– Ты бы его мне в помощники дал, – подал голос сидевший в углу и евший из железной миски жидкую пшенную кашу Локтев. – Парнишка в машинах разбирается малость. Два года в технаре отучился. Работы у меня навалом, одному несподручно. Выкуп ты просить не будешь, – криво улыбнулся он, – а на твоем мини-заводике парень через пару недель загнется. На поле еще быстрей. Или твои наркоманы пришибут. А мне…
– Мне советов не надо, – недовольно посмотрел на него старик.
– Я не советую, – спокойно отозвался Сергей, – говорю, как лучше. Со мной он дольше протянет, да и я тоже. А так не уложусь в срок, сам же мне секир-башка и сделаешь. А тут вчера две иномарки пригнали. Там большой ремонт требуется.
– Хорошо, – кивнул старик. – Но если он провинится, с тебя первого шкуру кнутом спущу.
Смотревший в пол Николай поднял голову, ожег его злым взглядом. Заметив это, Локтев, вздохнув, откусил от лепешки и стал жевать.
– Ты скажи ему, – поднимаясь по лестнице к открытому люку, проговорил чеченец, – чтобы не смотрел так. Я понимаю, и поэтому он живой. А моя молодежь не поймет.
– Поешь, – Сергей кивнул на стоявшую около парня миску с кашей, – а то ноги быстро протянешь. И запомни: здесь героизм ни к чему. Просто лишний раз кнутом огуляют или все печенки ногами отшибут. Думаешь, мне не хочется ему в глотку вцепиться? – Он скрипнул зубами. – Но сейчас даже виду не подаю, как я их, сволочей, ненавижу. – Его пальцы смяли кусок лепешки. – Держусь. Потому что надеюсь – придет мой час, и я с них за все спрошу.
– Придет ли он, – хмуро спросил парень, – этот час?
– Придет, – кивнул Локтев. – Ты говорил, что наши им хвост прижали в Дагестане. Значит, поняли, что бешеного зверя в его же логове давить надо. – Вздохнув, он откусил смятую лепешку. – Ешь, скоро на работу. Да, будут надевать ошейник – не рыпайся. Пнут или обматерят – никак не реагируй. Чтобы выжить, здесь все терпеть надо.
– Какой ошейник? – удивленно спросил парень.
– Металлический. Правда, бывает, от шеи отделяет железо какая-нибудь тряпочка. Но это редко. Видишь? – Он подвинулся и показал парню шею. Тот, несмотря на полумрак, увидел натертую кожу. – Сначала больно было, но сейчас вроде даже не замечаю. Правда, ночью такое нахлынет, хоть волком вой. Вот если бы ночью вывели, наверное, точно бы какого-нибудь духа под себя подгреб и, дай Бог, успел бы кадык перекусить. – Вздохнув, с усмешкой подмигнул: – Ты особо голову не забивай. Не бросит нас родина-мать! – Горько улыбнувшись, покрутил головой.
– Нет! – отчаянно крикнул Николай. – Так не может быть! Понимаешь?! Я все время жил…
– Забудь! – перебил прапорщик. – Все забудь. И Богу молись! Даже если не веришь, все равно молись. Понял?! Потому что нам если кто и поможет, то только Господь Бог! Я сам в него никогда не верил, а с тех пор как сунули в яму, каждую ночь молюсь. – Тряхнув головой, посмотрел на едва заметное в полумраке лицо парня. – И помогает. Терпеть помогает и жить тоже.
– Не верю я в Бога! Но почему ты здесь?! Ведь выкупают и освобождают! И нас…
– Я об этом даже не подумал ни разу. Может, там, в центре этой гребаной Ичкерии, и находят кого-то. А здесь… – Сергей махнул рукой. – Я даже приблизительно не знаю, в какой мы стороне. К кому ближе – к Ингушетии, Дагестану или Грузии.
– Чуть окрепну – и уйду!
