– Мама говорила мне никогда не доверять морякам.
Как и предсказывали Феран и Ларон, поселения видарианцев были уничтожены, а морские птицы и тюлени кормились останками мертвых тел. Убедив Банзало в том, что самое страшное уже произошло, они смогли развернуть корабль и отправиться в долгое путешествие вокруг континента, назад к Гелиону. По-прежнему не было и следов боевого эскадрона Варсоврана, а тропическое небо над головой оставалось облачным и хмурым.
– Вероятно, флот пришел с севера, – сказал Феран, обращаясь к Банзало после того, как переговорил с Лароном. – Если они сначала стерли с лица земли поселения, а затем разбили ваши корабли у Жироналя, полагаю, дальше они отправились на юг, прокладывая путь вокруг побережья и уничтожая всех, кого обнаружат среди руин. Когда они окружат Торею, то откроют собственные центры по добыче золота в богатейших городах, а их корабли станут патрулировать, не допуская посторонних.
Банзало мрачно смотрел на волны за кормой:
– Там, на Торее, так много богатств. Их хватило бы на всех. Почему они так поступают?
Ларон припомнил, как сам Банзало объявил континент своей собственностью, но решил, что не стоит произносить это вслух.
– Таким образом он сможет контролировать все золото Тореи, которое будет попадать на Акрему и Лемтас, – произнес Ларон. – Если он будет тратить лишь ограниченную часть добытых сокровищ, возможно, не произойдет существенного падения курса золота по всему миру.
– Мудрые слова для такого юного мальчика, – фыркнул Банзало.
– Простите, регент, но вы задали вопрос.
Чувство подавленности и гнев захлестывали Банзало, но опытные правители знают, как подавлять и скрывать эмоции. Несмотря на знатное происхождение, Банзало не хватало ни ума и опыта, ни дальновидности. Он повел своих подчиненных вперед, в неизвестное будущее, но не был способен проявлять добрую волю и мужество перед лицом поражения. Не был он способен и принимать чужое мнение. Он распрямился и ударил Ларона по лицу. Точнее, попытался ударить, потому что «юноша» перехватил его руку. А потом Ларон стиснул запястье регента. Банзало закричал, перекрывая воплем хруст ломающихся костей.
Двое из людей Банзало кинулись ему на помощь, но замерли, взглянув в огромные, сверкающие глаза и заметив обнажившиеся клыки. Медленно и с трудом Ларон подавил внезапный приступ голода. Наконец он отпустил руку Банзало, которая искривилась под странным углом.
– Никто, кроме меня, на борту «Лунной тени» не знаком с глубоководной навигацией, регент, – тихо и отчетливо проговорил Ларон. – Я предлагаю вам проявлять больше уважения к тем, кто стоит между вами и весьма неприятной смертью.
Колени Банзало подкосились, и он опустился на палубу, поддерживая левой рукой сломанное запястье.
– Врача! Позовите врача! – простонал Банзало, едва переводя дыхание.
– О, вы будете удивлены, но врач здесь тоже я, – отозвался Ларон.
Варсовран прошел по сходням глубоководного корабля и ступил на почву Диомеды. На самом деле это были всего лишь камни пристани, но суть от этого не менялась. Император прибыл, Торея покорила часть Акремы. У Варсоврана было полно времени, чтобы оценить величие Диомеды, ее островного дворца, пока его судно шло к причалу, а теперь его взгляд был обращен к представителям только что покоренной державы.
Старший из местной знати и купцов шагнул вперед и поклонился. Причал окружали несколько сотен морских пехотинцев Варсоврана. Сам император остановился перед собравшимися, скрестив руки на груди.
– Вы знаете, кто я, – заявил он на чистом диомеданском, хотя и с легким акцентом. – Вы теперь мои подданные.
– На колени! – рявкнул капитан морских пехотинцев.
Все дворяне и купцы покорно опустились на колени. Варсовран прошел перед ними, глядя то на небо над головой, то на камни мостовой под ногами. Это был символический жест, предназначенный тем, кто осмелится посмотреть на него.
– Я не пират, я – завоеватель. Я покорил Диомеду и вас.
Он продолжил медленное шествие в молчании. Собравшиеся поняли, что от них ожидают покорной реакции на произнесенные слова. И они ниже склонили головы.
– У меня нет намерений отнимать у вас богатство. Я сам очень, очень богат. Мне не нужны ваши деньги.
Варсовран поднял руку и щелкнул пальцами. Две дюжины морских пехотинцев разом шагнули вперед, у половины из них были корзины. Вторая половина стала зачерпывать из корзин золотые слитки и швырять их в коленопреклоненных людей, больно ударяя их по голове и плечам. Дворяне и купцы некоторое время колебались, но потом кое-кто решился подползти ближе и подобрать драгоценный металл. Их примеру последовали другие. Варсовран снова щелкнул пальцами. Золотой дождь прекратился. Окровавленные, перепуганные и изумленные лица обратились к императору.
– До тех пор пока вы будете трудиться и добывать новые богатства, я не трону вас. Но если вы посмеете ослушаться или выступить против меня, я уничтожу вас. Я с вас кожу заживо сдеру, а потом брошу в бассейн с голодными крабами. Однако вы в безопасности. Пока храните верность мне. Если кто-то осмелится тронуть вас, скажите мне, и я сокрушу ваших врагов. А теперь ступайте. Торгуйте, процветайте, копите силы для новой империи.
Сказав это, он развернулся и пошел прочь. Охранники мгновенно перегруппировались и проследовали за императором, а золото осталось на земле перед смущенной и напуганной толпой знати и именитых горожан.
Осмотрев новый дворец, Варсовран извлек из упаковки Серебряную смерть. Его придворный колдун Рекс Эйнзель замер перед повелителем, наблюдая, как император касается металлической ткани кончиками пальцев, тщательно исследует сияющие кольца и соединения кольчуги. Эйнзель испытывал некоторую нервозность в присутствии оружия, сумевшего стереть все следы жизни на целом континенте.
– Теперь уже с видарианцами покончено, так что в моем распоряжении все золото Тореи. А передо мной лежит вся Акрема, – спокойно заметил Варсовран. – А кроме того, у меня есть Серебряная смерть. Что ты думаешь об этом, Эйнзель?
– Это превосходный талисман, Варсовран. Искусство…
– Нас это не должно беспокоить. Ее надо использовать, а не просто восхищаться.
Эти слова встревожили Эйнзеля. Если дело снова дойдет до практики, это может встревожить кого угодно.
– Серебряная смерть обратила Торею в расплавленное стекло, когда Ралзак захотел использовать ее против одного-единственного города, – осторожно сказал Эйнзель нарочито безразличным тоном.
– Ралзак ничего не знал о правилах обращения с этим оружием, о его силе и о возможных ограничениях его действия. Я могу воспользоваться им, не выпуская оружие из-под контроля. Что ты думаешь о моем плане относительно Гелиона?
– Это азартная игра, господин, вы не можете знать, как именно будет действовать Серебряная смерть, – взмолился Эйнзель цепенея от страха.
