Ута осторожно выбралась наружу. В тени самого дальнего фургона, сидя на траве, дремал охранник, и больше никого рядом не было. Видимо, большинство актёров, отправились в город развлекаться, а оставшиеся, скорее всего, улеглись спать – на раннее утро планировались сборы, и к обеду цирковой обоз должен был уже отправиться в путь.
"Кривая кобыла"… Ута вспомнила эту ту таверну, пристроенную изнутри к городской стене неподалёку от спуска в порт…
– Шла бы ты отсюда, – сказал Культя, глядя на Уту поверх пивной пены, громоздящейся над кружкой. Бывший имперский сотник, а ныне командир наёмного отряда был скуп, потому что знал: богатство никогда и никому не достаётся быстро и легко, разве что по наследству, да и то ненадолго – детки обычно быстро проматывают родительские денежки. – Или просто сядь со мной – выпьем, поболтаем, а россказни свои оставь для молодых дурачков. Ты, поди, ещё и на картах гадаешь, на петушиных перьях, да?
– Почтенный Культя, там девять тысяч золотых, а может быть, и больше… – Ута уже знала, что Культя не сможет отказаться от такого богатства – в его маленьких бесцветных глазках уже засверкал огонь алчности. Да, он был скуп, и пользовался любой возможностью, чтобы недоплатить своим людям, но с клиентами всегда был честен – это было выгодно, репутация стоила дорого. Но теперь случай сулил ему настоящее богатство, с которым он мог уехать из этого города, покинуть Окраинные земли и барином поселиться в столице империи. – Ты можешь просто придти туда с верными людьми и увидишь, что я говорю правду – Би-Цуган и торговец с севера будут там…
– А ты-то сама чего хочешь с этого?
– Мне нужно только одна вещица, – тут же ответила Ута. – Тебе она всё равно ни к чему, а мне дорога как память…
– Если соврала – выпотрошу, – предупредил её Культя.
Ута лишь усмехнулась в ответ. Судьба торговца с противным голосом и его золота была решена, едва она переступила порог этого длинного барака в Кузнечной слободе, где размещался отряд наёмных охранников. И судьба Би-Цугана была ей теперь тоже безразлична – кто владеет Куполом, тот и хозяин цирка. Гномик больше не придёт, а значит, единственная роль, которая ей осталась среди артистов – стать их хозяйкой. И она будет щедрее, чем Би-Цуган… Теперь она уже не маленькая и слабая… Отец говорил, что это пройдёт, и это прошло…
ГЛАВА 12
"Деньги и слава, как и беда, никогда не приходят одни…"
Народная мудрость.
– Племянничек, а не слишком ли ты обнаглел, претендуя на имущество этого дохлого плута? – Барон Иероним ди Остор, похоже, был не на шутку раздосадован неожиданной наглостью бедного родственника. У него были свои планы на огромный арсенал магических предметов, которые успел собрать в своём доме бесследно пропавший Раим ди Драй. В том, что мага нет в живых, барон уже нисколько не сомневался – у старика не хватило бы смелости, чтобы скрыться или без личного разрешения императора отправиться в дальнее путешествие. "Раим, славный верный Раим, кто же нас удивит чем-либо чудесным, если тебя не будет под моей царственной рукой", – так обычно сокрушался государь, стоило ди Драю заикнуться о своём намерении посетить, например, имперскую провинцию Сабия, где найдены удивительные артефакты… Нет, Раим, наверняка мёртв, и, кто знает, может быть, здесь не обошлось без Хенрика.
