— Вы сделали грубую ошибку, высокоученый инквизитор. Когда заклинание истины будет разрушено, в шаре появится кнут, и вы получите сто один удар хлыстом.
— В этом нет необходимости, — задыхаясь, произнесла Терикель. — Только я заслуживаю такого наказания.
— Моя обязанность — не допускать подобных промахов, госпожа. Если это все-таки происходит, мне придется превратить это в назидательный урок. Мне следует пытаться выяснить правду, важную для безопасности государства, а не разрушать вашу душу, — Малекниар повернулся к остальным. — Подумайте о своих самых сокровенных и ужасных тайнах, и я смогу их узнать. Если кто-то из вас хотя бы шепнет жестокое или язвительное слово очаровательной старейшине Терикель, я лично позабочусь о еще ста одном ударе хлыстом: такова будет цена за попытку унизить ее.
— Я видел, как он это делает, — сказал Селверис.
Инквизитор снова обратился к Терикель:
— Госпожа, вы сможете снова выдержать заклинание истины?
— Да, — прошептала она, и сама подошла к Эндри и Долвьенн.
— Почему вы приехали в Альпенфаст? — спросил инквизитор.
— Чтобы узнать, каким образом можно разрушить Стену Драконов, — ответила Терикель хриплым и усталым голосом.
— Почему вы хотите ее разрушить?
— Поскольку слишком много силы находится в руках глупых, жестоких, жадных и амбициозных людей.
— Глупый, жестокий, жадный, амбициозный — я думаю, это относится почти к каждому в этом мире. По моему мнению, Стена Драконов — самое большое несчастье, случившееся с нами, с тех пор, как Торея была сожжена другим эфирным механизмом — Серебряной Смертью. Проблема в том, что Серебряная Смерть являлась оружием, оставленным древней высокоразвитой цивилизацией, и, уничтожив, его нельзя было восстановить. Стену Драконов можно создать еще раз, поскольку мы знаем основные правила ее действия. Зачем тогда разрушать, Высокоученая Терикель?
— Когда солдат встречает на поле битвы врага, он сражается, даже если знает, что ему придется драться еще с дюжиной других. Он сражается, надеясь, что все-таки одержит победу. У меня мало помощников, но я верю: мы победим.
— А в чем состоят ваши интересы в политике Сарголанской империи?
— Ни в чем. Я ненавижу это место и хочу домой.
— Что вы хотите от нас, в Альпенфасте?
— Познакомиться с одними из старейших прозрачных драконов: Учителем, Наблюдателем и Судьей.
— Больше ничего?
— Больше ничего.
— Спасибо, госпожа, вы можете сесть. Когда придет время мне получить наказание, вам, конечно, предоставят право нанести столько ударов, сколько посчитаете нужным.
Терикель в нерешительности стояла перед инквизитором, затем обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.
— Вас не нужно наказывать за то, что я такая, — сказала она, отступая.
— Именно поэтому меня и накажут, — ответил Малекниар. — Кастелян Эмтеллиан, пожалуйста, вернитесь к заклинанию истины. Поверьте, не будет никаких личных вопросов, ничего, что не относится к политике. Я не намерен получить больше плетей, чем уже заслужил. О, и, Терикель, вы познакомитесь со старейшими прозрачными драконами.
Эмтеллиан выглядел вполне спокойным, когда снова встал между Эндри и Долвьенн.
— Кастелян, сколько уже вы и принцесса Сентерри планируете побег?
— Около года, — сказал кастелян, не успев испугаться. За столом раздались удивленные вскрики.
— Расскажите нам об этом заговоре.
— Только попробуй! — закричала Сентерри, вскакивая на ноги.
— Сядьте, Ваше Высочество, — произнес инквизитор, невозмутимо посмотрев на принцессу. — Второй раз я вопрос задавать не буду.
— Давай, — сказал Гилврэй.
Сентерри попыталась смерить инквизитора высокомерным взглядом, затем упала на сидение.
— Сентерри и я встретились некоторое время назад, когда я посещал двор Палиона, желая вновь принести присягу верности императору. Мы понравились друг другу, но было очевидно, что император не одобрит связь между нами. Принцесса, изменив облик, отправилась в Диомеду якобы для того чтобы взять уроки танца живота. Я, переодевшись в раба, тоже поехал туда. Я мог бы похитить ее и увезти в свои родные горы через пустыню. Выглядело бы это так, как будто я спас ее от работорговцев. Сентерри бы заявила, что они ее изнасиловали, а я решил отомстить за ее поруганную честь и убил их. Как порядочный человек, я мог бы восстановить честь принцессы, женившись на ней после того, как убил тех, кто опозорил ее.
— Но ее похитили настоящие работорговцы прежде, чем вы смогли осуществить задуманное?
— Да. Мой план провалился, и вы все знаете, что случилось потом. Я был опустошен, когда Сентерри вышла замуж за Коссерена. Я хотел вызвать его на дуэль, каким-нибудь образом оскорбив, я надеялся убить его, я люблю ее…
— Спасибо, достаточно, Вы свободны. Сентерри, пожалуйста, войдите снова в зону действия заклинания истины.
У Сентерри вид был вызывающий, но испуганный, когда она вступила в поле действия заклинания во второй раз.
— Что вы чувствуете по отношению к кастеляну? — спросил Малекниар.
— Когда ему не удалось приехать в Диомеду — а это являлось частью нашего уговора — я подумала…
— Она не отвечает на поставленный вопрос! — воскликнула Долвьенн.
— Пожалуйста, попробуйте ответить еще раз, Ваше Высочество, — сказал инквизитор.
— Мне жаль, Эмтеллиан. Я никогда не тосковала по тебе, я глупа, испорчена, я эгоистка. Судьба распорядилась так, что меня на самом деле похитили, прежде чем ты прибыл в Диомеду. Когда Ларон и его демон спасли меня… ты был далеко, далеко оттуда. Старейшина Терикель права, когда говорит, что в предательстве есть особая пьянящая прелесть. Ларон стал моим любовником, и он лишил меня девственности. После… я не могла вернуться к тебе. Когда отец предложил мне выйти замуж за идиота Коссерена, я согласилась, желая наказать себя. Затем графиня Белльсарион подошла ко мне на балу в Глэсберри и передала твою записку. Я смела надеяться, что когда-нибудь и у нас может появиться надежда на будущее.
— Спасибо, вы свободны, Ваше Высочество. Теперь всем разрешается разойтись: я закончил. Перед тем, как принять наказание за то, что я причинил Терикель, я дам вам возможность сделать любое заявление под действием заклинания истины.
— Высокоученый господин, почему меня не вызвали? — спросил Ларон.
— Потому, что я вижу невинных. Невинных в этом случае. Однако ты можешь сделать заявление, если хочешь, но не сейчас. Долвьенн, сначала говори ты.
— Мне не хочется больше никогда в своей жизни встречаться с принцессой Сентерри, — произнесла Долвьенн. — Капитан Гилврэй, я презираю ее за то, что она сделала с вами.
— Спасибо. Реккон Теннонер, что вы хотите нам сказать?
