Граф лукавил, до рассвета оставался еще час, но когда Грэт устало опустился в гроб и накрылся крышкой, хозяин замка задумался.
А потом он встал, зажег свечу у себя в кабинете и, вытащив пергамент и перо, снова задумался. Через десять минут письмо его к сестре было дописано. Щелчком пальцев призвал Граф свою любимицу — летучую мышь — и пробормотал заклинание, мысленно представляя себе путь до замка и до комнаты Ванессы. Воспоминания Графа стали воспоминаниями летучей мыши, ею вдруг овладело дикое желание добраться до того места, и она, взмахнув перепончатыми крылами, вылетела через открытое окно. Ей предстоял долгий путь навстречу восходу и солнцу, но магия неотвратимо жгла ее, и уже на следующую ночь Ванесса получила весточку от своего брата.
Глава 3. Заговор в замке
Летучая мышь забилась в окно около полуночи. Ванесса тут же вскочила и отодвинула раму, впуская вместе с посланницей и холодный воздух, но из пяти присутствующих вздрогнула лишь одна, ибо остальные четверо не чувствовали холода, они носили его в себе.
Их было пятеро. Ванесса, древнейшая из вампирш, прелестнейшая и умнейшая из них, казалась красивой молодой женщиной, чьи щеки белы, а темно-русые волосы в беспорядке разметаны по плечам. Одета она была в строгое темно-красное платье.
Муж ее, Упырь, был худощав, как все вампиры, бледен, как камни в стенах храма, и красноглаз точно демон, а на лице его застыла вечная угрюмость.
Второй вампир, Юлиус, был невысокого роста, но крепко сложен, черноволос, и сквозь красноту его звериных глаз просвечивалась природная синева. На коленях его сидела человеческая девушка, румяная, волосы ее были черны, как крылья ворона, а глаза точно небеса в ясный день. Ее звали Мидой.
А третий вампир, самый юный из бессмертных, лишь недавно начавший считать второе столетие жизни, стоял неподалеку от окна. Он был очень высокого роста, плотный, мускулистый, но с корявыми чертами лицо его почти никогда не пребывало в гневе, им всегда владела задумчивая отрешенность. Его звали Маро, и в замке у него была почетная должность — следить за людьми из подвала, несчастными пленниками, находящимися в скотском состоянии и вынужденными кормить вампиров своей кровью. Но сейчас Маро был со своими друзьями, оставив на время свое хлопотное занятие.
Ванесса распечатала письмо, села рядом с Упырем и стала про себя читать. Упырь положил ей на плечи свои длиннопалые руки и спросил хрипло:
— Что пишет Граф?
— Будто этот парень, Грэт, главарь той шайки вампиров, приходил к нему.
— И что? — оживился Юлиус, до того пребывавший в мрачной задумчивости.
— Сейчас, подожди… Представляешь, он предложил Графу, — Ванесса охнула и быстро зашептала, резко понизив голос, — присоединиться к союзу вампиров и оборотней. И… Грэт догадывался о том, что в замке есть недовольные Виртом. Мы то есть. Но Граф был вынужден отказать Грэту, потому что проклятие Первоначального еще действует.
— Ведь Граф не знает о Марете, — улыбнулась Мида.
— Тихо ты, — обеспокоенно сказал Маро, — я не хочу, чтоб кто-либо узнал, иначе двенадцать лет моего труда пойдут насмарку.
— Мне кажется, — медленно начал Упырь, — что пришло то время, ради которого мы растили Марета. Сколько тревог… сначала наложить на твою матушку, Мида, заклятие, потом подстроить их встречу с королем, да еще и в определенное время. Твоя мать пожертвовала своей честью и жизнью ради нашего плана, вечная память той славной смертной женщине. Потом мы должны были сделать так, чтоб Марета не приняли за полукровку и не уничтожили, потом вырастить не полубезумным скотом, а обычным ребенком, дать ему ум и воспитание, да так, чтоб никто ничего не заподозрил. Все ж ты молодец, Маро, ты был с ним все годы. И вот дорос наконец мальчик до того, что если и не может управлять замком, то хотя бы уже вступил в разум. Время, которое мы столько ждали, пришло, и кровь Первоначального играет не только в жилах Вирта.
— Удачно совпало, — продолжил Юлиус, — что, объединившись, вервольфы и вампиры леса сами предложили нам союз. Может, нечистые станут великими? Для этого нужен надежный оплот — замок, но Вирт никогда не впустит их сюда. Значит, век Вирта-короля закончен. Без малого тысячу лет правил он нами, и разве унаследовал он ум отца своего? Быть может, это передастся через поколение… Пиши, Ванесса, ответ своему брату, расскажи обо всем.
Ванесса взяла пергамент, перо и вопросительно уставилась на Юлиуса. Тот вздрогнул, очнувшись, и начал диктовать:
— «Граф, здравствуй! Надеюсь, ты в добром здравии и расположении духа, о мудрейший из нас. Помнится, в письме ты рассказывал о том, что был вынужден отказать Грэту, повелителю вампиров леса. Но в замке полно недовольных Виртом. Я знаю, что ты скажешь: проклятие Первоначального. Условие было — кровный потомок, и я рад сообщить, что у Первоначального двенадцать лет назад родился внук. Ты знаешь похотливость Вирта. Мать моей служанки, смертная женщина из подвала, согласилась стать матерью будущего короля. Мы наложили на нее особое заклятие, подстроили все… В общем, она родила сына, но, к сожалению, умерла через год. Мы с помощью смотрителя подвала Маро воспитали мальчишку, и он с детства знает, для чего был рожден. Итак, главная преграда устранена. Сообщи об этом Грэту, а так же то, что в ночь с двадцатого на двадцать первое октября мы будем ждать его и царя вервольфов у озера, близ границы с Темной территорией. Нам есть о чем потолковать с ними. Никогда не видевший, но глубоко уважающий тебя Юлиус».
В ту ночь сильно повезло заговорщикам, ибо Граф уговорил Грэта погостить в замке еще некоторое время — добровольный изгнанник выпытывал у вампира последние новости, и это заняло немало времени. Потому-то, когда постучала летучая мышь в окно, Грэт еще сидел в кресле у камина. Но кто знает, как повернулась бы история Катарии, случись все иначе.
Граф прочитал письмо и поднял сияющие глаза на гостя.
— Мне есть что тебе рассказать… чем тебя порадовать. А ты счастливчик, главарь шайки, редкостный ты счастливчик…
Узнав все, Грэт согласился распить с Графом бутыль вина, и все тосты провозглашались за маленького мальчика Марета.
— Как же все-таки мне повезло, — бормотал Грэт, забираясь в гроб и закрывая за собой крышку, ибо рассвет близился. Уже к следующему утру Гектор все узнает…
Ночной воздух приятно ласкал мысли вампира, а настроение у него было просто превосходное. В те минуты стремительного полета Грэт не сомневался в удачности своего плана. Не будь его сердце мертвым, оно давно бы от радости разорвало грудную клетку.
Из последних сил, когда недалеко было до рассвета, Грэт приземлился в селении вервольфов, нашел царскую берлогу и рухнул туда.
Малия испуганно ойкнула, бросилась к нему, но тот уже поднялся со счастливой улыбкой на лице.
— Редко в последнее время видела тебя таким… Ты хочешь сказать!.. — Малия прижала руки ко рту. — Ты хочешь сказать, все получилось?