– Разве в роду ди Осторов принято упоминать слово "слишком"? – заметил Хенрик, даже не глядя на родственника, он искал глазами мону Кулину, но она, судя по всему, уже прошла в трапезную – проверить, должным ли образом накрыты столы. Первая перемены блюд, по её мнению, должна была выглядеть образцово, так, чтобы каждый, кто решится взять в руки вилку, испытывал благоговейный страх перед совершенной красотой каждого салатика, каждого кусочка копчёной лососины, читал немой укор во взгляде жареного поросёнка, приправленного тёртым хреном. Потом она с затаённым трепетом, испытывая приятное возбуждение, наблюдала, как чинный Обед постепенно превращается оргию, а стройные ряды изысканных блюд – в мешанину отбросов.
Раз в месяц во дворце устраивался обед в честь высоких родов империи, надежды и опоры трона. И с тех пор, как приготовлениями стала заниматься лично мона Кулина, должности императорского виночерпия, кулинара и распорядителя трапезы перестали быть синекурой.
– Послушай, Хенрик… – мягко сказал барон, глядя на племянника даже с некоторым сочувствием. – Ты даже не понимаешь, во что ввязываешься. Да, многие скороспелые вельможи начинали именно с интриг, а кончали под топором палача. Ты этого хочешь?
Барон имел в виду выходку, на которую решился его племянник на прошлом Обеде. Сначала он выложил полторы тысячи золотых постельничему императорского мажордома, чтобы тот выхлопотал для него приглашение, а, попав во дворец, первым делом, нагло подошёл к моне Кулине, к которой не всякий эрцог или лорд смел вот так запросто приблизиться, и вручил ей какой-то огрызок пергамента. Потом барон через своих осведомителей выяснил, что это была страница дневника покойного мага, где было написано буквально следующее: "…а если боги отказывают в помощи, в этом нет большой беды. Не так уж и важно и то, что древняя магия альвов была почти забыта людьми, и теперь приходится восстанавливать по крупицам могучие заклинания. Но, как ни старайся, невозможно понять суть явлений, которые можно вызвать, произнося звуки, для которых не очень-то приспособлен наш язык. Но те, кто жаждет чуда, получат его, даже если никакого чуда не произойдёт – все видят то, что желают увидеть. Вера ослепляет клиента, и это великое благо. Веру, засевшую в размягчённых мозгах богатых и знатных особ, легко превратить в золото, звенящее в собственном кармане – в этом-то и заключена самая чудесная магия, которая, в отличие от чародейства альвов или воли богов, нет ничего непонятного…"
По сути, Раим ди Драй сам признался в том, что он – всего лишь мелкий шарлатан, который просто годами обирал столичную знать. Это вносило некоторую ясность в дело его исчезновения – скорее всего, мальчишка уже давно выдрал эту станицу из дневника мага и пригрозил своему учителю, что отнесёт её куда следует, если чего-то не получит… Раим, вероятно, сообразил, что спастись ему всё равно не удастся, и предпочёл тихо утопиться в каком-нибудь загородном пруду. Мальчик, конечно, повёл себя как достойный отпрыск древнего рода ди Осторов, но его выходка могла оказаться в итоге губительной не только для него, но и для прочих родственников, даже тех, кто имел влияние на самом верху…
Хенрик по-прежнему никак не реагировал на разумные слова дяди, и барон, демонстративно отвернувшись от него, направился к группе гвардейцев, чтобы поддержать их приятную беседу о неоспоримых достоинствах племенных йотских скакунов. У него уже созрел не слишком замысловатый, но действенный план, каким образом обезопасить себя от выходок племянника…
Двери в просторную трапезную медленно отворились, а из глубины зала донеслось пенье флейт и перезвон больших многострунных лир – звуки были под стать высоким стенам из резного мрамора, высокому хрустальному своду, проходя сквозь который солнечный свет рассеивался, и обретал мягкость… Эта часть дворца была построена по образцу резиденции правителя альвов в Альванго, как описывал её летописцы времён Гиго Доргона, первого императора людей. Перед тем, как разрушить все уцелевшие после штурма здания Альванго, император приказал подробно описать всё, чтобы величием и красотой всего низвергнутого им в прах подчеркнуть величие и красоту своего подвига.
