– И чем же я таким поступился, что сам той потери не приметил? – стараясь оставаться равнодушным, пробормотал он. Замазывая рану, Ратмир лениво растер грязь по окровавленной щеке.
– Любовью хотя бы. Белая теперь все твое своим считает. Хотя что считать – так оно и есть. Ты чувств не видишь, не ценишь их, а она за каждую частичку своего добра биться будет. За любовь – чтоб не дарил никому, за веру – чтоб ее не предал… Она теперь тебе и подруга, и жена, и хранительница.
– А как же Рала? Мы ведь… – Егоша не знал, как продолжить, но Ратмир понял.
– Рала? Я же не говорил, что ты откажешься от чужой любви или не будешь иметь женщин. Бери их, сколько хочешь! Только вернуть им любовь не сумеешь – Белая не позволит, да и сам не захочешь. Вы ведь теперь – одно.
Руки у болотника совсем затекли, и он повалился на бок, старательно шевеля онемевшими пальцами. Подошедший к нему Ратмир склонился:
– Сейчас я тебя распутаю. – И вдруг отскочил. – Э-э-э, да на тебе веревочки не простые! Средь них науз – петля заговоренная – есть.
– А ты думал – почему я до сих пор в этой яме сижу? – ехидно откликнулся Егоша.
– Ну, ничего. – Ратмир неспешно и очень осторожно принялся распутывать его запястья. – Петля одна, а веревок много. Хоть часть сниму.
Болотник был благодарен и за это. Он никогда не думал о вожаке как о друге, потому любая его помощь казалась чем-то неожиданно приятным. Егоша навсегда запомнил, каково иметь друзей. Последним его другом был Волхв.
Вспомнив то давнее время, Егоша стиснул зубы. До чего же он был наивен и глуп! Слушал Волхва, доверял ему, как отцу с матерью… Даже Блазню не сразу поверил. И нынче, кабы не Волхв, не сидели бы они с Ратмиром в порубе, а Рала была бы еще жива…
Распутывая тугие веревки на его запястьях, Ратмир рвал зубами тугую пеньку. От сильных рывков оборотня тело Егоши покачивалось, словно дерево под порывами ветра.
– Ратмир, – спросил он, с трудом выпрямляясь после очередного толчка, – ты видел того мужика, который тебя поймал?
– Сирому-то? – небрежно отозвался оборотень и, вцепившись зубами в Егошины путы, проворчал: – Конечно, видел. Я его хорошо знаю. Он Велесу служит.
Сердце у Егоши подпрыгнуло. Развернувшись к опешившему от его неожиданной резвости Ратмиру, он выкрикнул:
– Сирома?! Его настоящее имя – Сирома?!
– А-а-а, вот ты о чем! – Уразумев причину внезапной радости болотника, оборотень прервал работу. – Мстить хочешь? Думаешь, узнал тайное имя врага и теперь он в твоих руках? Глупец. Ну, пошлешь ты уроки на ветер, заставишь Волхва помучиться и пострадать, а ему-то твои наговоры, что медведю комариный укус. Он мук не чует, пока его Велес бережет. И даже смерти для него нет, покуда не отвернулся от него Скотий Бог. Так что, если хочешь Волхва раздавить, сперва Белеса победи, а это тебе не под силу.
Егоша сник. Ратмир уже немного освободил его руки, и пальцы пощипывало болезненными уколами возвращающейся в них крови. Вот так… Выходит, как ни старайся, а Волхву вреда не причинить и Рала и он сам так и останутся неотмщенными. Драться с богом – пустое дело. Егоша вздохнул. Совсем недавно он и думать не стал бы – полез бороться за свою правду с кем угодно, но теперь был учен. Нар говорил: «Спорить с богами – удел богов».
Припоминая глуховатый голос старика, Егоша забыл о ноющей в кончиках пальцев боли. Нар многое рассказывал о богах. Говорил, будто есть на дальних землях, что лежат к полуночи, добрый, милосердный и справедливый Бог. Будто когда-то давно он был человеком, и, когда, отвернувшись от него, люди возжелали его смерти, он простил предателей. «Не ведают, что творят», – сказал. «Он могуч, – твердил Нар, – ибо сила богов стоит на вере людей и не родится ни один бог, если человеческие уста не произнесут его имени. Чем больше людей идет за богом, тем он сильнее. За этим добрым Богом пошли уже многие…»
Егоша мотнул головой. Он никогда не сумел бы простить пожелавших его гибели врагов, но новый Бог ему нравился. Было что-то величественное в его умении прощать и любить. На Руси лишь немногие пришлые знали его имя и чтили его заповеди. Их не гнали, но и не понимали.
Ратмир устроился напротив Егоши, свернулся калачиком – совсем как Рала – и закрыл глаза. Болотник скользнул взглядом по его фигуре. Вожак… Сильный, умный… Но даже он не осмелился бы замахнуться на Белеса. А вот новый Бог смел бы коровьего сына, сам того не заметив. И надо-то для этого было совсем немного – чтобы в него поверил русский люд. Только кто заставит верить?
– Кромешники поговаривали, будто Владимир – избранник нового Бога. Нам-то все едино, что новые боги, что старые – мы, кромешники, под их властью не ходим, а за кромкой средь богов шум стоял – испугались Бессмертные. Но Владимир до сей поры не ведает, что коли жив останется, то под старость лет к новому Богу оборотится, – не открывая глаз, сказал Ратмир.
Егоша поморщился:
– И тебе не совестно в моих мыслях ковыряться?
– Очень надо! – фыркнул оборотень. – Я и не хотел тебя слушать, только ты так думаешь, что у меня в ушах гудит.
– Говоришь, Владимир – избранник?
– Да. Только ты же сам руку приложил, чтобы его с земли русской прогнать.
– Я? – Егоша удивился. Какое ему было дело до новгородского князя? А если и было когда-то, то разве его слова или дела что-нибудь значили? Он был всего лишь маленькой болотной козявкой перед княжьим могуществом – кто бы стал его слушать?
Ратмир приподнял голову, ухмыльнулся:
– А кто Ярополку на брата поклеп навел? – И передразнил: – «Грамотка была, убить тебя хотели, казни бабу-изменницу», – что, не твои слова? Сам же рассказывал.
Егоша и впрямь рассказывал о своей жизни, но не Ратмиру – Рале. Проболталась девка. Он вздохнул, признался:
– Мои…
– Вот и все. – Ратмир вновь улегся. – Иногда одним словом можно всю жизнь перевернуть. Ярополк собрался идти на брата, а тот струсил и сбежал. Правильно сделал – маловато у него было силенок с братцем воевать.
Теперь Егоша начинал понимать. Так вот зачем он был нужен Волхву, вот зачем тот притворялся его другом! Егошиными руками избавлял своего бога от грозного соперника. А он-то, болотный дуралей, и не помышлял ни о чем! Значит, если вернуть Владимира… Только как? Наверное, лучше сперва погадать, хоть на воловьей шкуре, где искать его, а уж потом ворожить…
– Эй, Волчий Пастырь! – Сверху свесилась чья-то взлохмаченная голова. – За тобой из Киева приехали!
Глядя вверх, Егоша молчал, думал о Волхве: почему Волхв пытался убить его? Боялся его знаний или его мести?
Перед Егошиным лицом, гулко стукнувшись о стену, свесилась веревочная лестница. По ней, торопливо перебирая ногами, полезли вниз двое вооруженных мужиков. Продолжая насмешливо улыбаться, оставшийся наверху страж наложил на тетиву большого лука стрелу и навел ее жало на грудь вскочившего Ратмира, Оборотень зло заворчал.
