Справедливость вообще вещь опасная и в быту неприменимая. Уж если приложит со всей силы, никому мало не покажется. Даже всяким героям-демоноборцам и прочим избавителям народа от вековых напастей.
Слегка размявшись под такие мысли, я не почувствовал себя сильно лучше – все тело отчаянно ломило после ночи, проведенной в холоде и сырости, а законная неблагодарность огров лежала на душе нелегким грузом. Но теперь, по крайней мере, определенно прибавилось готовности к путешествию назад на перевал, к трактиру Свена и пылающему в нем исполинскому камину.
– Пошли, что ли? – нарушил я затянувшееся молчание.
Жены и подопечная лишь кивнули, встряхнув сырыми гривами. У них не набралось слов даже на согласие. Огонь камина, столь же предвкушаемого ими, как и мной, казалось, неугасимым пламенем горел в глазах промерзших эльфийских див.
Пара с лишним часов пути не отложилась в памяти ничем. Зато возвращение в отель «У утоп-шего водолаза» позабыть будет невозможно. И вовсе не из-за новой вывески в камуфляжных тонах ко «Дню Побиения» – годовщине той самой битвы при Усино, в которой неизвестно, кто кого побил.
С порога мы ломанулись к камину, не особенно оглядываясь по сторонам – пламя притягивало, как свет гнилушки манит осиных дракончи-ков. А дальше ничего не было видно из-за клубов пара, поваливших от нас во все стороны.
В дороге Келла высказала идею обсушиться силой ее базовой стихии, но я не понадеялся на способность младшей жены управиться со своим внутренним Огнем. Старшая же и не предлагала, сама отлично понимая, что не способна на столь тонкое применение магии в таком измученном состоянии.
Пускай внутренняя стихия греет их самих. Нам же с подопечной оставалось лишь надеяться на эльфийскую неспособность к телесным болезням, у нее врожденную, у меня – дарованную Мечом Повторной Жизни… Однако спустя полминуты блаженства у каминной решетки все мы услышали громовой чих.
– Будь здоров! – голоса моих элъфочек слились в чистейшее трио без примеси простудного хрипа.
Воспитание пересилило в них здравый смысл – вспомнить о подверженности иных рас хворям и сопутствующем тому пожелании вспомнили, а о том, что меня сие уже не касается – нет. И все бы хорошо, если бы в тот же миг я сам не выпалил в том же заблуждении и слепой верности привычке, имея в виду неизвестно кого из троих:
– Будь здорова!
– Будьте здоровы! – отозвался с лестницы Ян-декссон, подоспевший сверху, из комнаты над холлом, на стук дверей и нашу возню у камина.
В руках у него дымились четыре кружки – судя по запаху, с крепко памятной мне медовухой на пряностях. Как раз то, чего нам не хватало! Только бы не развезло на голодное брюхо…
Кружки мы расхватали, не боясь обжечься, – хорошо хоть ручки были деревянные, как и рычажки крышек, – причем Алир наравне со всеми присосалась к своей.
– Простите, хай-леди, запамятовал, что вам хмельного нельзя, – заметил то же самое трактирщик.
– Сегодня можно, – пробубнила та в кружку, не желая отрываться от горячего питья. – Теперь бояться некого…
– Благодарение Судьбе! – не вполне понимая, к чему это она, ответил Свен, а затем, догадавшись, решил уточнить: – И этого… с Голубого Пика… тоже?!
Он неопределенно, но явно опасливо махнул рукой куда-то вверх и вправо, довольно точно ука-зуя на вершину, покинутую нами сутки назад. Иносказанием трактирщик отчетливо выказал страх перед демоном, который не удавалось побороть так просто, сходу.
– Ага! – теперь уже Келла оторвалась от медовухи, слизывая с губ пенку. – Нету его больше!
– Как так? – Яндекссон боялся поверить доброй вести.
– Совсем!!! – снова включилась в разговор Алир, извлекая довольную мордашку из опустевшей посудины.
– Демон уничтожен окончательно и безвозвратно, – заботливо информировала трактирщика Хирра, до сих пор не проронившая ни звука. – И горный паразит, кстати, тоже.
Где она прятала белоснежный платочек, я так и не понял, но в общую беседу старшая жена вступила, только промокнув им губы. «Паразитом» же она по-огрски приложила исполинскую землекройку, заставив уже меня ухмыльнуться, отставив кружку в сторону и утерев рот тыльной стороной ладони.
А что, верно – кем еще может быть гигантское насекомое с раскиданными по всему телу трахеями, желудками с микротварями-симбионтами и челюстями, заточенными под перемалывание горных пород, которые эти микротвари перегоняют на пригодную хозяину пищу? Даже по обгорелым останкам чудища любознательной младшей жене удалось немало разузнать о нем.
Словно выпущенный из клетки дракончик, разговор вылетел на свободу и закрутился, добавляя подробностей небывалым новостям. Свен выглядел совершенно счастливым, словно позабыв об утрате своего любимца. Да и был ли нахальный фоксквиррел на самом деле? С расстояния прошедших недель события прошлого визита в отель сделались совершенно неразличимы.
Правда, забыв о зверьке, замороженном насмерть ныне столь же не существующим демоном, пришлось бы списать и прочие события, последовавшие за его гибелью. А это было бы не слишком разумно, принимая во внимание, что гипершкаф, хоть и налаженный, остался на своем месте. Да и вообще расслабляться как-то не в моем духе. Даже сейчас что-то царапало край сознания.
Вот что: среди всеобщего благодушия и радостного возбуждения как-то сам собой пропал вопрос, кто же все-таки чихнул…
Впрочем, всерьез задумываться об этом не хотелось ни в горячей травяной ванне, ни за последовавшим плотным ужином. Котлеты на косточках под жареную картошку и ту же медовуху, только уже холодную, как-то не располагают к серьезному беспокойству за свою безопасность. Разве что в плане последующего самочувствия – вряд ли для желудка пройдут даром пять видов перца, от цельных стручков жгучего иэрийского и мелкого порошка красного хисахского до разноцветных мясистых ломтей сладкого альтий-ского, который пламенные скво Союза Племен кладут в пиццу и лазанью.
После всего перечисленного можно было только завалиться спать, не дожидаясь, пока небо, очистившееся от туч и подсвеченное закатившимся за горную гряду солнцем, погаснет совсем. И тем более естественно было подняться посреди ночи – облегчиться, привести себя в порядок, да и вообще проветриться.
С последним пунктом и возникли осложнения. Пристроившись на полпути к своему номеру у окна с чуть повернутой для вентиляции фрамугой, я лениво разглядывал разноцветные тени оконного переплета, отброшенные двумя из трех лун. Ждать, пока вернется жажда сна, пришлось долговато– не стоило умываться холодной водой.
Наконец, когда глаза снова начали слипаться, а тени порядком уползли по половицам, я собрался обратно. Встал с подоконника…
Шшшурх! – грузно метнулось прочь что-то за углом. Сон сняло как рукой, и уже через секунду я был у того поворота, из-за которого донесся подозрительный шум. Понятно, что ни следа источника этих звуков там уже не было, как и во всем коридоре.
