– Само собой, знал. Ведь это ты лечил меня… Тюрк замотал головой, опасливо оглянулся и понизил голос:
– Я тут ни при чем. Ты должна была умереть, я лишь боялся говорить об этом Али-конунгу. А прошлой ночью ты вдруг перестала метаться и жар спал. И рана… Я никогда еще не видел, чтоб такие глубокие раны так быстро затягивались. Я не знаю, кто тебя спас-Хотелось бы посмеяться над его словами, но он говорил правду. Я поняла, что должна была умереть в то мгновение, когда шип берсерка вонзился в мою шею… Неужели меня спас Баюн? Нет, невозможно! Белый ствол березы сидящий возле нее шилыхан – всего лишь видение… Я подняла руку и дернула Тюрка за полу:
– Скажи, ты видел битву? Он закивал.
– А того, кто ранил меня?
Он съежился еще больше и опять кивнул. В его ерных глазах заметался ужас.
– Ты знаешь его?
– Это Хаки, – выдавил грек. – Хаки Волк. Я служил ему. Тогда он был совсем молод, очень тяжело болел и тоже был излечен богами.
Хаки, Хаки, Хаки… Сама судьба свела нас на этом Валу! Ну почему я не смогла ответить на его удар?! Почему не сумела отправить его к марам?!
– Он еще жив?
– Да. – Грек немного осмелел и заговорил громче: – Он никогда не умрет. Он не такой, как прочие берсерки. Он настоящий…
– Что значит «настоящий»? Грек сморгнул:
– Он настоящий потомок бога Одина. Он бессмертен. Чушь! Нелепица! Глупый страх раба перед госпо диком… Я покажу этому потомку бога, какова смерть! Я размажу его, разрублю на тысячу кусков, как разрубила Убийцу Бьерна!
Я села и зашарила вокруг. Шею и плечо задергала боль. Тюрк отшатнулся:
–Что ты делаешь.
– Хочу вновь пойти на Вал, – не колеблясь, заявила Я. Грек покачал головой, а Болеслав коротко хмыкнул.
– Ты не сможешь. Мы уже в Сле, далеко от Вала. Оттон проиграл сражение, потерял много воинов и понял, что Вал не взять. Теперь его войско село на корабли и пошло к Йотланду, – опуская голову, признался грек. – На берегу остались лишь ученые люди и раненые. Гонцы говорят, будто Синезубый тоже отправился к Йотланду и там будет новая битва.
– Я поеду туда!
– Все корабли ушли… Тебе не на чем ехать. И еще. Лазутчики утверждают, будто берсерки и Хакон-ярл бросили Синезубого и теперь ждут попутного ветра где-то в Лима-фьорде, далеко от места предстоящей битвы.
Проклятие! Почему я не могу нагнать своих врагов?! Этого омерзительного мальчишку Хаки?! Уж лучше бы мне погибнуть!
Паук вцепился в сердце, и мои руки сами рванулись к ране. Один удар, и с муками будет покончено. Пусть я лишусь души, но избавлюсь от этой изнуряющей боли! Жизнь без возможности отомстить стала кошмаром…
– Погоди! – Тонкие пальцы Тюрка поймали мои запястья, а губы приблизились к уху. – Погоди. Не спеши. Я найду наших врагов… Верь мне!
Я уронила руки. Что ж, может, грек и прав. Нужно быть терпеливее. Старик слепец ждал своей мести много-много лет и все же дождался. Сколько мук за эти годы испытала его душа? Уж верно, больше, чем моя…
Рассказывает Хаки
Я решил принять предложение Хакона и пошел с ним. Возле Вала ярл разделил своих людей.
– Твой хирд останется в лагере, – сказал он, и я не стал возражать. Зачем терять воинов в первом же сражении, если впереди столько боев? Главные почести достанутся лишь тем, кто выживет.
Мой хирд поставил шатры в миле от Вала. Рядом расположились еще несколько сотен из хирда Хакона.Мы простояли всего два дня, а затем войско Отто-кей-сара пошло на приступ. Из восьми сотен воинов Хакон отправил на Вал шесть. С ними ушел и мой брат. Я не ждал его возвращения. Арм поправился и уже мог держать меч, но по-прежнему не годился для настоящего сражения. Однако ему повезло.
Я как раз приторачивал к своему сапогу железный щип и пытался закрепить его на пятке, когда в лагерь вернулся мой братец…
– Что, Хаки? – присаживаясь к костру, ехидно засипел он. Сачала я удивился его голосу, а потом вспомнил, что во время первого похода я сипел точно так же – глотка не выдерживала долгого и громкого крика.
– Сидишь и играешь в веревочки, пока другие защищают твою спину? – продолжал Арм. – А твои хваленые берсерки… – Он окинул взглядом моих воинов. – Они больше похожи на сонных мух, чем на детей Одина!
Я наконец-то закрепил шип и, проверяя прочность завязок, постучал ногой о землю.
– Что ты молчишь?! – возмутился Арм.
– А о чем с тобой говорить? – ответил я. Братец обиделся и перекинулся на Трора. Черного было легко разозлить, и Арм знал это. Ему даже не пришлось стараться. После короткой перепалки Трор встал и решительно направился ко мне.
– Почему мы не идем в бой?! Люди болтают… – начал он, но я перебил:
– А какое мне дело до людей? Пусть болтают. Черный рассердился:
– Как ты не понимаешь?! Мы же стали посмешищем!
Он не договорил и ударил ногой большой чан, над костром. Чан сорвался, отлетел к шатру и угодил в спину ничего не подозревающего Скола. Кормщик только покачал головой и отвернулся. Я приобнял Черного за плечи:
– Вспомни-ка малолеток, которые остались в Море Среди Земель…
– При чем тут они? – горячился Трор.
– А при том, что нынче ты повторяешь их речи.
Черный осекся, задумался и махнул рукой:
– Ладно, Хаки. Что бы ни случилось, первый позор будет твой!
Через два дня после этого разговора воины Отто-кейсара вновь пошли на приступ. На сей раз отбиваться было нелегко. Кейсаровы псы рвались к Валу, словно умалишенные, и в наш лагерь приносили все больше и больше раненых. А к полудню возле моего шатра появился сам Хакон на мохноногом рыжем коне.
– Мне нужны смельчаки, которые не побоятся выйти за ворота и сразиться с врагом! – выкрикнул он.
Я насторожился. Хирдманны стояли за моей спиной и ждали, но я не доверял Хакону. Отвага и глупость – разные вещи. Когда опасность станет так велика, что ярл всерьез испугается, тогда я поведу за Вал своих людей, но не раньше. Мой хирд не скот для бойни! Я покачал головой:
– Мы остаемся здесь, ярл.
– Неужели твои берсерки стали малодушны?
– Неужели ты думаешь, что они поглупели? – ответил я.
Хакон крякнул и обернулся к окружившим мой хирд воинам:
– Кто докажет свою смелость?! – Его глаза пробежали по лицам ратников и остановились на моем брате. Тот побледнел.
– Там, за воротами, люди Али-конунга из Гардарики, – в упор глядя на Арма, сказал Хакон. Он знал, чем зацепить моего брата, а тот оказался слишком глуп для отпора. Желание отомстить убийцам Ингрид толкнуло его вперед.
– Я пойду! – выкрикнул он.
