— Да, сир.
— Вы чертов лжец, делегат Теннонер.
— Да, сир.
Рекконы неуклюже попятились в сторону, стараясь не смотреть на Эндри и Гилврэя.
— Рядовой Уоллес из Императорской Армии Основных Путей Сообщения свидетельствует, что вы приблизились к ныне павшему делегату, защищая перевернутый экипаж от дракона, увидели, как делегат гибнет, напав на дракона, и отвели рекконов в безопасное место, когда дракон стал сражаться с другим магическим существом.
— В этом случае вдова делегата не получит пенсии, поскольку ее муж нарушил приказание, сир, — объяснил Эссен.
— Я вам разрешил говорить, реккон Эссен? — грозно спросил капитан Гилврэй.
— Нет, сир.
Гилврэй повернулся к Эндри:
— Вы называете Уоллеса чертовым лжецом, сир?
— Он рекрут, сир. Новобранец, и стал им из-за того, что лучше справляется с черпаком, нежели с топором.
— Так вы говорите, Уоллес — просто повар, не способный правильно оценить происшедшее?
— Да, сир.
Некоторое время Гилврэй обдумывал ситуацию.
— Я полагаю, что рядового Уоллеса нужно немного проучить, чтобы в будущем он внимательнее следил за развертыванием событий. Может быть, десять плетей?
— Думаю, пять, сир.
— Тогда пять. И в течение часа. Между тем вы нарушили приказ относительно защиты экипажа.
— Да, сир.
— Вы оштрафованы на одну серебряную монету. Заплатите мне позже.
Рекконы Эндри тут же подались вперед, и каждый протягивал серебряную монету капитану Гилврэю. Эндри вытащил деньги из кармана.
— Может, пошлете их вдове делегата Портера, — сказал Гилврэй, беря монету Эндри и кивая головой на остальные. — Кроме того, у меня есть приказы для Теннонера, Эссена, Костигера, Дэнолариана, Хартмана и Сандера. Спокойной ночи, джентльмены. О, делегат Теннонер, удостоверьтесь, что у вас при себе топор, который вы использовали в битве с драконом, когда… будете выполнять указания.
Эндри не стал дожидаться, пока капитан Гилврэй выйдет из конюшни, сломал печать на маленькой папке и обнаружил приглашение на ночной бал в честь принцессы Сентерри.
— Подписано: Гаральдин, король Глэсберри и княжества Мидландс, монарх-подчиненный славной Сарголанской Империи, — прочитал он вслух.
— Разрази меня гром, монарх знает, что я существую, — воскликнул Костигер.
Оказалось, что приглашены все, кто принимал участие в защите принцессы в Кловессере. Пока полутемные казармы оглашали свист плетей и пронзительные крики Уоллеса, рекконы спустились к лоханям, из которых поили лошадей, разделись и принялись ревностно стирать свою форму.
Костигер присвистнул, увидев спину Эндри.
— Вас пороли, сир! — закричал он.
Эндри пожал плечами: — Да.
— Вы были виновны?
Эндри подумал. Если позволить им думать, что все произошло по несправедливости, вряд ли это повредит, решил он;
— Я говорю, что виновен, значит, виновен.
— Прикрывали друга, так? — громко произнес Костигер.
— Я сказал, я был виновен.
— Теперь внимательно послушайте, сир. Если вы прикроете кого-нибудь еще раз, я ударю вас в лицо. Понятно?
— А, это вовсе не обязательно.
— Не думайте об этом, просто помните.
Костигер расправил свой плащ, который больше не был черным.
— Эй, с моим плащом что-то не так, — сказал он.
— Он такой же, как у всех нас, — ответил Эссен. — Его настоящий цвет — оливковый зеленый.
Костигер вылил грязную воду из лохани и снова начал взялся на ручку насоса.
— Сир, сколько плетей? — спросил он Эндри.
— Пятьдесят.
— Я получил двести, — произнес Костигер, с гордостью демонстрируя свою спину.
— Взял вину на себя? — спросил Эндри, осторожно подбирая слова.
— Нет, помочился на командирскую постель, сир.
— Говорят, после ста уже ничего не чувствуешь.
— Нет, сир, чувствуешь, только по-другому.
Уже давно наступила полночь, когда они закончили с починкой, чисткой и мытьем и решили, что пора лечь поспать.
— Эй, Эссен, — услышал Эндри где-то в темноте.
— Да, Кости?
— У меня ощущение, словно перед жестокой битвой.
— У меня тоже.
— Что следует сказать, если король заговорит со мной?
— Смейся его шуткам и называй его королем.
— Лучшая форма обращения — «Ваше величество», — посоветовал Эндри. — Теперь давайте спать, парни. Мы же уже два дня без сна. Это все равно что пойти на танцы, разница лишь, что вход будет бесплатным и все, кроме нас, очень богаты.
На следующее утро Уоллес поспешно объяснял рекконам правила поведения на балу. Он все еще испытывал боль, поскольку, хотя он и получил всего пять плетей, тот, кто порол его, делал это не в первый раз и разрывал кожу с каждым ударом.
— Но я ведь рассказал лишь то, что видел! — продолжал стоять на своем Уоллес.
— Другой человек воспринял это иначе, — сказал Эссен. — Тот, кому капитан поверил.
— Если я когда-нибудь узнаю, кто это был, отбивную котлету из него сделаю. А сейчас так: если к тебе подойдет человек с красной перчаткой, поклонится и возьмет за руку, что ты сделаешь, Костигер?
— Я врежу ему по лицу, сир. Моя мама предупреждала меня о…
— Нет, нет, еще раз нет! Тот человек — представитель высокопоставленной леди, которая желает с тобой танцевать. Ты должен позволить ему провести себя по бальному залу и, когда он представит тебя, просить ее согласия на танец.
— Ох. А если она скажет «да»? — спросил Костигер, чувствуя себя в замешательстве.
— Ты проверяешь свою программку и смотришь, каким будет следующий танец, и знаешь ли ты шаги. Нынешний бал предполагает, что будет много военных, ведь чествуют героев, поэтому танцы планируются самые обычные.
— Ого, а что за герои?
— Это мы, ты, тупоголовый, грязный идиот! Итак, танцы. Музыканты сыграют галоп, рил, будут исполняться танцевальные мелодии с преобладанием ударных и с жестким ритмом. В общем, все то, что нравится солдатам и их девицам.
— Я знаю их.
— Ну, тогда одной проблемой из сотни меньше. Остаются еще девяносто девять.
К середине дня дело пошло на поправку. Рекконы могли исполнить почти все танцы, значащиеся в программке, вложенной в приглашение, знали правила поведения. Теперь настала пора учить их есть и пить за столом. Эндри решил, что необходимо дать им тренировку по фехтованию, подумав, что если они хорошенько устанут, то будут меньше нервничать. К исходу пятого часа пополудни рекконы мыли друг друга в лохани и сравнивали старые шрамы. Сандер смешал мыло для стирки с ладаном, чтобы сделать ароматное средство для мытья волос. В процессе помывки Костигер обнаружил, что он шатен, а Эссен — что его волосы вьются, если смыть с них весь жир.
