Уэнсомер на мгновение задумалась, потом покачала головой:
– Нелепица.
– Утром я спросила ее, что это значит, но она не смогла объяснить. Только сказала, что, возможно, она была Гостьей.
– Ты имеешь в виду, у нее была Гостья?
– Нет: она была Гостьей. Что самое странное, во сне ее речь становится гораздо более сложной и развитой.
– Любопытно, – произнесла Уэнсомер. – Наверное, в какой-нибудь деревне недосчитались местной дурочки.
– Она кажется мне достаточно разумной, но как будто… пустой.
Женщины вернулись к уроку. Уэнсомер тяжело давались некоторые движения и жесты, необходимые для танца живота. Даже для более стройной и тренированной женщины это было бы не просто, а Уэнсомер не могла похвастаться ни тем ни другим. И времени у них было не так уж много. Ученица имела особые причины добиваться совершенства в танце к определенной дате.
– А теперь ноги прямо, корпус от талии вперед, руки над головой, – Сайрет говорила и одновременно показывала.
Уэнсомер попыталась повторить, но не смогла как следует наклониться. Сайрет старалась подбодрить ее:
– Держи позицию, считай: раз, два, три, четыре, пять. Теперь медленно опусти правую руку и сразу же резко подними и отведи чуть назад. Развернись направо, сделай полный оборот. Хорошо. Теперь налево и распрямись.
– Но я уже делала это час назад, – проворчала Уэнсомер.
– Это было час назад. А после этого ты поела. Так что повторим растяжки. Двадцать раз.
Уэнсомер покорно исполнила указания. Сайрет с удовольствием наблюдала, как пластика Уэнсомер улучшалась. Гибкое от природы тело восполняло недостаток опыта.
– Следи за мышцами пресса и ягодиц, подбородок выше, корпус вперед – нет-нет, не опускай голову! Руки резко наверх и чуть назад, не сгибай их. Расслабься и все повтори с начала. Двадцать раз.
– Двадцать раз! Я думала, что это урок танца, а мы только и занимаемся растяжками. Как я смогу разучить танец, если…
Сайрет сохраняла спокойствие. Уэнсомер была не первой ленивой ученицей в ее практике, с такими жалобами она давно свыклась После пробуждения Уэнсомер делала все, что нужно, хотя ворчала и стонала. Но Сайрет хорошо платили именно за то, чтобы она побуждала ученицу к труду, и она честно выполняла свою работу.
– Ты уже знаешь основные шаги и повороты, но исполняешь их с грацией верблюда. Если нам удастся избавить твое тело от грузности, то сам Варсовран замрет на своих подушках, изнемогая от вожделения.
Упражнения на гибкость продолжались до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Сайрет перешла к танцевальным движениям. Уэнсомер неохотно призналась себе, что учительница была права. Многие проблемы, мучившие ее накануне, после растяжек исчезли, позы, казавшиеся трудными, стали совершенно естественными.
– Двигай бедрами по кругу, и когда левая ягодица выдвигается в сторону, сделай маленький шажок левой ногой – да, именно так! А теперь покрути бедрами в обратную сторону и повтори движение направо…
– Шажок тоже?
– Конечно, и повтори несколько раз подряд. Точно так же можно перемещаться назад. Хорошо, очень хорошо.
Теперь Уэнсомер сама почувствовала прогресс и прониклась уважением к Сайрет. Стройная диомеданка с гибкими, красивыми руками была терпеливой и внимательной, обладала даром выявлять и решать проблемы. Она не высмеивала учениц, была заботлива и требовательна.
– Вот этот проход по сравнению со вчерашним днем удается легко. Думаю, я еще никогда не двигалась так плавно. Ты прекрасно умеешь учить.
Сайрет скрестила руки на груди и пожала плечами, затем взглянула на залитую солнечным светом водную гладь, на корабли Варсоврана, блокировавшие остров-цитадель.
– Диомеда всегда поставляла лучших танцовщиц континента, сказала она, не оборачиваясь к Уэнсомер. – Но я отличаюсь от остальных учителей. В определенном смысле я лучше всех.
– Я предполагаю, почему, – осторожно произнесла Уэнсомер. – Королевская кровь.
Взгляд Сайрет замер на лице ученицы.
– Я вспоминаю, что значит быть в твоем положении: утратившей статус, опозоренной. Наверное, это и делает меня сочувствующим учителем.
Добравшись до виллы Уэнсомер, Ларон передал ее дворецкому записку. Его оставили ждать в приемной, слуга принес вино и засахаренные фрукты. Вскоре дворецкий вернулся и провел гостя в дом. Уэнсомер лежала на плетеной кушетке в одной из верхних комнат. Коврики вокруг были завалены свитками и книгами, штук шесть магических стражей зеленого, голубого и красного цвета с телами мышей трудились или играли. Уэнсомер, несмотря на интенсивные занятия танцами, была полновата. Глаза ее смотрели на вошедшего пристально и испытующе.
– Приветствую тебя на моей новой вилле, о единственный вампир.
– Высокоученая Уэнсомер, видеть тебя – огромное удовольствие, – ответил Ларон.
– Но что это за ссадины?! – воскликнула хозяйка дома, резко садясь на кушетке. Она была поражена. – У тебя не может быть ссадин!
– К черту мои ссадины. Я нуждаюсь в твоих рекомендациях; я хочу учиться.
– Учиться чему? Более приятным манерам за обедом?
– Навыкам, необходимым для живых людей. Я больше не обладаю сверхъестественной силой, мои раны затягиваются в течение недель, а не часов, меня легко убить. А еще мне нужна нормальная пища.
– Итак, ты можешь есть?
– Это идет на пользу моему организму.
– Можно подумать, что ты больше не мертвый.
– Именно так.
Уэнсомер несколько секунд смотрела на него, потом встала и подошла. Она прикоснулась ко лбу Ларона, посмотрела на его зубы, провела пальцами по щеке.
– Теплая кровь, никаких клыков, чистая кожа, – проговорила она, уперевшись руками в бедра. – И как это произошло?
– Несчастный случай.
– Я слыхала о людях, погибающих в результате несчастного случая, но никогда о тех, кого катастрофа возвращала к жизни.
– Ты права, – неожиданно для себя Ларон вдруг опустился на плетеную кушетку и заплакал. – Я хочу умереть, – выдавил он сквозь рыдания.
– Снова? – удивилась Уэнсомер, погладив его по волосам, которые впервые на ее памяти стали расти.
История о воскрешении и о людях, причастных к событиям, которую рассказал Ларон, заняла не так уж много времени.
– Я думал, что могу доверять ему, – закончил юноша. – Теперь Девять где-то здесь, в Диомеде, а может, ее уже продали в рабство. Мне порой мерещится, что с ней жестоко обращаются, насилуют или убивают. Госпожа Уэнсомер, она невинное и неискушенное существо, младенец в облике женщины, ребенок, готовый доверять каждому встречному.
– Ты говоришь, Девять – искусственно созданная душа? Магический страж?
