Тупо глядя на него, Варяжко переминался с ноги на ногу. Происходящее казалось ему сном. Неужели Настена была права и под маской подлеца он не сумел разглядеть честного и верного сердца? Болотник губил себя молчанием и небрежными отговорками! Губил, но выполнял обещанное!
– Погляжу я, как ты на прилюдном суде шутить будешь, – сквозь зубы прошипел Ярополк и кивнул Варяжко: – Уведи его с глаз моих!
Подхватив пленника под локти, нарочитый поволок его к выходу и, пользуясь отсутствием видоков, шепнул:
– Не ожидал я, что ты таков… Прости. Не поворачивая головы, болотник ответил:
– Быстро же ты решения меняешь! Сперва меня грязью облить поторопился, теперь отмыть поспешил…
Варяжко не успел спросить у Выродка, что таилось за его загадочными словами. Поджидавшие за дверьми стражи налетели на болотника, выхватили его из Варяжкиных рук. Кабы знали, кто их пленник, небось обращались бы с ним иначе, но, не желая до поры будоражить горожан, князь приказал скрывать имя и вину пойманного. Только Варяжко да те немногие молчаливые кмети, что ездили с ним в Порешки, знали, кто сидит в княжьем порубе.
Вздохнув, Варяжко проводил Егошу долгим взглядом и собрался было пойти обратно, как чужая рука рухнула на его плечо. Нарочитый оглянулся. Серое, как худая мука, лицо Блуда склонилось к нему. Варяжко с удовольствием отметил трясущиеся губы воеводы и мелкое подергивание его обвисших щек.
– Ты кого привез?! – тонким голоском спросил Блуд. – Кого привез?!
Варяжко усмехнулся. Верно, там, в Порешках, узрев перед собой давно умершего врага, он сам выглядел не лучше, но теперь пугаться настала очередь Блуда…
Отстраняясь от дрожащего воеводы, он негромко сказал:
– Нашу погибель привез. Твою вину…
– Нет… – У Блуда пропал голос. Неловкими руками он вцепился в Варяжкины плечи: – Что он сказал князю?! Обо мне говорил?!
– Пока ничего не сказал, – нахально ответил Варяжко и, наслаждаясь испуганным видом Рыжего, добавил: – Он, видать, все до прилюдного суда бережет, чтобы люди услышали, каковы бояре у киевского князя. Застонав, Блуд привалился к стене:
– Убить гаденыша, пока открыть ничего не успел! Варяжко отвел в сторону его руки, шагнул мимо:
– И не думай. Не позволю!
– Дурак! – взвился Блуд. – Иль не ведаешь, что вместе со мной он и тебя погубит?! Смерти захотел?
На его громкий голос из горницы выглянул Ярополк и, заметив поссорившихся бояр, удивленно вскинул густые брови:
– Опять повздорили? Живете как кошка с собакой – никакого с вами сладу! – И прикрикнул на Варяжко: – А ты ко мне зайди – потолковать надо.
Окатив Блуда уничижающим взором, Варяжко гордо прошел за Ярополком.
Едва за ним захлопнулась дверь, как воевода начал действовать. Он уже понял: слабак нарочитый струсил и опустил руки. Надеясь на прощение, стал выслуживаться перед князем… «А я не таков, меня на испуг не возьмешь», – торопливо шептал воевода, спеша через княжий двор. Заскочив к себе в избу, он снял с полочки над притолокой ключи. Он твердо решил, что делать. В его тюрьме-клети было много рабов, и среди них те двое аварцев с отсутствующим взором темных узких глаз. Блуд купил их за немыслимую цену, но они и впрямь оказались таковы, как обещал продавец. В придачу к аварцам он дал Блуду большой, доверху наполненный какой-то заморской травой мешок. «Ты давай им понемногу этой травки, – передавая аварцев воеводе, объяснял худой долговязый хорват с реки Дравы, – и они будут послушны тебе, как дворовые псы. Любое приказание выполнят. Их души уже давно принадлежат Кровнику, и только эта трава дает им благостное отдохновение от мук. Ради ее щепотки они сделают все что угодно».
