— Давай бросай свою секиру, парень, повторять не буду! — приказал кто-то на всеобщем сарголанском.
Эндри подчинился.
— Госпожа, вы в порядке? — поинтересовался один из воинов у Терикель.
Говоря по-диомедански, он подошел к Терикель и опустился перед ней на колено.
— Со мной ничего не случилось, я лишь хочу уйти, — сказала она быстро тихим голосом.
На воине был капитанский шлем и темно-синее одеяние поверх кольчуги. Его плащ, также синего цвета, был украшен алой тесьмой по краю. На плаще был вышит императорский герб, но герб на шлеме был другим.
В это время из деревни подошел отряд ополченцев, желающих узнать, что происходит.
— Я — капитан Гилврэй из Императорской Гвардии Сопровождения Путешествий, — представился капитан, вновь говоря на сарголанском. — И я здесь главный.
Никто не пытался спорить. Эндри схватили двое воинов, а их командир ударил его в живот. Эндри, удерживаемый копьеносцами, сумел ударить противника ногами по лицу. Командир упал без чувств. Вокруг Эндри столпилось около дюжины воинов, но Терикель закричала, чтобы они остановились. Эндри ударил по голове одного из них, вырвал из рук секиру и напал слева на другого. Но его быстро окружила группа воинов, поднявших секиры и копья.
— Остановитесь, освободите этих людей, я знаю их, — воскликнула Терикель, вытирая грязь с лица.
— Но ведь они напали, на тебя, — возразил капитан Гилврэй.
— Произошла ошибка.
— Ошибка! — вскрикнул Эндри. — Она пыталась убить нас, она потопила мой корабль.
— Эндри, не надо! — взмолилась Терикель. — Мы можем поговорить об этом позже с глазу на глаз.
— Почему? Боишься правды?
Терикель подошла к Эндри. Вспомнив, как она сожгла заживо Стража Трона, Эндри уже приготовился уворачиваться от всего, что бы ни полетело в него. Однако Терикель опустилась на колени и склонила голову. Среди всадников пробежал удивленный ропот.
— Эндри Теннонер, я прошу прощения за страдания, причиненные тебе и Уоллесу, — сказала она на чистом диомеданском. — Но я не топила «Буйную пташку». Я была так же удивлена и испугана, как все остальные, когда эти чудища напали ни нее.
— Говоришь, ты не знала? — спросил Уоллес.
— Понятия не имела. Не хотите ли вы уйти с рынка и выслушать меня?
Эндри покачал головой:
— Ты просто хочешь завести нас куда-нибудь и там убить по-тихому.
— Еще раз, — добавил Уоллес.
— Так вы мне не верите? — спросила Терикель.
Ларон тем временем очнулся и поднялся на ноги.
— Я ручаюсь за старейшину своей жизнью, — сказал он, шатаясь, но глаза его не отрываясь смотрели на Эндри.
— Ага, но меня волнует моя собственная жизнь, — ответил Эндри.
В этот момент Терикель сделала то, на что Эндри не мог не обратить внимания.
— Капитан Гилврэй, я больше не нуждаюсь в вашей защите, — заявила она.
Лицо Гилврэя вытянулось от удивления.
— Вы хотите остаться в деревне? — спросил он.
— Нет, я отправляюсь в Глэсберри, одна. Если бы эти два господина, Эндри и Уоллес, соблаговолили поехать со мной, то мои шансы на выживание, несомненно, возросли бы.
— О, госпожа, вы не можете так поступить! — воскликнул Гилврэй. — Это безумие.
— Я решила, капитан Гилврэй. О моей безопасности вам не стоит беспокоиться. Спасибо за помощь. Передайте наилучшие пожелания вашей госпоже.
Спорить с Терикель было бесполезно, и вскоре всадники покинули Харх, чтобы присоединиться к остальным войскам. Вместе с отрядом ушли фургоны с продовольствием и карета. Однако Ларон вернулся.
— Надо же, ты распоряжаешься свитой императора, — сказал Уоллес, когда он сам, Терикель, Эндри и Ларон сидели в домике Желены. — Это же была Гвардия Сопровождения Путешествий.
— Это была свита его дочери, — ответила Терикель.
— Принцессы Сентерри? — воскликнул Уоллес.
— Да. Ей случилось держать путь в порт Логьяр со своим мужем, виконтом Коссереном. Ей предстояло стать регентом по приказу и королевой по праву. Мне разрешили ехать с принцессой. Все устроил некий высокопоставленный друг, после того как я якобы погибла на борту «Буйной пташки».
— Почему ты послала нас туда? — спросил Эндри, в душе которого вновь поднималась волна гнева из-за несправедливой судьбы корабля.
— Вы хотели уехать из Палиона. А я хотела, чтобы все думали, что я отправилась в Диомеду. Я не знала о планах моих врагов разгромить «Буйную пташку» и уничтожить всю команду.
— Что происходит во дворце? — спросил Уоллес, по невнимательности произнеся слова с особым сарголанским акцентом, свойственным только образованным людям. — Сначала Стражи Трона и весь город пытаются убить тебя, а затем Гвардия Сопровождения Путешествий прибывает в качестве твоей свиты.
— Сейчас каждый сам по себе, — объяснил Ларон. — Со смертью императора началась борьба за власть между его сыновьями. Чему удивляться?
— Кто тот высокопоставленный друг, который оказывает такое сильное влияние на принцессу? — спросил Эндри.
— Я, — сказал Ларон.
— Что? Да ты еще молод.
— Мне уже пятнадцать! — возмущенно воскликнул Ларон.
— О да, как много! — засмеялся Эндри.
— Я — наперсник принцессы. Кроме того, в случае необходимости я ее телохранитель. Можно сказать, я — не прикрепленный к отряду воин в ранге капитана Императорской Армии Основных Путей Сообщения. Я подчиняюсь только принцессе.
— И тебе разрешили покинуть ее, чтобы охранять Терикель?
— Это, мой самый недоверчивый из всех простолюдинов, лишь подчеркивает величие старейшины.
Терикель сжала кулаки и опустила голову:
— Ларон и я здесь, поскольку меня мучают угрызения совести из-за того, что едва не случилось с вами. Я относилась к вам с глубоким уважением, это дело чести.
— Уважение, честь — все это для напыщенной богатой знати! — воскликнул Эндри, который не видел в этих словах большого смысла. — Что ты можешь дать нам, кроме слов?
— Сколько можно сомневаться! — крикнул рассерженный Ларон. — Посмотри на это с другой стороны, парень. Старейшина должна была быть на борту «Буйной пташки» с вами. Вы исчезаете оттуда. Почему? Потому что вы знали, что на корабль нападут морские драконы?
— Нет, мы знали, что старейшины не было на борту! — закричал в ответ Эндри. — Женщина под вуалью, которая взошла на корабль одетая как Терикель, была лишь приманкой. Она погибла.
— А почему вас не оказалось на борту? — не отставал Ларон.
Эндри взволнованно взглянул на Уоллеса. Тот поежился.
