– Сейчас, сейчас… – Голбечник с причитаниями выскочил во двор, побежал к баньке у ручья. – Сейчас Банника задобрю – отдаст вам четвертый пар!
Я Ядуну уж так перечить привыкла, что хоть и хотелось с дороги в баньке попариться, а припомнив людскую веру, заартачилась:
– В четвертый пар после солнечного захода в баню ходить не след! Хорошая хозяйка на четвертый пар лишь веник в баню ставит да мыло кладет для Банного Хозяина! Вся нежить в четвертый пар моется!
– А ты кто? – ухмыльнулся Ядун. – Ты сама нежить и есть! Ведогонка!
Хотелось ответить ему пообидней, но придумать ничего не успела – замерла, рот разинув. Голбечник дверь за собой неплотно притворил – осталась малая щелочка. В эту щелочку и скользнула белая с ярким узором по бокам змейка, извиваясь, потекла к ногам. Змея посреди зимы?! Да не простая змея – гадючка белая! Укусит – дня не проживешь…
Я завопила, прыгнула к ухвату, у печи стоящему, замахнулась на змею, но та изловчилась – утекла под лавку. Я даже стукнуть не успела…
– Не тронь ее! – взвыл Ядун, выдергивая у меня ухват. – Она Морене двоюродная внучка! Не простит богиня ее гибели!
Мне и боязно было, и смешно… Что Морена мне сделать может за родственницу? К себе забрать иль, наоборот, вечной жизнью покарать, как самого Ядуна? Ему-то небось тоже нелегко столько веков жить да этакую злость в себе носить…
– Верно, верно, Морена меня любит…
Я обернулась, ахнула. Не могла никак со здешними чудесами свыкнуться…
Сидела на лавке красивая узкогрудая девка в охотничьем наряде. Иссиня черные волосы волной по плечам сбегали, умные холодные глаза смотрели на меня с презрительной усмешкой.
– Ты, ведогонка, меня никак убить хотела? – Ловкие руки пришелицы быстро натянули тугой лук. Каленая стрела уставилась мне в грудь острым смертельным жалом.
– Что ты! Что ты! – испугался Ядун. Выскочил вперед, меня прикрывая:
– Она Триглаву назначена, ты ее трогать не смеешь…
– А мне лучше знать, кого смею, а кого нет! – расхохоталась девка, поигрывая луком и заставляя Ядуна перед собой приплясывать. – Даже в тебя запросто стрельнуть могу!
– Так не убьешь ведь…
Девка опять засмеялась. Противно засмеялась, нахально:
– Я-то не убью, лишь больно сделаю, а вот волх, что на кромке объявился, грозился, будто убьет.
Чужак?!
Дверь скрипнула. Маленький Голбечник сунулся внутрь, вытянул круглое личико, узрев гостью.
– Исчезни! – приказала ему девка, и он, покорно кивнув, быстро прошмыгнул в угол, где и затих, незримый и неслышимый.
Ядун разволновался, заходил кругами по клети:
– Ты, Ягая, не крути. Прямо говори – чего явилась?
Девка тряхнула темными волосами и вдруг, быстро выбросив вперед тонкую руку, ухватила меня за плечо.
Я не ждала, что она так сильна окажется. Мощный рывок бросил меня на пол, к ее ногам, крепкие пальцы вонзились в тело. Ягая затрясла меня, будто Ядуну игрушку показывая:
– Брось девку, Бессмертный! На время брось! Странный волх перешел кромку. Морена на его стороне и Магура тоже.
– Что мне волх… – хмыкнул Ядун.
– А он не один. – Девка отпустила мое плечо, потрепала холодной ладонью по щеке, словно собачонку ласкала. – С ним слитые да ньяр…
Эрик! Нашел меня! Не зря говорил – сердце дорогу укажет! Любый мой! Любый…
У меня и плечо болеть перестало, и пальцы Ягаи на щеке уж не казались такими холодными и противными. Хотелось обнять ее, расцеловать за добрые вести…
А слитые? Кто такие? Олег? Болотники? Ну держись, Ядун!
Бессмертному новость и впрямь не по нраву пришлась, окрысился на девку:
– Ты слитых не должна была пускать! А ньяра и вовсе убить обязана! Чего не усмотрела, дура?!
Ягая потемнела. Глаза круглыми черными щелями сузились, пальцы скрючились хищными когтями… Страшной стала – сразу видать, чья родня:
– Ты мне не указ! Я – Стражница! И внезапно расхохоталась весело:
– Никак испугался, Бессмертный?! Вот ради того и пустила их – поглядеть любопытно, как они с тобой схватятся и как ты их по кромке разотрешь…
Как это – разотрешь?! Моего Эрика пятеро, а то и шестеро воев не всегда одолеть могли. А не новички были в ратном деле…
Ядун тоже улыбнулся, махнул рукой:
– Ох, Ягая! Ты со своими кознями когда-нибудь попадешь в беду. Придет время – над тобой так пошутят, что сама в печь полезешь…
Ягая поднялась, хлопнула шапкой о лавку, забросила за спину лук:
– Недосуг мне с тобой шутки шутить. Бежать надобно, а ты все же кликни меня, когда со слитыми расправишься. У них небось третье время не все выйдет – тела еще останутся…
– Падаль для бабки собираешь? – догадливо предположил Ядун.
– Да нужны ли тебе тела бездыханные? – уже в дверях пожала плечами девка. – А старухе в радость…
Какие тела?! Как могут нежити эти моих живых друзей телами называть? Ох, не знают еще силы волхской да ловкости ньяровой! Самого Бессмертного будет с кромки соскребать эта девка-перевертыш!
Ягая у порога крутнулась, переметнулась через свой же лук и белой тонкой змеей скользнула в снег. Ядун засопел, прикрывая за ней дверь. По его виду и не понять было – доволен вестью иль нет…
– Банник ждет, гости дорогие, – робко пискнул из угла Голбечник.
– Вот и ладненько. – Ядун всплеснул ладонями, потер их друг о дружку.
Похоже, не напугался совсем… Может, рано я радуюсь? Он честно биться не станет, подстроит какую-нибудь каверзу…
– Пойдем! – Он подтолкнул меня к двери.
– Нет! – уперлась я.
– Ну, была бы честь предложена… – ухмыльнулся он и вышел.
Первый раз меня без надзора оставил! Эрик! Чужак! Они на кромке! Они ищут меня! Надо только бежать – бежать подальше от Ядуна, от его ловушек, злобы да коварства!
Я схватила зипун, дернулась к двери.
Голбечник вырос передо мной, будто из воздуха, заступил путь:
– Не ходи…
Отшвыривать его не хотелось. Больно маленький и добродушный был.
Я шагнула в сторону, пытаясь обойти мохнатого хозяина. Он переступил босыми ногами, вновь загородил выход:
– Не ходи, коли смерти своих не желаешь… Ты ведь знаешь этих слитых, верно? Они ведь твои друзья? Я видел, как ты слушала… Не ходи, не зови к ним смерть…
Смерть? Почему все нежити о смерти твердят?
– Ядун погубит их, – печально прошептал Голбечник. – Ты сама подумай, как можно Бессмертного убить? Даже боги ничего не могут с ним сделать… А пытались многие…