– Вслух об этом не мечтай. А если во сне разговариваешь, то вообще даже не думай об этом.
– Я не смогу так. Это хуже смерти! Пусть лучше пристрелят…
– Я тоже так думал поначалу, а потом понял: пока хоть какая-то надежда есть, что выберусь отсюда живым, буду делать все, чтоб выжить. Сдохнешь, и хана. К тому же не может такого быть, чтоб Россия Чечню отдала. Ведь сюда сразу эти гниды из НАТО полезут. Тем более что ты сам говорил про Дагестан. Так что, сержант, будем держаться.
– Я не дам на себя ошейник надевать, – выдохнул парень.
– Тогда сдохнешь, – буркнул Сергей. – А заодно и мне приговор подпишешь. Слышал, что этот дух говорил?
Опустив голову, Николай глухо застонал.
– Я первые дни даже плакал, – сказал прапорщик. – И легче становилось.
Парень, обхватив голову руками, длинно выдохнул и чуть слышно замычал.
Около крайнего дома небольшого поселка остановился запыленный джип. Из него выскочили Виктор и рослый молодой мужчина, который, шагнув вперед, пристально посмотрел на стоящую у двери невысокую худенькую черноволосую женщину в длинном, простого покроя платье.
– Здравствуйте, – кивнул Виктор. – Иса дома?
– Здравствуйте, – тихо ответила женщина и вошла в дом.
– Похоже, весь поселок духовский, – усмехнулся рослый. – Их тут…
– Заткнись! – резко бросил Виктор.
Из дома вышел высокий, широкоплечий мужчина.
– Иров? – удивленно посмотрел он на Виктора.
– Здравствуй, Иса! – Шагнув вперед, тот протянул руку. Иса пожал ее. – Я к тебе по делу, – сразу начал Виктор.
– Пойдем в дом, – пригласил Иса. – На улице разговаривать не надо.
– Понимаешь, – входя, снова заговорил Иров, – у меня сына…
– Сейчас все решим, – вновь не дал договорить ему Иса. Что-то сказал женщине и, открыв дверь, пропустил в комнату Виктора.
– Если бы и Юрку вот так на Кавказе встречали, – горько сказал Виктор.
– Чечня… – Рослый мотнул головой на смотревших на машину четверых мальчишек разного возраста, старшему было не больше двенадцати. – Понаехало их в Россию. Беженцы! – сплюнул он. – Наших там режут псы поганые, а мы их волчат выкармливаем. Они же стрелять учатся раньше, чем читать. Если наши первое слово «мама» говорят, то они, наверное, «секир-башка» лопочут.
– Хорош тебе, – сказал водитель. – Думаешь, Иров поехал бы к таким? Вряд ли…
– Так он скорей всего насчет выкупа приехал договариваться. Сказал бы, мы с парнями…
– Хорош тебе! – снова бросил водитель. – Сейчас многие так говорят – мы бы их… – Он усмехнулся. – И ехали бы в Дагестан или в Чечню. Хренушки! Видел я, как ты со своими на митинге орал: «Давай оружие и отправляй нас в Чечню!» Если бы дали, то наверняка бы хрен кто из вас поехал. Те, что пальцы не ломают, поехали бы. Или те, у кого сыновья там…
– Ты чего базаришь? – недовольно спросил рослый.
– Не все чеченцы одной кровью мазаны, – сказал водитель. – Есть и такие, кто еще в ту войну против Дудаева воевал.
– Знаешь, – вздохнул Иса, – я сам часто думаю о том, чтобы вернуться домой, на родину. Но идти с вами, солдатами, не хочу. Да и не возьмут. Я же в девяносто пятом воевал против Дудаева с Гантамировым. – Он снова вздохнул. – Его в тюрьму посадили. Как будто он деньги потратил. А ведь Гантамиров деньги на работников милиции тратил. На оружие…
– Ты согласен? – нетерпеливо спросил Виктор.
