Упырь наводил на людей ужас одним лишь присутствием своим. Он не боялся серебра, которое мелькало то тут, то там, он вгрызался в глотки с отчаянной яростью, и пораженные его страшным ликом люди в ужасе отступали. Бок о бок со старым другом сражался Граф. В его руках плясала огненная магия, но философ был без кольчуги, и посеребренный меч, вонзившийся в его спину, оборвал тысячелетнюю жизнь. Захлебываясь собственной мертвой кровью, Граф медленно опустился на землю. И долго его глаза не хотели закрываться, веки подрагивали, а изо рта тонкой струйкой лилась кровь, но потом ресницы сомкнулись…
— Прими в свое царство, мой друг… — прохрипел он, сжав руками голову, и тогда умер.
Упырь, увидев смерть друга, просто взбесился. Он погнался за тем мечником, что ударил Графа, схватил его за шиворот и, подняв над головой, стал раз за разом пронзать мечом его грудь. Упырь сжал зубы, и смерть уже давно пришла в то тело, но вампир продолжал кромсать юного воина. Слезы лились по лицу Упыря, наконец он отбросил бездыханный труп и вернулся туда, где лежал Граф. Он стал у тела друга, и орда людей хлынула к нему. Упырь так и не смог сообразить, когда серебряные стрелы одна за одной прошили его насквозь. Меч выпал из дрожащей руки, Упырь попятился, недоуменно глядя на оперения, торчащие из его груди, а потом упал рядом с Графом, прижал руки к животу и медленно опустил веки. Небо для него навечно померкло.
Но бой наконец-то закончился. Берег Ниаса был завален мертвыми телами… Людей осталось человек десять, и все они испуганно сжались возле Стрелка, нечистых же — раза в три больше, но не были средь них ни вервольфы, ни колдуны, все вампиры — и лишь один мертвец.
Уцелевшие нечистые пошли к людям.
Странно. Еще минут десять назад берег этот был адом… а нынче здесь так спокойно, и луна изливает свой неторопливый свет на мертвые тела и на вампира, который, хромая, брел к Стрелку.
Это был Грэт. Все его тело и руки залиты были кровью. За собой он волочил меч, а в глазах его застыло странное равнодушие.
— Тор, друг мой, ты жив?
Тоскливый вой был ему ответом. Гектор, весь измазанный своей и чужой кровью, бежал к Грэту. Около него он обратился в человека, а глаза… В ночь давным-давно, когда несколько вервольфов не вернулись с охоты, Грэт уже видел у царя такие глаза.
— Ни одного не осталось… — прошептал Гектор, кусая руки. — Все мои… нет их… Ни одного не осталось вервольфа… брат мой…
Грэт положил ему руку на плечо.
— Зато их волчицы будут знать, что они умерли победителями…
Сдержанный смех раздался за спиной Грэта. Вампир обернулся и увидел, что это Стрелок, окруженный телохранителями.
— Не смеются перед смертью, — сухо сказал Грэт.
— Победили в этой войне! Насмешил, нечистый, вы победили в первом бою, но близится второй.
— Что ты сказал? — Гектор подскочил к нему и схватил за грудки. При виде вервольфа телохранители не выдержали и бросились прочь.
— Что слышал, царь… Идет сюда еще одна армия, и не уйти вам, ибо она идет с обеих сторон, с обоих берегов Ниаса. Да, я умру, но и нечистому племени придется отправиться следом за мной.
Гектор и Грэт переглянулись. Тотчас же Грэт вздрогнул и обернулся, потому что окровавленная рука опустилась ему на плечо.
— Он не лжет, брат мой, — прохрипел Юлиус, указывая на южный горизонт.
Темная тень показалась на нем. Зрение вампира остро, а сердце, к счастью, давно умерло, иначе остановиться бы ему от отчаяния, ибо тенью той была несметная армия, шагающая к Ниасу. Не было времени раздумывать о военных планах людей, об их коварстве — Грэт вмиг смирился со смертью.
— Где девчонка, что была на драконе? — заорал он, подскакивая к Стрелку.
— Я подстрелил ее, и она свалилась в Ниас.
Гектор поднял лицо к луне и, сменив облик, дико завыл. Его вой прокатился по берегам, задыхаясь эхом.
Грэт так укусил губу, что кровь потекла по подбородку, но он ее не замечал. Вампир молча поднял руку с мечом и вонзил клинок в шею Стрелка. Тот даже не застонал, с ненавистью глядя на вампира. Но потом смерть взяла свое, и тяжелые веки опустились.
Грэт же, вытащив клинок, кивнул Юлиусу и Гектору и побрел к ледяному мосту.
— Царь вервольфов раньше никогда не отступал.
— Какая разница? Я просто не хочу, чтоб наши тела достались им… Все равно ведь к смерти идем? — Грэт с жуткой безнадежной усмешкой указал на северный берег, где ярко горели факелы еще одного людского отряда.
— С обеих сторон… они хотят дождаться рассвета… — Юлиус, не отставая, шел за Грэтом. Некоторое время вампиры и волк молчали, шествуя бок о бок по ледяному мосту. Луна освещала серые лица, серебристую морду, кровавые саваны…
— Ведьма умерла? — с сожалением спросил Юлиус.
— Она упала в эту проклятую реку… — Гримаса перекосила лицо Грэта.
Гектор вдруг побежал вперед и исчез во тьме.
— Тор? Тор, ты куда?
Волчий вой, а следом радостный крик уже человека. Грэт и Юлиус подбежали к замершему на корточках Гектору у недвижимого тела.
— Ведьма… — слабо улыбнулся Юлиус. — Она ведь жива еще.
Грэт бросился на колени перед телом, подтянул голову к себе и прижал к своей груди. Изо рта Тантры вырывался пар, волосы заиндевели, а на платье со стороны руки темнела кровь.
— Просыпайся… ну, очнись… — отчаянно пробормотал Грэт, тормоша девушку.
Она закашляла и открыла глаза.
— Бой закончен? Мы победили? — спросила она охрипшим на морозе голосом.
— Нет, моя королева, — сказал Грэт, целуя ее в лоб.
— Факелы? С обеих сторон? Люди?
— Да… — протянул Юлиус.
— Мы что, умрем? — Голос Тантры вознесся до детского.
— Ты — нет, ведь ты не боишься света… — Глаза Грэта засветились и вдруг погасли. — Но я бы мог отнести тебя на руках куда-нибудь… Мы все могли бы улететь, кто-нибудь бы понес и Гектора.
— Оглянись по сторонам, друг… Заметь, светло так стало… — печально вздохнул царь, принявший человеческий облик.
Грэт обернулся к южному берегу и оцепенел. Яркие костры горели, рассеивая спасительную тьму, и если б не лежали нечистые на льду, а стояли, давно бы прошить стрелам их насквозь.
— Выбирайте, мертвецы!.. — Над Ниасом понесся голос, усиленный магией. — Либо встаете вы, и мы казним вас милостивою серебряной стрелой, либо лежите там до рассвета, пока солнце не сожжет вас…
В главном зале Черного замка беспокойно было в ту ночь. Оборотни, вампирши, ведьмы собрались там не в первый раз, собрались, чтоб послушать сморщенную старую колдунью, которая сидела на треножнике у камина.
— Что ты видишь, Мать? — спросила наконец одна из ведьм.
