— Рад приветствовать вас, команданте. Надеюсь, добрались без приключений?
Вико говорил по-сиарски, но Гальмаро, казалось, не сразу понял, о чем это он… Ответ прозвучал не сразу.
— Ноги бы моей не было в вашем имперском гадючнике, но кое-что надо решить немедленно. — Это было вполне в духе команданте — приветствовать примерно одинаково и союзников, и противников. — Вы сегодня принимаете по личным вопросам?
Вико натянуто улыбнулся и жестом пригласил высокого гостя проследовать внутрь помещения. Удивительно было, что Гальмаро сюда явился (а ведь мог впопыхах просто сбросить на Башню пару десантных бригад), странно, что он вовсе не выглядит ни излишне возбужденным, ни пришибленным (или то и другое одновременно), непонятно, почему он сам не предупредил о визите, но и не сделал ничего, чтобы скрыть свое приближение. Ясно было одно: группа «Досье» поверхностно работала над характеристикой команданте, и следовало еще не раз проверить все аналитические выкладки, разработанные с учетом этой характеристики…
В кабинете Вико кто-то уже заботливо расставил на столе прохладительные напитки и легкие закуски. Гость и хозяин уселись в кресла друг напротив друга, и разговор был продолжен только после того, как входная дверь закрылась, оставив их наедине.
— Мне понятны причины вашего беспокойства. — Вико решил сразу взять инициативу в свои руки. — Понимаю, что слова здесь ничего не решают, но смею вас уверить, все, что случилось — это лишь цепь досадных недоразумений.
— Кто приказал им открывать огонь?! — Внешне Гальмаро оставался спокоен, но Вико заметил, как побелели костяшки его пальцев, вцепившиеся в подлокотники кресла.
— Во-первых, вы прекрасно знаете, как Каркуситантха действует на психику человека, — Вико плеснул в бокал содовой и протянул его собеседнику. — А во-вторых, насколько я знаю, от пуль никто не пострадал. Если бы не феномен, с которым нам пришлось столкнуться, все было бы в порядке.
— Своих я давно поставил бы к стенке.
— Мы проведем дознание, и виновные будут наказаны по всей строгости.
— Этого мало.
— Я понимаю.
— И что?
— Через три-четыре дня из Эвери прибудет специально подготовленная группа.
— Почему не завтра?
— Необходимо провести ряд подготовительных мероприятий. Мы понимаем всю серьезность положения, и тянуть время вовсе не в наших интересах… Не в наших с вами.
— Шансы?
— Слишком все это необычно… Вероятность успеха пока просчитать невозможно, но мы сделаем все, что в наших силах.
— Делайте. — Гальмаро тяжело поднялся. — Но я должен быть в курсе. Вы находитесь на территории суверенного Сиара, и без моей подписи отныне ни один ваш приказ недействителен.
— Вот на этом мы можем потерять время.
— Не потеряете…
— Для нас сейчас нет ничего важнее, чем наши добрые отношения и взаимопонимание…
— А для меня есть. — Гальмаро в упор посмотрел на Вико. — Я знаю, что она жива, и что ее можно вытащить оттуда. Вам тоже следует в это поверить.
Гальмаро вышел, не попрощавшись, и стук его трости вскоре слился с удаляющимся топотом свиты.
Как только шаги стихли, в кабинет быстро и бесшумно вошел секретарь-референт, и молча протянул дженти Грессу гербовый бланк с расшифровкой очередной радиограммы:
«В 23 часа 27 минут GW-3 покинул расположение лагеря и отбыл в неизвестном направлении. Оцеплением был открыт огонь на поражение, но через 3,5 секунды цель покинула сектор обстрела. Исчезли советник третьего ранга ван Дебби и агент Валлахо. Жду указаний. Майор Зекк.»
Секретарь стоял возле шефа, терпеливо ожидая распоряжений, так же тихо, как и вошел. Вико вдруг подумал, а не приказать ли ему сделать набойки на каблуках…
ОТРАЖЕНИЕ ШЕСТОЕ
Родонагрон-бессмертный двигался к источнику. Он шел медленно и величественно, хотя мог перенестись туда почти мгновенно, превратившись в порыв ветра, стремительную молнию, тень. Впервые за многие столетия он ощутил, что где-то под ребрами копошится некое подобие страха.
Источник пробуждал тени прошлого, за которые почему-то до сих пор продолжала цепляться память. Казалось, плавание не кончится никогда… Лучше бы оно и не кончилось, потому что на дикой варварской земле стало еще тягостней. Подай то, принеси это, почисти мушкет, постирай исподнее, не отставай, щенок! Любой был выше его, любой из этих ничтожных грубых тупиц был выше его и мог помыкать им, как хотел… И когда адмирал Виттор остановил на нем взгляд, выбирая, кого бы отдать кровожадным дикарям в знак примирения, он даже обрадовался, желая, чтобы жизнь скорее кончилась, потому что будущее не сулило ничего хорошего… Нет, об этом лучше не вспоминать. Лучше вспомнить о том, что было потом, когда его живьем бросили в холодное пламя, и огонь превратился в воду. А потом, когда его вынесло на поверхность, смертные, не зная, с кем связались, хотели сделать из него раба. Многие из них превратились в пепел, удобривший землю, которая с тех пор принадлежала ему и только ему. Он заставил их забыть свой птичий язык, он отнял у них богов, он повелевал ими, как игрок повелевает карточной колодой…
— Ты чем-то обеспокоен, великий? — поинтересовался Каббиборой, едва заметно струящийся рядом.
— Молчи, сквозняк! — приструнил его Родонагрон. Ветер, как всегда, верно угадал настроение владыки.
Сегодня игральная кость впервые за долгие века упала не так, как он хотел. Мальчишка жив, предводитель тланов не запятнал себя его кровью, но вовсе не это навевает ощущение какой-то неправильности, возникшей в мире, где все подвластно ему.
Когда Источник впустил сюда Эленгу, было похожее ощущение, но явление басилеи — в прошлом… Скрываясь от его гнева, она отодвинула Ничто, овладев землями Велизора, а долина Ирольна стала полем для еще одной игры… Эленга не беспокоила владыку, его пугала неизвестность.
Источник уже почти затих, но редкие пузырьки продолжали подниматься из темных глубин. На Плите Поклонения стояли Кентур и Тамир-Феан. Предводитель тланов преклонил перед ним колени, но не склонил головы и смотрел прямо в лицо бессмертному. Его доспехи были покорежены, а в нагруднике зияла дыра, обнажавшая мускулистую грудь, густо поросшую рыжим волосом. Было видно, что он получил такой удар, от которого любого смертного ожидала немедленная гибель. Он явно чувствовал себя героем и ожидал награды. За его спиной, вцепившись в пояс воина, стоял крохотный вождь тигетов, он смотрел на владыку с испугом, и чувствовалось, что только врожденная гордость не позволяет ему заплакать.
— Говори, — милостиво позволил Родонагрон и на несколько вершков приподнялся над землей, чтобы тлан, поднявшись с колен, продолжал смотреть на него снизу вверх.
— Их было двое, белый воин без доспехов и прекрасная… — Чувствовалось, что Кентур не может подобрать верного слова. — Она была прекрасна. Пока мы бились, она превратилась в птицу Гару, схватила моего поверженного врага и унесла его с собой.
