– Греби к берегу, Медведь!
Он зарычал и взялся за весла.
Как Скол провел «Акулу» мимо скрытых под– водой обломков скал – не знаю, но едва днище заскрежетало о мель, мы выскочили. Холодная вода доходила до подбородка и заливалась в рот. Отплевываясь и отфырки-ваясь, мы потянули драккар на сушу. Рядом по приказу Хакона воины Скофти Новости тащили на берег свои корабли, а сам ярл, кое-как отделавшись от крупного противника, спешно шел к мелям. Рангфред кружился возле, но броситься в погоню не отваживался. Тяжелые корабли сына Гуннхильд не прошли бы меж острых и частых выступов скал. Выстроившись в прямую линию, они бесцельно мотались вдоль берега. Изредка оттуда доносились ругательства или летели стрелы, но особого вреда они уже не причиняли.
Разбрызгивая воду, ко мне подбежал Хакон:
– Строй людей на берегу. Я размечу поле и вызову Рангфреда на бой.
– Он не пройдет, – покачал головой я. – Застрянет. Хакон улыбнулся. На круглом мокром лице ярла радостно вспыхнули голубые глаза:
– Не пройдет – найдет славу труса! Строй людей! Да, Хакон был умен! Молва назовет трусом именно Рангфреда, а не его. Ведь ярл не отказывался от боя, ну а что кораблям Рангфреда попросту не протиснуться между выпирающими из воды валунами, никто и не вспомнит…
Однако приказ ярла я выполнил. Плечом к плечу мои хирдманны встали в общий строй. На мелководье лучники все еще лениво перестреливались с ходящими вдоль берега кораблями. Как волки вокруг ослабевшей, но еще опасной добычи, они рыскали у скал до самой темноты и даже позже, когда по воде заиграли лунные блики, а неподалеку от вытянутых на камни драккаров вспыхнули факелы. Но тогда уже всем стало ясно, что Рангфред откажется от боя.
Трору надоело держать строй. Он прихватил лук Льота и отправился к лучникам.
– Хоть постреляю, – недовольно пробурчал Черный. Я не стал его останавливать. Пусть хоть так выпустит злость, иначе затеет бучу на корабле, и, кто знает, чем и кому отольется его недовольство.
Теперь для устрашения выпускаемые стрелы поджигали. Красивые хвостатые вспышки взлетали в воздух, расчерчивали яркими дугами темное небо, шлепались в воду и с шипением шли на дно. Я махнул рукой и уселся на землю. О схватке можно было забыть и спокойно выспаться. Если Рангфред все-таки решится на вылазку, он будет самым большим дураком, которого я встречал в своей жизни.
Он не был им. К утру его последний корабль покинул прибрежные воды. Сопя и отдуваясь, мы стянули «Акулу» с пологого валуна. Я стоял чуть в стороне и глядел, как люди Хакона толкают в море свои драккары. Ярл был недоволен. Он притворно улыбался, но по его душе царапали острые когти злости.
– Ты еще успеешь убить его, – утешил я. Хакон обернулся, покосился на угодливо вертящегося рядом Скофти и зло оскалился:
– Рангфред завладел всеми землями к югу от мыса Стад! Моими землями! Я проучу этого выродка!
Впервые я видел его ненависть, и впервые он не прикрывал ее ложью. Должно быть, долгие годы вражды с детьми Гуннхильд не прошли для ярла даром.
– Ты теряешь рассудок, – упрекнул я. Злость покинула лицо Хакона, его голубые глазки засветились:
– Ты слишком умен для берсерка, Хаки. Слишком умен, а значит, слишком опасен.
Он на самом деле боялся, но, пожалуй, и понимал меня лучше других. Да и я угадывал мысли норвежца так, словно был его родным братом. Я не верил ему и восхищался им.
– Я хуже берсерка, Хакон, – сказал я. – Орм был прав – я стал совсем другим. Он думал, рана отнимет у меня силу, но вышло иначе, и теперь, обретая силу Одина, я уже не утрачиваю разума.
Ярл замолчал, задумчиво поглядел мне в глаза и негромко признал:
– Это неплохо для воина, но…
Его корабль накренился и пополз в воду. На ходу запрыгивая на борт, воины загомонили. Догоняя их, ярл обернулся:
– Но боги ничего не дают даром, Хаки! Помни: ничего не дают даром!
Наверное, то же самое сказал бы мой отец.
Бонд пришел ко мне утром.После битвы с Рангфредом мы вернулись в Трандхейм, и зимой ярл все-таки женился на сестре Скофти Новости. Прежде чем разделить с ней ложе, он дал большой пир. Столы ломились от яств, а котел для пива был огромным, как тот, в котором много лет назад утонул Фьельнир, сын Ингви Фрейра. Всю ночь мы пили и слушали песни скальдов, поэтому утром я проснулся с шумом в голове и в дурном настроении. А тут еще и этот бонд!
Почесываясь и потягиваясь, я вышел из шатра и по взгляду нежданного гостя почуял недоброе. Бонд был маленький, кряжистый, с ладонями-лопатами и светлосерыми, незаметными из-под кустистых бровей глазами.
– Какое дело привело тебя, Ральф? – спросил я.
– Забери свою рабыню, хевдинг!
Мне не понравились тон бонда и его резкие слова. Куда мне девать эту никчемную рабыню? Без забот о ней голова раскалывалась…
– Послушай, Ральф, – предложил я. – Если она провинилась, накажи ее сам. Девка меня не интересу. – И, считая разговор оконченным, собирался уйти, но бонд решительно возразил:
– Мне она тоже не нужна, хевдинг! Она – твоя! Если ты не хочешь разобраться с ней, я потребую тинг решить ее судьбу!
Я замер. Тинг?! Чтоб все увидели, что я сам не могу наказать ее за проступок?! Ну уж нет!
– Ладно, бонд, – вздохнул я. – На что ты жалуешься?
– Жалуюсь? Я?! – Он криво усмехнулся. – Я не жалуюсь, хевдинг! Никогда не жалуюсь… Не жаловался, когда наш ярл попросил у меня приюта для твоей рабыни, и когда он пообещал забрать ее, как только ты вернешься, и, когда, вернувшись, ты попросту забыл о ней…
– Ладно, – прервал я. – Чего ты хочешь?
Бонд потер ладони:
– Немногого, хевдинг. Забери ее.
Я сжал кулаки. Не знаю, чем допекла беднягу бонда темнокожая девка, но забирать ее мне не хотелось. Куда ее деть? Да еще поползут слухи о том, что Ральф отказался от рабыни. Кто тогда ее купит? А время походов уже близко, и драккары у берега устремили носы в морю, словно готовые взлететь птицы…
– Слушай, Ральф, – я миролюбиво потрепал бонда по плечу, – подержи девку до лета. Если она такая никудышная работница, что лишь даром поедает твою рыбу, я заплачу за ее прокорм, но пусть все это останется между нами. Мне нужно продать ее прежде, чем уйти в море-Бонд коротко рассмеялся. Его лицо собралось мелкими складочками, а потом вновь разгладилось:
– Нет, хевдинг! Я ни дня больше не продержу ее на своем дворе! И продавать не советую – лишь врагов наживешь. Пожалуй, будет лучше всего, если ты ее убьешь.
Я так удивился, что забыл про головную боль и ломоту в теле. Ральф слыл добрым человеком… Чем же моя рабыня довела его до подобного совета?.
– За что ее убивать? – спросил я.
Бонд огляделся, задумчиво почесал голову и корявым пальцем поманил меня поближе. Я склонился и поморщился. Исходящий от бонда запах навоза и скотьего пота напомнил о братьях…
