После такого глинтвейн уже пошел, как вода, без меры. Что на вкус, что по действию — никакого сравнения с «караван-ангаром». Последствия сего в виде понятных любому позывов не заставили себя ждать. А уж покуда до выхода шел, раскланиваясь со всеми, поднимавшими чарку в мою честь, зов природы совсем ясно обозначился…
Недолго думая, я отправился в поисках укромного местечка прямиком за край караван-ангара, подальше от колодца и спальных мест. В барханы ночью уйти себе дороже — враз потеряешься. Да и днем тоже, невелика разница. И ни мачты наших буеров по ту, ни шесты по эту сторону здания не помогут. Это не ровная как стол, каменистая пустыня, а форменный песчаный прибой. За парой гребней и Храм Победивших, пожалуй, уже не разглядеть. Весь день вверх-вниз по наветренным склонам проскользили. Хорошо, что Донна оказалась таким классным штурманом — ни разу в лощину не скатились и с гребня не сорвались, и то Толкача укачало. Лучше бы тоже не у всех на виду.
Завернув за угол, за невысокий ветроотбойник, я даже замер на секунду. Вот оно в чем дело: за строением маячили не удилища, а все-таки мачты. Рядком чуть наискось у задней стены выстроились удивительные транспортные средства. Вроде бы тоже пескобуера, только малые, на одного-двоих в норме, хотя при случае и больше унесут. От Блоссомовых фрахтовиков совсем наотличку — всего лишь двухколесные. Переднее колесище под бушпритом, фута в четыре, с дугами внутренних рессор у широкого обода, сидит на поворотной вилке, как у самоката, только вилка та наклонена почти на треть отвеса к горизонту. Круг поворота, небось, добрых три десятка ярдов! Впрочем, под ветром ходить — больше и не надо. Это не на детском самокате под уклон городской улицы лететь, особая верткость ни к чему. Гик быстрей не переложишь, опрокинет. От него и так шкоты к рогам руля выведены через хитрую лебедочку с регулировочным колесом, вроде триммера, чтобы галсы выгадывать при свободных руках.
Удобно, конечно. Хотя к чему, и так машины устойчивые: вместо заднего колеса бочонок, окованный стальными обручами. Перед тем бочонком еще и длинная ось упруго загнута вверх балансиром в обе стороны, с шарами-роликами на концах, чтобы в песок при крене не зарыться. Мощные пружины подвески приделаны прямо к багажному коробу за спинкой водительского кресла, под загнутым книзу, за колесо, гиком мачты. В общем, хороша конструкция — ничего лишнего.
Все лишнее хозяева сами потом уже приспособили. Барахла со всех сторон к пескокатам этим было принайтовано до демонской прорвы: мешки, сумки, рюкзаки и прочая тара, от шкатулок до сундуков. Про корзины и говорить нечего — всех калибров и форм. Даже на рога руля какие-то коврики намотаны и кисеты навешаны. Разве что комода с выдвижными ящиками да шляпной коробки не хватает до полной бредовости.
Самоходная ярмарка, одно слово.
За спиной торопливо захрустел песок. Не так, чтобы с опаской вскидываться, а суетливо и поспешно, совершенно безалаберно. Сразу видно, что еще кого-то из парней нужда наподобие моей прихватила, только куда как крепче. Женщина бы за другую стену пошла…
Лишь бы не Рона Толкача Судьба пригнала! Вот уж с кем на одном поле не садись, да и стоя дел не справляй…
Обошлось. Блоссом это оказался, по негласному мужскому уговору вставший чуть в сторонке, но словно в одном ряду со мной. Как раз у крайнего пескоката.
