— Маги это понимают?
— Только дурак не обратил бы внимания на это. Хотя есть глупые люди, которые считают самым главным воссоздание Стены Драконов.
Мысли в голове Терикель возникали одна за другой.
— Торейские бури станут еще сильнее? — спросила она.
— Сейчас они на пике своей силы, — ответил Учитель. — Через пять лет все станет таким же, как было до сожжения Тореи.
— У вас есть доказательства? — тут же задала вопрос Терикель.
— Драконам не нужны доказательства. Мы знаем силу ветра, в котором летим. Мы видим сверху облака и чувствуем жару и понижение температуры гораздо лучше, чем вы, смертные. Мы помним все и можем предсказать, что случится в будущем. Бури утихают, старейшина Терикель, но они начали утихать до того, как было положено начало строительству Стены Драконов. Результат ее действия — капля в море.
— Капля в море? Тогда вам даже обращать на нее внимания не стоит.
— Правильно.
— Так значит, Стена Драконов бесполезна, — сказала Терикель, и в ее голосе послышалось скорее утверждение, чем вопрос.
— Стена Драконов очень полезна, но эта польза не касается контроля над бурями.
— Это оружие, да? — спросила Терикель, перебирая в голове все возможные варианты.
— Смертная, ты знаешь, что это оружие. Стену Драконов использовали для борьбы с тобой, когда ты была на пути сюда. Почему ты здесь?
— Чтобы заявить, что Стена Драконов является оружием. Чтобы спросить, как разрушить ее. Навсегда.
— Все, принимавшие участие в ее создании, знают: это оружие. Все новые каменные кладки присоединяются к ней с каждым днем, люди чувствуют страх, если оказываются в стороне. Но использовать Стену Драконов в качестве оружия может только одна тайная организация.
— Да таких организаций дюжины, скоро будут сотни.
— Сотни? — спросил Наблюдатель. — Назови хоть одну.
— Высший Круг Посвященных Скалтикара желает использовать ее для разрушения храмов Скептиков, Независимый Орден Отступников и Народный Магический Фронт — для ослабления власти своих союзников, Сарголанского Правления Посвященных, которое, в свою очередь, стремится лишить лидерства Высший Круг и взять под контроль разрозненные местные храмы, таким образом подчинив себе посвященных всего континента…
— Достаточно, спасибо, — сказал Наблюдатель.
— Я знаю еще тридцать пять других тайных сообществ, — вздохнула Терикель. — Иногда я задаюсь вопросом, есть ли где-нибудь люди, не желающие кого-нибудь убить.
— Да, но это не те люди, которые создают эфирные небесные конструкции, способные превратить целые королевства в гору золы и пепла, — ответил Наблюдатель.
— Наблюдатель, — начала Терикель, но затем покачала головой и уставилась на пол пещеры.
— Отлично, кажется, ты сделала очень важный вывод.
— Да, спасибо, думаю, да, — ответила Терикель.
— Теперь о разрушении Стены Драконов. Нам следует принять более подходящую форму. Пожалуйста, не пугайся.
Наблюдатель медленно лег на пол пещеры. Сначала его крылья начали уменьшаться в размере, пока совсем не исчезли, затем тело перестало мерцать и потускнело. Широкая, похожая на бочонок, грудь рассыпалась каскадом искр, в центре которого образовался темный плотный шар. Затем появилась хрупкая пожилая женщина невысокого роста, которая отряхнула свою одежду, поклонилась гостям и улыбнулась. Эндри показалось, что она несколько взволнована, и видел, как из ее рта и глаз струится свет. К тому времени два других дракона также легли на пол; с ними начались те же превращения.
— Судья и Учитель скоро присоединяться к нам, — объяснила Наблюдатель, беря Терикель за руку и ведя к соседней стене. Как только они приблизились, появилась кирпичная дверь.
Эндри и Уоллес прошли в нее следом за ними и оказались в маленькой уютной комнате с удобными креслами, расположенными вокруг низкого стола. Миниатюрная женщина подвесила чайник над очагом и осторожно на него дунула. Вода внутри начала кипеть.
— Все будут чай? — спросила Наблюдатель.
Судья и Учитель появились, когда Наблюдатель разливала чай, но Судья обнаружил, что у них нет песочного печенья, и поспешил наружу снова. Наблюдатель подошла к Уоллесу и Эндри.
— Красавчик, ты переспал со 137 женщинами, — сказала она с легким сарказмом, который прозвучал как неподдельное удивление.
— Грязная развратная свинья! — воскликнул Эндри.
— Музыкант, до прошлой ночи ты был девственником.
— Девственником! — громко закричал Уоллес. — Принцесса Сентерри сказала мне, что ты был даже не способен удовлетворить мою жену.
— Сто тридцать семь! — закричал в ответ Эндри. — Зачем так много? Никто не хотел спать с тобой во второй раз?
— Господа, господа, — начала Наблюдатель.
— Если женщина была со мной, то о тебе она никогда и думать не станет, — фыркнул Уоллес.
— Если женщина была с тобой, у нее надолго пропадет желание общаться с мужчинами, — крикнул Эндри.
— Господа, прошу вас! — воскликнула Наблюдатель, топая ногой. — Так значит, Эндри, ты сделал это впервые прошлой ночью?
— Э-э, это правда, — пробормотал Эндри.
— Жаль. Почему ты решил… переспать с женщиной?
— Потому что леди Терикель сказала, что вы съедите меня, если я… не попробую.
— Съесть — слишком сильно сказано, — произнесла Наблюдатель. — Смаковать — более подходящее выражение.
— Что? Смаковать… это как бы распробовать то, что собираешься съесть?
— О нет. Может, ты бы понравился мне четыре тысячи лет назад, но не сейчас. Плоть и все остальное лишь отвлекает.
— Хочешь песочного печенья, Музыкант? — спросил Судья, подходя к Эндри с подносом.
— Спасибо большое, — поблагодарил Эндри, беря одно.
— Интуиция подсказывает мне, что ты очень хорошо познакомился со старейшиной прошлой ночью, — произнес радостно Судья.
— Оттуда вы знаете, сир… Дракон Судья?
— Ведь это было недавно, запах остался, по нему и понятно. Если проходят несколько дней, то уже сложнее. Людям трудно понять, но любой дракон может… почувствовать разницу.
— Вы разочарованы, сир?
— Я? Почему?
— Потому что вкус моего тела испорчен, и меня уже нельзя съесть?
— За какого дракона ты меня принимаешь? — грозно спросил Судья, и его дыхание стало таким горячим, что опалило тунику Эндри. — Съесть тебя? Человека? Или ты не это имеешь в виду?
— Я… что? Я имею в виду что, сир? — заикаясь, произнес Эндри.
— Ты мог бы бояться только Наблюдателя, но и ее вкусы изменились.
