Не дожидаясь приказа, зеленокожая команда санд-шкипера завозилась с такелажем. Тормоза вновь заскрипели, отходя от ступиц колес, паруса наполнились ветром, обещавшим вскоре усилиться по мановению руки пограничного заклинателя. Незачем было заставлять его попусту ждать, пока до новичков дойдут местные запреты…
Всяко быстрее чем за полчаса управились.
3
Пахари барханов
В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
Стены тюрем, пальто, туалеты невест белизны
Новогодней, напитки, секундные стрелки…
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей,
Пуританские нравы, белье и в руках скрипачей
Деревянные грелки…
Первая дневка закончилась пару часов тому назад, и под ровным горячим ветром пустыни пескобуера скользили у самых гребней дюн. Жар воздуха при движении ощущался не особенно, а вот жгучие лучи солнца, казалось, жалили каждый дюйм неприкрытой кожи. Да и пыль, точнее, мелкий песок висел в воздухе, как муть в воде, лез в глаза и в рот, набивался в ноздри, вынуждая дышать через ткань.
Жены с компаньонкой давно замотали лица легкими полупрозрачными шалями, да и мне пришлось снизу прикрыть физиономию запасной банданой. Очками с затемненным стеклом поделилась хозяйственная Сольвейг. Сами гоблинихи, их бравый командир и даже Рон Толкач озаботились средствами защиты еще при отбытии.
Понятно, им всем горячий нрав пустыни не в новость. А мне куда больше привычен влажный жар Мангровой Дельты, оставшейся в трех с лишним тысячах миль по правую руку от нашего маршрута. Только там глотку забивает не пыль, а мелкие москиты да несусветная вонь — все, что река приносит с верховьев, там скапливается перегнивать на ил, как в многосотмильной выгребной яме. Не миражи серебрятся у горизонта в дрожащем мареве, а натуральные речные протоки мерцают меж стволами, бесчисленными, как гребни дюн. Да вокруг не рассохшееся дерево скрипит, а илистые прыгуны кричат противными резкими голосами, рассевшись на ветвях мангров…
Воспоминание было настолько ярким, что показалось, будто в шуме колес и визге снастей я различаю пронзительный рыбий крик. Что за чушь! В этих широтах нормальная рыба должна сидеть на дереве, а где тут на тысячу лиг в округе дерево сыщешь?!
Характерный, с трудом переносимый звук повторился. Причем расслышал его, похоже, не я один. Хирра повернулась ко мне — удивленный взгляд был виден даже сквозь ткань, окутавшую ее голову. Гоблинихи тоже вовсю закрутили носами в поисках источника режущего взвизга.
На других буерах реакция была еще стремительней. Все, у кого были свободны руки, принялись торопливо разматывать бухты прочного, черной паутиной проплетенного линя со странного вида металлическими штуковинами на концах. Даже Келла приняла участие в непонятном издали занятии, азартно включившись в общую возню.
— Пескорюшка идет, хай-сэр!!! — подскочила ко мне Фанни, размахивая руками с той же снастью. — Вон, вон!
В указанном ею с горем пополам направлении действительно мелькнул парус-плавник. Фута в полтора высотой, радужный, рассекающий поверхность песка фонтанирующим бурунчиком. Пока я глазел, плавник сложился, уйдя в быстро текущую по склону бархана дорожку мелко вибрирующего песка, зато два других поднялись чуть в стороне, двигаясь немногим медленнее идущего на полной скорости пескобуера.
Стало быть, верно я угадал. В самом деле рыба. Только не честная, водяная, на которую годится ловчее заклятие, и не мангровая, какую лучше бичом с веток сбивать, — местная, пустынная. Соответственно и снасть на нее потребна совсем иная.
Немудрено, что у бывалого пескоброда она нашлась в избытке. Буера развернули строй и теперь шли уступом, чтобы с каждого можно было закинуть побольше ловчих линей. Сигурни было и мне протянула крепкий шкот с блесной, выгнутой в форме руны ожидания, но встретила вполне дружелюбный, хотя и категорический отказ.
Со времен посещения охотничьего зала замка Стийорр у меня в голове крутилась идея проверить в деле одну из обнаруженных там штуковин. Особенно в той самой стихии, для которой она и предназначена.
Это я о спиннинге для ловли пескорыбы, поразившем мое воображение пуще всех прочих снастей — от свирепых драконьих гарпунов до раззолоченных дамских мышеловок. Не испытать эту охотничью примочку на соответствие своему назначению я попросту не мог. Особенно если случай сам представился.
Далеко лезть за эльфийской снастью для ловли не пришлось. Загодя положил в самый ближний тюк, обмотав одеялами, чтобы не повредить, а то мало ли какой носильщик попадется… Но сейчас эта предосторожность лишь отнимала время, вынудив распутывать плотное сукно на глазах у потрясенных гоблиних и не менее заинтригованной старшей жены.
Не объяснять же им всем, что я не поспать среди бела дня после долгой сиесты собираюсь!
Наконец освобожденный от слоев упаковки и собственного чехла спиннинг явился изумленным взорам. Растопырившись сошками, катушками основного и запасного линей, а также рукоятками тормозов и переключения скоростей, эльфийская снасть являла собой столь впечатляющее зрелище, что попытки экипажей остальной пары пескобуеров разглядеть ее чуть не привели к столкновению.
Хорошо, что, желая приноровиться к неторопливой повадке пескорыбы, шли они под сильно зарифленными парусами, размеренно и чинно катясь по наветренным уклонам дюн, с небольшим креном, только помогающим уравновесить напор горячего хамсина.
Времени разобраться, как наладить диковинное снаряжение, у меня было предостаточно еще в замке, так что теперь заминки не случилось. Разлапистые сошки крепко уперлись в транец, а пята хитрой эльфийской снасти — в предпоследний шпангоут. Для крепости я еще прокрутил барашек упора, чтобы намертво распереть спиннинг в наборе пескобуера, раздвинул составное удилище во всю длину и отпустил тормоз катушки.
Тарелка с крюком полетела за борт, разматывая стальной тросик, пару раз черпанула краем песка, угрожающе раскачиваясь на краю бархана, но выправилась и уверенно заскользила по «стиральной доске» накатанного ветром склона дюны, загоняя вглубь ловчий крюк. Трепыхалка на ней забилась, изображая больного на всю голову скарабея, решившего сплясать джигу со своим навозным шаром.
Теперь осталось только ждать. Это разительно отличало пустынную ловлю рыбы от любой иной, в которой действие сразу же давало результат. Заклятие — выхваченную магией из воды честную рыбу, удар хлыстом, биткой или наконечником стрелы на веревке — древесную…
Не знаю, какое устройство характера надо иметь, чтобы находить удовольствие в подобном занятии. Ладно бы просто пялиться на прыгающую по неровному песку блесну — так еще и раз за разом слышать восторженные вопли соперников, вытаскивающих добычу!
Первым, понятно, выхватил из песка рыбину, с нехилым энтузиазмом рванувшую наперерез его приманке, Полмачты Блоссом. Второй, что любопытно, оказалась Келла — с помощью того же немудреного приспособления. А дальше дело пошло — тушка за тушкой взлетали на линях, рассеивая песок с дрожащих чешуйчатых боков и бестолково хлопая плавниками.
