладонь к груди.
Тантра знала. Такое бывает у вампиров, когда они умирают от жажды и в течение нескольких дней не пьют кровь.
— Не умирай, выпей мою кровь… — просто сказала Тантра, свободной рукой проводя по пепельным волосам.
— Поздно, моя королева, ты не успеешь найти путь. Марет дал мне кровь, и Селена, и вервольфы, но все они слабы от голода. Люди держат нас в осаде… Ты сейчас видишь сон, и дай я хоть во сне тебя поцелую… в последний раз.
Тантра наклонилась, и мертвые холодные губы коснулись ее виска.
— Ты не умрешь, — твердо сказала Тантра и проснулась.
Над ней нависал черный потолок. Девушка, не имея сил встать, поползла к стене. Здесь точно кто-то шепнул ей на ухо решение, и перед ее затуманенным взором встала картина, как должен выглядеть магический символ призыва духа из небытия.
Вот готов он и расплывается перед глазами, и нет больше сил, и смерть кажется райским покоем, но Тантра сказала слабым голосом, чувствуя, что жизнь уже уходит из тела:
— Отец… Первоначальный… ты слышишь меня? Приди и позволь мне спасти твой народ… дай мне выход отсюда… Отец…
Тантра не могла толком понять, что двигало ее языком, когда она призывала Отца всех вампиров, но он пришел в тот миг, когда был более всего нужен.
Призрак, сквозь которого просвечивалась стена, замер. Тантра лежала у его ног, чуть приподняв голову.
— Вставай, дочь моя. У тебя впереди длинный путь. А в запасе час, ибо через час душа Грэта расстанется с телом навсегда. — Голос Отца был глух.
Призрак повернулся к ней спиной и быстро зашагал вперед. Откуда взялись у Тантры силы, но она встала и, держась за стену и щурясь, пошла следом за Первоначальным. Одна лишь мысль владела ее сознанием — дойти бы, глянуть на Грэта. Пусть придет за мной смерть, лишь бы не за ним…
Первоначальный шел, а Тантра ползла, думая в недоумении, как в ней есть еще силы переставлять ноги. Но она ползла упорно, не позволяя себе ни секунды покоя. И туман, застилающий ей глаза, стал постепенно рассеиваться.
Может, час уже прошел?
— Я провел тебя, Тантра. Учти, ты обещала спасти мой народ, — предупредил Первоначальный и растворился серым туманом.
Тантра подковыляла к двери и, приоткрыв ее, выскользнула, задыхаясь от свежего воздуха, пахнувшего ей в лицо. Ее волосы разметались, и ветер этот казался слаще всего, что на свете есть.
