– Да не знают они ничего, – махнул рукой тот. – Говорят, им позвонили, пообещали денег, и все. Снайпер, и по четверо в двух машинах. Вот и все. Похоже, говорят правду. Черный тоже ничего не знает. Он в столице неделю, вызвали его. За деньги вызвали. Так что тут ничего нет. А вот в Москве одного упустили.
– Поехали, – посмотрел на часы первый. – Этих пусть милиция дожимает. Черного наши заберут.
– Ты кого пугаешь, шакал? – Махсуд презрительно посмотрел на майора ФСБ. – Кровавого Муллу? Знаешь, сколько таких, как ты, молили о пощаде? За два года в Ичкерии я этой рукой перерезал горло двадцати семи таким вонючим псам, как ты. Мне не о чем говорить с тобой, собачий сын!
– Слушай, ты!.. – Майор шагнул вперед.
– Отставить! – В кабинет вошел полковник ФСБ. – Уведите, – приказал он сержанту.
Араб поднялся, посмотрел на него и, заложив руки за спину, вышел.
– Он ничего не скажет, – вздохнул полковник. – А оскорбление и удар они принимают как одну из ступенек в рай, где их ожидают все радости. Тело – всего лишь оболочка, а душа будет жить в радости. Правда, когда получит пожизненное, будет умолять Аллаха послать ему скорую смерть.
* * *
– Получилось плохо, – процедил Батин. – Мы можем упустить оборотня. Он наверняка сейчас в панике, а возможно, уже умотал из Москвы или из страны.
– Но ведь все сотрудники, – сказал Павел Павлович, – проверяются…
– А он, может, на пенсии, – перебил его Батин, – но у него свои люди во всех службах. Представляешь, что будет, если он уйдет? – Генерал махнул рукой и выругался.
Красноярск
– Да, – Артем покачал головой, – из-за квартиры убили. И ведь как обставила, тварь поганая, говорила, что из-за парня, которого похитили, Титовых убили. Хорошо, что мы вмешались, да и милиция нормально сработала. Теперь сидеть будет, сучка! – Он сплюнул.
– Да вот как раз и нехорошо, что взяли их, – проворчал Ярослав. – Надо было их самим судить и приговорить. Я же как чувствовал, что для Лидии Павловны и Насти это плохо кончится. Говорил, оставайтесь у меня, но она ни в какую. И вот пожалуйста. И Женька… – Он, махнув рукой, выругался.
– Да, – согласился Артем, – вот как бывает. Убивают хороших людей. Женька умный парень. А нате вам, из-за своего ума и пострадал.
– Напьюсь сегодня, – сказал Ярослав.
– А ты чего молчишь? – спросил у Якова Артем.
– Выпить хочу, – ответил Марковский, – тошно. И похороны, и слезы какие-то фальшивые были у знакомых Лидии. А студенточки эти, – он плюнул, – на похороны, как на дискотеку, пришли. Юбки по самое некуда, светят своими прелестями, твою мать! Разрисованы, как ирокезы перед битвой. И хоть бы кто слезинку пролил.
– Одна светленькая, – вздохнула Алена, – вроде начала всхлипывать, так ее остальные одернули: тушь смоешь, ты чего!.. И куда же мир катится? Из мужиков баб делают, и наоборот. Что же дальше-то у нас будет? Все о доходах пишут, а толку-то?..
Маша покачала головой.
– Хорошо, что Жени нет, – неожиданно проговорила она. – Он, наверное, не смог бы дальше жить. Он же Настю любил.
– Да сам-то он живой или нет, кто знает, – вздохнул Артем.
Саудовская Аравия
– Сегодня, как договорились, – прошептал кто-то за дверью. – Ложись спать. Но в десять что-нибудь подложи под простыню, чтоб можно было подумать, будто человек лежит. Ты меня понимаешь?
– Да, – тихо ответил Женя. – Я все сделаю, как вы говорите.
– Запомни, в десять вечера, после второго обхода. Как услышишь, что они вышли, сам выходи. Я буду ждать на лестнице.
В ту ночь, на которую был назначен побег, среди вольнонаемных сборщиков фруктов возникла драка. Поэтому бегство не состоялось. Женя боялся последствий в случае неудачи. Он не меньше боялся и неизвестности, которая наступает после побега, всю ночь ждал, когда за ним придут. И когда около пяти утра охранник сообщил, что все переносится на послезавтра, от нервного напряжения не мог уснуть и плакал. Плакал от отчаяния, от того, что из-за него убили девушку, которую он впервые в жизни полюбил. Плакал от того, что считал – Настю и Лидию Павловну убили из-за него. И в то же время он чувствовал облегчение от того, что побег не состоялся. И вот сейчас, когда услышал, что все может произойти сегодня ночью, не знал, как себя вести. Отказаться не мог, хотя думал и об этом. На побег его толкала ненависть. Он жаждал отомстить Азизу, убежденный в том, что Титовы убиты по его приказу, Вину за смерть матери он тоже возложил на него.
– Я отомщу тебе, Азиз, – шептал Женя.
– Сегодня, – сказал палестинец. – В ту ночь…
– Я понял, почему не вышло, – не дал договорить ему Ван. – Тот человек тоже пойдет с нами.
Он кивнул в сторону троих израильтян. Третьего привели вчера. Он был сильно избит, но держался нормально, не в пример своим соплеменникам. Молодой тренированный мужчина лет тридцати, как понял китаец, был выходцем из СССР. В Израиль его ребенком привезли родители. Звали его Леонид. Как было понятно из его рассказа, он попал в руки головорезов Азиза, потому что заблудился в горах и наткнулся на группу боевиков. Рассказывал Леонид об этом спокойно, без рисовки и ссылок на случайность. Он говорил, что на него напали, а он, поняв, что его могут убить, активного сопротивления не оказывал. И Ван увидел его внимательный, как бы понимающий взгляд.
– Он может все испортить, – прошептал палестинец.
– Я убью его, если он попытается это сделать, – негромко проговорил Ван. Дауд понял, что китаец так и сделает, даже если за это ему придется поплатиться жизнью.
– Зачем вы меня обманываете? – сердито спросила Уань. – Я столько прождала…
– Вот записка с иероглифами. – Охранник сунул ей в руку сложенный квадратиком листок и вышел.
Уань зашла в туалетную комнату и, заперев дверь, расправила листок.
«Уань, – прочитала она, – в тот раз не получилось. Среди рабочих началась драка, и выйти было невозможно. Сегодня все должно получиться. Я или умру, или уйду с тобой из этого атласного рабства. Твой брат Ван». Девушка разорвала записку и спустила ее в унитаз.
– Я обязательно пойду с тобой, Ван, – прошептала она.
* * *
– Ну что, – подошел к Жене Азиз, – могу я узнать, чем ты занят, мой юный друг?
– Пытаюсь найти смесь для увеличения выхода продукта, – отозвался Женя.
– Похвально. Продолжай, я не стану тебе мешать. – Азиз вышел.
– Я научился лгать, – хмыкнул Женя. – Это ложь во спасение. Я не могу не то что говорить с этим человеком, из-за которого погибли мама и Титовы, но и просто видеть его. Хотя почему из-за него? Все началось из-за меня. Может, было бы лучше, если бы меня убили тогда? Я сумею добраться до России и узнать правду. И все расскажу, как было в действительности. – Он начал что-то писать. Потом взял щепотку какого-то порошка и посмотрел на дверь. – Он не успел дойти до камеры наблюдения. – Женя высыпал порошок на железную пластинку и капнул на него розовой жидкости. Раздался негромкий хлопок. – Все получится, – прошептал он.