Блуд тогда не очень-то поверил хорвату, но со временем убедился в достоверности его слов. Стоило всего полдня продержать рабов-аварцев без их зелья, как они начинали метаться по клети, грызть железные решетки и в жутких муках кататься по соломенной подстилке. Всего щепотка травы вмиг превращала их в покорных и исполнительных рабов. С их помощью Блуд совершил уже много темных дел. Вспомнить хотя бы ту девку, которая после бурной ночи любовных наслаждений пожелала пожаловаться на Блуда князю. Все плакала и твердила – ты, мол, меня силой взял, ты такой, ты сякой… Аварцы ее быстро утихомирили. Ее мертвое тело нашли спустя два дня в Нестре – вздутое, страшное. А маленькой точки под ухом никто и не приметил. Аварцы знали много ядов и хорошо умели ими пользоваться. За это умение Блуд и прозвал их именем Индрик-зверя – страшного чудища смерти. Одного нарек – Ином, а другого – Дриком. Вместе получалось – Ин-Дрик…
Он неспешно отворил двери темницы. Сложив крестом короткие ноги, аварцы тихо сидели в самой ее глубине. На скрип дверей даже не повернулись. Блуд поманил их пальцем. Оба покорно встали, дружно поклонились. Говорить они не могли – еще прежний хозяин вырезал им языки, чтоб не сболтнули ненароком лишнего. Блуду эта мера предосторожности очень понравилась. Иногда он даже подумывал – не лишить ли ему всех прочих рабов бесполезных языков и навек избавиться от их жалоб, стонов и болтовни? Только вот Ярополк может не понять…
– Пойдете ночью к порубу, – показывая мешочек с вожделенной травой, негромко велел он аварцам. – Уберете стражей, а главное – того, кто сидит внутри. Когда вернетесь – получите вот это. – Он тряхнул мешочком перед носами рабов. Почуяв знакомый запах, они встрепенулись, склонились перед Блудом. Они все поняли.
Блуд не сомневался в успехе задуманного – в ожидании Русальных праздников и обряда посвящения девушек в женщины в Киев стеклось много народу со всех концов мира, и на аварцев посмотрят как на новых гостей. Ведь одежда и волосы у них не рабские. И ошейников нет… Однако вечером воевода ощутил беспокойство: Захотелось самому проверить, как действуют послушные рабы. Накинув серый корзень, он неслышно выскользнул со двора и прокрался к порубу. В темноте ночи едва различил приземистые фигурки копошащихся у поруба аварцев. Неподалеку от них, неестественно откинув голову, лежал один из стражей, а чуть поодаль, с зажатым в руке мечом, свернулся второй. Блуд ухмыльнулся… Нет, не зря он купил этих невзрачных с виду мастеров смерти!
Аварцы спустили в поруб веревочную лестницу. Проследив, как их головы скрылись за краем темницы, Блуд облегченно вздохнул. Теперь опасаться разоблачения было глупо: связанный пленник – легкая добыча для двух опытных убийц.
Откинув с головы накидку и уже не таясь, Блуд направился обратно. Дикий поросячий визг нарушил тишину ночи. Воевода вздрогнул, подпрыгивая. Какой дурак надумал средь ночи порося резать?! Но, словно отвечая первому, из соседнего хлева истошно завопил еще один поросенок.
Блуд замер. В окрестных избах беспорядочно захлопали двери. Ошалелые, полуодетые люди выскакивали на улицу и, ничего не понимая, громко перекликались. А киевская скотина орала на все голоса и, вышибая хлипкие створы, выносилась со дворов, давя попадающих под копыта хозяев. В один миг тихая ночь обернулась кошмаром.
