Алиса Мэй кивнула, чтобы избежать дальнейшей дискуссии. Это был ее день рождения, и ей было жарко и скучно, а вовсе не весело. Торт получился восхитительный, состоялся очень приятный ланч с семьей и несколькими друзьями из школы, но почему-то этот день рождения казался ей незаконченным, неполным. Оставалось что-то, что она должна была сделать, но она не понимала — что именно. Что-то более срочное, чем рассуждения о ее будущей жизни.
Понадобилось не больше двух часов качания в кресле-качалке на веранде, чтобы догадаться, что необходимо сделать, и дождаться для этого подходящего момента.
Сундук. Она уже давным-давно на него не смотрела. Раньше она часто разглядывала его, в одиночестве или в компании с кем-то. Были времена, когда она поднималась на чердак каждый день, чтобы проверить, не открылся ли сундук. Но были и времена, когда она забывала о нем на многие месяцы. Но в каждый день рождения она делала попытку его открыть.
Даже когда она забывала о сундуке, мысль о нем всегда жила у нее в подсознании. Он был напоминанием о том, что она не совсем такая, как другие девочки Хопкинс. Иногда это было приятно, но чаще — нет, особенно, когда она повзрослела. Алиса Мэй вздохнула и решила еще раз попытаться открыть сундук. Уже наступил вечер, и стало прохладней. Она взяла фонарь, чуть подрезала фитилек и вошла в дом.
— Сундук? — спросил приемный отец Джейк, когда она проходила через кухню. Он консервировал лимоны. Аккуратность аптекаря сказывалась и на его кулинарном искусстве. Больше никто в Динилбарге не консервировал лимоны, а может, просто не знал, что делать с этими консервами.
— Сундук? — переспросила Стелла, которая шила в рабочей комнате.
— Сундук?.. — удивилась Джейн, когда Алиса Мэй проходила мимо нее по лестнице. — Сундук?
— Разумеется, сундук, — огрызнулась Алиса Мэй. Она сердито подвинула приставную лестницу и стала взбираться на чердак.
Это был очень аккуратный чердак в очень аккуратном доме. На чердаке был только сундук, стоящий напротив маленького окна, сквозь которое падали последние лучи жаркого летнего солнца. Красный жар исходил от медного замка и глянцевитых кожаных ремней.
Алиса Мэй злилась. Она поставила фонарь на пол, ухватилась за ремень и потянула его. Когда ремень вдруг поддался, она упала навзничь и ударилась об пол головой. Звук этот эхом разнесся по всему дому. После небольшой паузы вверх взлетел хор из трех голосов:
— С тобой все в порядке?
— Да! — крикнула Алиса Мэй еще злее. Она ухватилась за другой ремень, и он тоже сдался. В тот же самый момент замок сделал «КЛИК!» Этот «клик» не был мягким щелчком замка. Это был медленный, продолжительный «клик», будто внутри неспешно стал поворачиваться могучий металлический механизм.
Крышка сундука приоткрылась на полдюйма.
Алиса Мэй прошептала:
— Он открывается.
Она наклонилась над сундуком и чуть приподняла крышку. Крышка двинулась так легко, будто ее петли только что смазали маслом.
— Он открывается! — в ужасе завопила Алиса Мэй. — Сундук открывается!
Безумные выкрики, донесшиеся снизу, заверили ее, что в этот раз все услышали ее слова. Прежде чем родственники оказались наверху, Алиса Мэй полностью откинула крышку сундука. У нее брови полезли на лоб, когда она увидела, что лежит внутри. Всю свою жизнь она дожидалась, когда сундук откроется, и боясь, и надеясь, что найдет там какой-то ключ к тайне своего рождения и прибытия в Динилбарг. Бумаги, письма, быть может, семейную Библию.
Но в сундуке не было ничего подобного. Вместо этого к задней стенке сундука было прикреплено ружье, старое ружье с хорошо отполированным прикладом из темного дерева и восьмигранным стволом из темно-голубой стали с выгравированными на нем серебряными цветами.
Внизу лежали два револьвера в кобурах. Два больших револьвера. На их стволах тоже был выгравирован цветочный узор, который повторялся и на кобуре, но темной линией, выглядевшей на коже очень мрачно. Патронташ был свернут и лежал между револьверами. Он был сделан из более темной кожи с еще более темным рисунком.
В левой стороне сундука стояла коробка из тикового дерева с выжженном на крышке словом ПАТРОНЫ.
В правой стороне находилась шкатулка для драгоценностей из темно-лилового бархата.
Под коробкой с боеприпасами и под шкатулкой для драгоценностей, на дне сундука, лежало белое платье. Алиса Мэй уставилась на странную комбинацию ковбойского снаряжения и свадебного платья, сшитого из превосходнейшего, белейшего шелка. Рукава и жилетка платья были расшиты мельчайшими жемчужинками. Платье выглядело чуть великоватым для Алисы Мэй и неподобающе коротким и для свадебного платья, и для одежды девушки-ковбоя.
— Винчестер 73-го калибра, — сказал за ее спиной Джейк, указывая пальцем на ружье. Он не сделал никакого движения, чтобы приблизиться и прикоснуться к ружью. — И два кольта 45-го калибра. Я имею в виду револьверы. Похожи на тот, что висел над камином в старом доме моего дедушки.
— Странно, — сказала Джейн.
— А что в шкатулке? — спросила Стелла. Она говорила так тихо, будто они были в храме. Алиса Мэй подняла глаза и увидела, что Джейк, Стелла и Джейн столпились за крышкой сундука, будто не хотели подходить ближе.
Алиса Мэй наклонилась и подняла шкатулку для драгоценностей. Когда она прикоснулась к бархату, то почувствовала, как по рукам пробежала странная дрожь, будто ее ударило электрическим током. Нельзя сказать, что эта дрожь была неприятной, и Алиса Мэй ощутила ее снова, когда открывала шкатулку — от макушки до кончиков ног ее пронзил трепет душевного возбуждения.
В ящичке лежала металлическая звезда. Похожая на бляху шерифа, но на ней не было никаких надписей. Звезда сияла гораздо ярче, чем те звезды, которые Алиса Мэй когда-либо видела на представителях власти. Сверкающее серебро ухватило последний жар красного солнечного света и усиливало и очищало его до тех пор, пока Алисе Мэй не показалось, что она держит в руках ацетиленовую горелку, слепящий свет которой заставил ее отвернуться и прикрыть звезду ладонью.
Свет померк, оставив в глазах Алисы Мэй танцующие черные точки. Она увидела, что на обороте бляхи есть застежка, но и там не было никакой надписи. Алиса Мэй вздохнула, положила звезду обратно в шкатулку и закрыла ее. Громкий выдох позади нее засвидетельствовал, что ее семья все это время тоже стояла, затаив дыхание.
Затем Алиса Мэй вытащила ружье из ремней, которые прижимали его к стенке сундука. Руки Алисы Мэй охватило странное ощущение, и она, не сознавая, что делает, проверила, пуста ли обойма, и выстрелила. Секундой позже она поняла, что никогда не умела обращаться с оружием, но теперь могла не только заряжать и стрелять, но и разбирать ружье, и чистить его. Эти знания непонятно откуда взялись у нее в голове.
Алиса Мэй положила ружье в сундук и взяла оба револьвера. Они были тяжелыми, но она снова инстинктивно знала, как с ними обращаться, и ловким движением застегнула кобуру на бедрах. Ручки револьверов были вырезаны из кости, покрытой темными пятнами. Когда она смотрела на револьверы, цветочный узор на их стволах, казалось, двигался и летел.
