— Думаешь, это правда?
— Вероятно, нет. Хотя виконт Коссерен был бы слишком глуп, чтобы жаловаться на свою невесту, потерявшую невинность до свадьбы — ведь она дочь императора.
— Она вышла за Коссерена по любви? Не могу в это поверить! — сказал Эндри, качая головой.
— Ха! По сравнению с ним даже ты кажешься разумней. Все было делом рук императора. Сентерри хотела стать независимой, а отец направил ее желание в нужное русло. Правление Логьяром и титул королевы обеспечивали относительную свободу, и соблазн оказался слишком велик. Она вернулась к светской жизни в Палионе: Сентерри провозгласили королевой и регентом при самом императоре после свадьбы с виконтом Коссереном, который являлся претендентом на трон Кейпфанга и…
— Я знаю все это.
— Час спустя император был убит, и я…
— И это я тоже знаю. Так кем теперь, после смерти Коссерена, является принцесса Сентерри? И капитан Ларон?
— Ларон — ее личный маг, даже несмотря на то, что у него всего лишь девятый уровень. У капитана есть свиток посвященного из одной диомеданской академии, но ничего более. Ни важного общественного положения, ни прошлого, ни семьи. По его словам, он потерял все, когда сгорела Торея. Очень удобно: сгорела Торея. Все исчезло, и все исчезли. Вероятно, большая часть из них даже не была в то время на Торее. Но судя по его манерам, речи и поведению, Ларон — знатного происхождения.
«Судя по его манерам, речи и поведению, — подумал Эндри. — А я кто, если судить по моим манерам, речи и поведению?»
— Что с нами будет, как ты думаешь, Уоллес? — спросил Эндри, внезапно почувствовав себя очень усталым.
— Ну, на самом деле, перспективы у нас хорошие. Если ты уйдешь в отставку без тысячи акров и маленького замка, я буду очень удивлен.
— А ты, Уоллес?
— О, мне бы хотелось следить за твоим хозяйством. Ведь моя биография не из самых лучших, да? Мы бы могли стать мощной силой при дворе Логьяра, с твоей-то храбростью и моим пониманием тайн, страсти и политики. Я…
— Тайны, страсть и политика! — шепотом воскликнул Эндри.
— Все это очень важно. Я узнал, что простые люди тоже делают то, что им нравится. Придворные просто не сплетничают о них, а барды не сочиняют о них песен.
Эндри ничего не сказал. Сначала Уоллес подумал, что он придумывает подходящий ответ, но потом понял: Эндри заснул.
— Как обычно, — пробормотал Уоллес. — Будит меня, а сам засыпает. А мне теперь не уснуть. Но сейчас хоть есть повозка.
На следующее утро они свернули лагерь, когда солнце еще не поднялось выше линии горизонта. Перед отбытием Гилврэй созвал всех. Капитан выглядел очень слабым: Костигеру пришлось поддерживать его. Но Гилврэй хотел удостовериться, что все знают о передаче полномочий.
— Я хочу объявить о следующем: сегодня рано утром Ее Императорское Высочество назначила капитана Ларона главнокомандующим Регентской Гвардии до тех пор, пока мы не доберемся до Логьяра, — начал он. — Поскольку предстоит очень опасное путешествие, нужен крепкий и физически выносливый человек. Капитан Ларон сейчас обратится к вам.
Ларон поднялся со своего места. Он стал говорить быстро, словно боясь навлечь на себя недовольство:
— После вчерашней битвы нас осталось мало. Но я сомневаюсь, что враг пойдет по нашим следам, не имея, по крайней мере, сотню уланов и лошадей. Потребуется время, но они отправятся в погоню. Когда неприятель прибудет сюда, люди из той укрепленной таверны скажут, сколько дней назад мы ушли, много ли нас и в каком мы состоянии. Поэтому спрячьте свои бинты, сидите в седле прямо и смотрите так, будто уже готовы к очередной битве. Врагу придется вести себя более осторожно, а осторожность заставит их двигаться медленнее. Я должен еще добавить, что при принятии важных решений буду советоваться с капитаном Гилврэем, и если со мной что-то случится, командование перейдет к нему.
Эссен отвел Ларона в сторону, пока остальные седлали лошадей. Он кивнул головой в направлении укрепленной таверны.
— Все мертвы, сир, — тихо сказал он.
Ларон заметил, что из трубы не идет дым.
— Я не понимаю, — ответил он, вздрогнув, хотя отлично все понял.
— Пойдемте, посмотрите на все своими глазами.
Часть крыши таверны, не видимая из лагеря, была вырвана, несколько балок превращены в щепки. Казалось, здесь орудовал чей-то огромный клюв.
— Я стоял на страже за два часа до рассвета, — рассказал Эссен, пока они шли дальше. — Неожиданно появился не то дракон, не то птица. Вел себя очень тихо, несмотря на свои размеры. Он был величиной в башню. Дракон нагнулся и засунул голову внутрь таверны через эту соломенную крышу. Я видел, как он вытащил оттуда пятерых и проглотил. Потом он улетел.
— Почему ты не поднял тревогу? — сердито спросил Ларон.
— Мы потушили костры, люди спали. Я подумал, лучше оставить все как есть, сир, чем паниковать и привлечь внимание дракона.
Ларон на мгновение представил последствия хаоса, в который оказались бы вовлечены больные и раненые, и дракона, такого огромного, что он мог проглотить корову.
— Правильное решение, маршал Эссен, — признал он.
Они залезли в таверну через дыру в крыше. Гигантский хищник просто забрал людей, а все остальное оставил нетронутым.
— Пусть Уоллес пригонит повозку сюда, но скажи ему, что люди из таверны ночью бежали, — сказал Ларон, осмотревшись. — Возьмите оттуда все, что может пригодиться. Вероятно, путешествие растянется на неделю.
— Но, кажется, драконы летят туда же, куда идем мы, — сказал Эссен.
— Да я заметил. Может быть, их специально направляют по нашему пути. Кто-то надеется, что они нападут и на нас тоже, но, может быть, они не умнее павшего виконта. Этот дракон напал на таверну — место, где чаще всего останавливаются люди. Может быть, нам следует избегать трактиров. Может быть, может быть, всегда может быть.
Ларон добился того, что за день они прошли достаточно много по извилистым горным дорогам, хотя, если смотреть по карте, казалось, что очень мало. Эссен отлично знал местность, поскольку служил здесь пять лет назад. Первоначально предполагалось пройти по главной дороге к южным кастелланиям Альпенниен, а затем отправиться дальше на юг, в Логьяр. Корма для лошадей было достаточно, а фермеры и жители деревень считали, что отряд принадлежит какому-то вождю в Альпенниен. Никто из разбойников и не думал нападать на такую большую вооруженную группу, но Ларон начал беспокоиться: все идет слишком уж хорошо. Он подумывал, не пытается ли кто-нибудь внушить им ложное ощущение безопасности.
— Если наших пленников опознает хоть один сельский житель, местное ополчение не пропустят нас спокойно, — говорил Ларон, идя с Эссеном во главе отряда. — Может, спрячем их в повозку?
— Перед нами появится, по крайней мере, пять пропускных пунктов, сир. Телегу обыщут в каждом из них.