— Колесо соседское почтить надо, по обычаю, — ухмыльнулся санд-шкипер. — Ребята сейчас как раз у буеров отмечаются…
Я лишь кивнул, возясь с пуговицами. Отчего бы не почтить, если обычай требует… в полном согласии с организмом. Почтил…
Заодно и «доставшийся» мне пескокат рассмотрел поподробнее. Наособицу экземпляр: вместо заднего колеса-бочонка — бронзовый дутый баллон от полевого алхимкомплекса, а балансир прямо сквозь его осевую трубу идет. Мачта вместе с багажным коробом слегка завалены назад, под наклон спинки сиденья, гик и бушприт изогнуты сильней, чем у прочих. Управление парусами ножное, а тормоз, напротив, ручной. Ну да у него и руль из натуральных рогов меканского болотного буйвола в пару ярдов размахом. Как только завезли такую экзотику сюда, в глушь песчаную!
— Это чей же такой? — поинтересовался я. Хотя и так ясно. Не иначе того стеснительного бородача в синеполосной фуфайке, к чьему молчанию остальные «перекати-пустыню» прислушиваются чутче, чем к иному окрику.
— «Бромлей-Торвальдсон», из их мастерских в Гериссе, — по-своему понял мой вопрос Блоссом. — Вторая модель. Классическая…
Сделав вид, что удовлетворен этим ответом, я кивнул. Но Полмачты не успокоился, продолжая живописать экзотическое средство передвижения:
— Да еще специального тюнинга, один риэр-ролл чего стоит! И балансирные роллеры дынькой, опора больше в три раза. Чистейший образец стиля, сам не отказался бы, если б мог себе позволить!
На мой взгляд, «образец стиля» являл собой такую же самоходную барахолку, как и прочие, разве что с претензией. Любовно декорирован всяким хламом и фенечками в духе «песчаной крысы». То ли дело покинутый мной в гараже замка флайбот — ухожен, чист, любовно вылизан до последнего шурупчика! Но на стихию и цвет товарища нет, это я уже давно затвердил. Поглядел бы на нас с санд-шкипером сейчас какой-нибудь любитель лодок, хуже того, яхт океанских — только скривился бы да плюнул презрительно. А ведь и такие найдутся, причем как раз в Хисахе. Придется и с ними как-то общий язык находить…
Меж тем поток славословий санд-шкипера в адрес чуда пескобродной техники иссяк, равно как и иные струи. Застегнув штаны и с полминуты помявшись в нерешительности, Блоссом тихонько, будто нехотя, буркнул:
— Это ты, командир, славно придумал — Чухчая к очагу позвать. А с флягой вообще замечательно вышло. И не думал, что так получится. У нас ведь как говорят: «Клятвы клятвами, а фляжки-то врозь». Теперь вы с ним вроде побратались крепче, чем на Высоком Соклятии…
Причин его тихого восторга я спьяну так и не понял. Конечно, в пустыне никакой обет лишним не будет, любая подмога при случае пригодится. Да и просто парень симпатичный, Чухчай этот. Неброский, но видно, что надежный, слова лишнего не скажет и для себя ничего не попросит, а за своих стоять будет до последнего. Впрочем, сегодня у нас с ним все тихо-мирно обошлось, что не могло не радовать. И дальнейших сюрпризов тоже вроде ничто не предвещало.
Когда мы с санд-шкипером вернулись под крышу, попойка уже шла на убыль, а кое-кто начал укладываться на ночь.
Мое семейство за время отсутствия мужа и повелителя тоже разложило спальные принадлежности — Хирра под стеночкой, Келла чуть поодаль, оставив мне место между собой и старшей подругой. От холодка пустынной ночи все трое уже забрались под одеяла, причем хитрюга Пемси устроилась аккурат между своей атаманшей и жаровней. И то хорошо — хоть ко мне под бок не полезет, как в прошлую ночевку…
Сей мыслью день как-то неожиданно завершился.
Наутро, по счастью, дело обошлось без головной боли. Качество вчерашней выпивки не предполагало, равно как и количество закуси. Плюс бурдючок с водой, заботливо припрятанный Хиррой в изголовье на предмет возможного сушняка. Разве что глаза продирать совсем не хотелось. Хотя пескоброды, похоже, отделались и того легче, если судить по негромкому гомону снаружи караван-ангара. Уже в дорогу собираются, ранние дракошки…
