– О чем думаешь, сука? – вслед за толчком в спину услышал он. – Цепляй носилки и вперед, паскуда!
Оглянувшись, он увидел толкнувшего его средних лет мужчину в потрепанном российском камуфляже.
– Тебе даже одежду не дали хорошую, – не сдержался Сергей.
– А мне в этой таких, как ты, – снова толкнул его автоматом тот, – бить даже лучше. Я натерпелся от ваших псов. Хватай носилки! – заорал он. – А то пришибу, гнида!
Сергей хотел огрызнуться, но увидел умоляющий взгляд Николая. Взял носилки – с другого конца их подхватил сержант – и пошел к двум рабочим, готовящим раствор.
– Все, мужики! – весело заявил украинец. – Больше мы не встретимся. Дела у вас пошли на поправку. Ваше счастье, что им рабсила нужна, – усмехнулся он. – Хотя кто знает, может, это…
– Заткнись! – угрожающе перебил его стоявший у лестницы боевик. Украинец взглянул на него и быстро полез наверх. Чеченец подождал, пока тот поднимется, и тоже вылез. Люк закрылся.
– Понял? – спросил Александр. – Я говорил, что не просто так они с нами милосердствовать начали. Куда-то на работу погонят. Точно говорю.
– Мы об этом думали. Посмотрим… Знаешь, я, например, уже не верю, что нас освободят, выкупят. Не верю! На нас всем плевать! Всем! Правительству! Родителям!..
– Не визжи! – негромко, но зло бросил Сашка. – Не знаю, как там правительство, а родителей не тронь! Им наверняка хуже нас. Вспомни: когда ты болел или поранился где, мать как переживала. Ей было больнее, чем тебе. К тому же что они могут? Ничего. Твои, может, были бы и рады выкупить тебя, но сейчас, похоже, этим духи уже не занимаются. Им рабсила нужна. Я так слова хохла понял.
– Может, ты и прав, – вздохнул Юрий, – насчет родителей, но я не смогу терпеть…
– Сможешь! – заорал Александр. – Ты здесь и то смог духа отоварить как следует. Ты сможешь. Ты будешь офицером ВДВ. Мы выкарабкаемся! Ну а если уж что-то не так, то хоть одному, но глотку перекусим.
– Я уже ничего не могу, – вздохнул Юрий. – После того как меня по спине полоснули, страх во мне живет. Да еще Соловьев… Помнишь? А потом этот обрубок… – Он, вздохнув, закрыл глаза. – Он мне до сих пор снится.
– Этого они и добивались, – кивнул Сашка. – Сломить человека физически им мало. Надо добить его и морально. Для этого нам и пихали…
– Я кончился, – простонал Юрий. – Одного хочу – убили бы скорей. Только чтоб неожиданно и без боли. Знаешь, как я боюсь сейчас боли! – Он всхлипнул.
Денис неторопливо шел по улице. Воспользовавшись тем, что хозяйка ушла к какой-то знакомой, он почти сразу же вышел на улицу. Хозяйка вполне могла сказать кому-нибудь, что в ее доме русский. Тем более, как слышал Денис, за такую информацию ваххабиты платили доллары и давали продукты. Он решил уходить из города. С каждым днем все яснее слышалась артиллерийская канонада. Дважды над городом проходили штурмовики и где-то на окраинах раздавались взрывы бомб. Город даже внешне изменился. Если и раньше прохожих было не очень много, не считая куда-то постоянно передвигающихся групп боевиков, то сейчас на улицах, кроме бородачей, не было вообще никого. Но, выйдя на улицу, Денис понял, что ошибся. По-прежнему на улице стояли немногочисленные торговцы. Товар в основном был один и тот же – сигареты, кофе, чай. Правда, теперь он увидел на прилавках сахар, соль и даже муку. Увиденное напомнило ему кадры из фильма об осажденном Ленинграде. Какая-то пожилая, славянского вида женщина подошла к двум торговкам-чеченкам и стала предлагать им уже не новую, но вполне приличную шапку из чернобурки. Чеченки посмотрели, повертели, потом сунули шапку женщине в руки и стали ее отгонять. Она, отойдя, заплакала. Калмыков достал из кармана оставленные себе пятьсот рублей и, подойдя к женщине, сунул ей деньги. Она вскинула голову. Денис неторопливо пошел дальше.
