— А маме присвоили очередное звание и назначили на место полковника Ушата. Здесь, в Гардарике, полковник — это не то, что в Сиаре…
Ладно, видали мы полковников и анфас, и в профиль, и небо в клеточку… Безымянная здесь, но Каменного Кольца больше нет. Ну, конечно… Разобрали с целью метания камней и истребления бессмертных. Услышит или нет? Всего-то и надо-то — разбить Кувшин. Жалко, конечно, вещь ценная, но не будет тебе покоя, Безымянная, пока он цел. Впрочем, спешить особо некуда. Двигательные функции восстанавливаются…
— А еще меня вчера чуть не выпороли. Мать увидела меня с сигаретой, сняла ремень и говорит, мол, когда замуж выйдешь, тогда делай, что хочешь. Ну и порядки у них тут. Вот вернемся в Сиар — там папочке все равно, чем я занимаюсь, лишь бы не плакала… — Когда Лопо погружался в это странное состояние отрешенной полудремы, Сандра не могла молча смотреть на него. Ей казалось, что только ее щебет, не важно о чем, служит ему той ниточкой, цепляясь за которую, он возвращается в сознание.
Теперь нужно стелиться по земле, заглядывать под каждый куст, проникать в щели между булыжниками, из которых сложены приземистые круглые строения. От Холодной Глины веет ледяной болью, как от Каменного Кольца. Это осколки чужого мира, совсем чужого, бесконечности, пронизанной иной нитью бытия… Хочется кричать, но нечем — здесь только глаза, а рот остался дома. Вот он! Мышка пробежала, хвостиком махнула… Нет, до мышки еще надо дорасти. Лопо-ветер, ты здесь так мал и незаметен, что нет смысла таиться, слыша чьи-то шаги. А рядом с Сосудом лежит Жезл Родонагрона… Отдал-таки Каббиборой Видящим свою игрушку. Правильно… Лекаря Хаббиб-аб-Бара убили прежде, чем он попал в Варлагор… Покойник не может стать бессмертным, и Жезл ему ни к чему…
Ого! Сама Безымянная, гонимая странным беспокойством, явилась на склад потустороннего инвентаря. Что-то видит, что-то чует… Идет прямиком к Сосуду, стоящему на гранитном постаменте. Вот сейчас бы пощекотать ее, чтобы уронила свое сокровище.
— А вот еще в газете «Врушка» пишут: «Эверийский общественный деятель Зеро Валлахо, известный как бесстрашный борец за экологическую безопасность, недавно овдовев, решил соединить свою судьбу с некой Элен Гарже, которая, по слухам, провела около восьмидесяти лет в летаргическом сне, что позволило ей прекрасно сохраниться…»
Понятно… Эленга — девочка не промах. Так. Пощекотать не получится. А если пугнуть? Интересно, чего Видящие боятся? Иссу бы сюда, Пожирателя Людей. Видящие — тоже ведь люди… Но Безымянная и так была чем-то напугана. Он, Лоподапал, для нее сейчас — все равно, что мертвый, а живые мертвецов побаиваются, и это вполне естественно.
Он коснулся пальцев Безымянной и оказался в опасной близости от горла сосуда. Но теперь никто не запоет здесь Песнь Начала, вызывая силу, которая однажды загнала его в глиняный плен…
— А вот еще про Сиар, в «Зарубежных Хрониках»: «Конклав Иерархов Сиарской Церкви Господа Единого и Всемогущего рассмотрел вопрос о причислении к лику святых о. Батиста Хугеро — как борца за веру и страстотерпца, и Иора Блаженного (Климент Иорси) — как пророка, ясновидящего и страстотерпца,. Отца Батиста решено признать святым лишь как страстотерпца, поскольку его проповеди во время Наваждения, по мнению Иерархов, можно было расценить как призыв к массовому самоубийству. Кандидатуру Иора решено было отклонить, поскольку Божественная природа его дара не доказана, сам он иностранец по происхождению, а факт его мучительной смерти не подтвержден ни одним заслуживающим доверия свидетелем…»
«Не очень-то и хотелось…» — Над крышей из прессованной сухой травы пронесся ветер, пару раз облетел вокруг дома, но заглянуть вовнутрь не решился. А ведь мог бы и помочь…
Вдруг Сосуд Холодной Глиныначал постанывать в руках Безымянной. Ее пальцы, сведенные судорогой, сдавливали его все сильней и сильней. По Холодной Глине поползли многочисленные трещинки, а через мгновение на земляной пол посыпались осколки…
— "В районе гибели океанского лайнера «Генерал Моски» на шестой день поисков удалось обнаружить одного из пассажиров. Им оказался некий гражданин Конфедерации. Свое имя спасенный назвать отказался. Отказался он и от медицинской помощи, потребовав немедленно доставить его куда угодно, лишь бы на сушу. Он утверждает, что, повинуясь дурному предчувствию, прыгнул за борт, прихватив спасательный круг за час до катастрофы, а значит, пролить свет на причины случившегося не может…"
— А это где пишут? — Лопо уперся руками в подлокотники и попробовал встать.
— Сумасшедший! — Она бросилась к нему, но Лопо остановил ее взглядом.
— Не мешай. Нужно выбирать: либо я просто иду, либо я иду ко всем чертям… Лично я предпочитаю первое. — Он отпустил подлокотники и сделал осторожный шаг.
Дойти до окна и вернуться! Это труднее, чем шастать туда-сюда через невидимую грань, разделяющие миры. Здесь он не может стать ветром, здесь стоимость расстояний оценивается в шагах. Один, два, три — а теперь можно немного постоять, держась за подоконник. Резной заборчик, кустики с непривычно желтой листвой… Бревенчатые хижины, рыжий лес на холмах, за горизонт, возвышаясь над неровностями рельефа, уходит лента монорельсовой дороги… Гардарика, Страна Городов… Только городов что-то не видно. Теперь можно отправляться в обратный путь. Надо только перешагнуть через коричневый плед, лежащий на дощатом полу, и дотянуться до руки, протянутой навстречу.
Чудо порой состоит уже в том, что кто-то оказался в нужное время в нужном месте и сделал именно то, что должен был сделать, иногда даже не ведая, что творит.
Ульяновск, 1999