– Молодой человек! – услышал он сзади быстрые легкие шаги и умоляющий женский голос. – Подождите, ради Бога. Я не могу быстро ходить.
– А зачем я вам? – обернулся Денис. – Просто сейчас мне деньги ни к чему. А вам, мне кажется, – он улыбнулся, – пригодятся.
– Спасибо вам, – вздохнула женщина. – Я учительница старших классов, но школы давно не работают. А я уже, можно сказать, на пенсии. Но о пенсии здесь не слышно несколько лет. Со мной дочь живет, у нее ноги перебиты, и ее сын, мальчику восемь лет. Я бы ни за что не пошла что-то продавать. Лучше бы, наверное, с голоду умерла. Видеть их сытые злые морды… извините, но по-другому назвать эти лица не могу. Здесь унижают русский народ. Куда смотрит…
– Извините, – перебил Денис, – но здесь не место для разговора, тем более такого. К тому же вы уж слишком откровенны. А я…
– У вас славное, несмотря на бороду, русское лицо, – не дала договорить ему она, – и чистые глаза. Вы не наемник, я знаю…
– Слава Богу, вы не из ваххабитской контрразведки, – оглядываясь, засмеялся Калмыков. – Извините, но мне некогда. До свидания! – Он, не оглядываясь, так же неторопливо двинулся дальше.
– Господи! – с выступившими на глазах слезами прошептала женщина. – Как давно я не слышала этого простого русского «до свидания».
«Я бы с удовольствием зашел к вам, учительница, – шагая по тротуару, думал Денис. – Вы бы мне наверняка дорогу объяснили. Но вы русская, и к вам в любое время могут вломиться эти шакалы. Им, похоже, здесь можно абсолютно все».
Калмыков увидел, как впереди остановился автобус. Из него через открытые передние двери вышел рослый, плотного телосложения боевик с пистолетом в кобуре. К поясу были прикреплены три чехла с «лимонками». Он что-то зычно крикнул. Из автобуса в обе двери начали выходить мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати. Каждый держал в руках винтовку или автомат. Денис покачал головой.
«А ведь их против наших парней сунут! – зло подумал он. – Ладно, если ребята-контрактники будут, им плевать, кто там – мальчик или дедушка с автоматом. А пацан, который учебку прошел и его тут же на войну привезли, он же и стрелять не будет в таких воинов Аллаха».
Выстроившись в колонну по трое, мальчишки, их было пятнадцать, после отрывистой команды бородача пошли к широким воротам пятиэтажного здания. Денис мысленно выматерился.
«Куда мне? – осмотревшись, подумал он. Увидел идущих по другой стороне нескольких боевиков славянского вида. – Может, врезать по ним очередь? И пару „лимонок“? Потом туда, – он посмотрел на здание, в которое вошли мальчишки, – там кого-нибудь успею сделать. – Усмехнувшись, пошел дальше. – Сейчас кого-нибудь из верхушки этих псевдозащитников Аллаха не раздумывая расстрелял бы. И миллион баксов не нужен. За спасибо расстрелял бы гадов. – Он вспомнил глаза учительницы. – Срисовала она меня. Оказывается, выгляжу я очень даже добрым. Хреново! – усмехнулся он. – Но куда мне? – вздохнув, снова достал сигарету. – Во, надо пожрать чего-нибудь купить и курева. Денег у меня еще триста рублей с копейками».
Вспомнив свое удивление, когда в кафе ему отдали сдачу, да еще и с мелочью, Денис усмехнулся.
