– Никакой. – Он в недоумении покачал головой. – Можешь быть уверена, мы глядели во все глаза, но не заметили ничего страшнее пожаров и уличных потасовок. Гильдия Воров стояла на ушах после последнего Сбора и убийства мастера Дубяка, главного соперника Сирдана. Нет, все, что мы вынесли из того путешествия, – ожоги да темы на пяток лет бесед у очага долгими зимними вечерами.
А потом как-то ночью с севера прискакали всадники, из Гиблых Земель. Их было десятков шесть, все в черном, все кенциры, хотя таких, как они, я никогда прежде не видел. Их доспехи были из кожи и стали, все в зарубках и вмятинах, а мечи черны от крови. Они без разговоров окружили нас. Мы сражались за свои жизни – хотя многие еще не проснулись до конца, и не суждено им было пробудиться. Страшную битву освещала в ту ночь луна. И долгую. Их было чертовски трудно убить. Ранишь их, хлынет черная кровь, попадет на нас – и разъедает латы и тело под ними. Они проникли в каждую комнату замка, огляделись… И ушли. Все это время их предводитель недвижимо сидел на коне на вершине холма. Потом закричали петухи. Когда нападавшие уносились прочь, мы разглядели их знамя – вороной конь в красном поле.
Джейм присвистнула:
– Это герб Геридона, Мастера из Норфа. Вы не думали, кто же это в действительности был?
– Если Геридон обрел бессмертие, то это мог быть и он сам. Но тогда бессмертие не распространяется всецело – у него не было левой руки.
В любом случае, тогда я в последний раз сражался за лорда Харса. Он был смелым стариком, стоял плечом к плечу с нами всю эту длинную ночь. Кровь пришельцев погубила его. Я видел много погребальных костров – тела на них обгорают меньше. Здесь было страшнее. Oh прожил еще два года, и плоть медленно сползала с его живых костей. Он умер, и его сын отказал нам от дома. Шестеро из угонов направились в Тай-Тестигон. Добрался один я.
Тишина пролегла между ними. Марк глядел' в пол, а Джейм – на него, не зная, что сказать.
Потом он встряхнулся, как собака, выбравшаяся из воды на берег, и улыбнулся девушке:
– Довольно об этом. Мне тут сказали, что ты тоже из Восточного Кеншолда, хотя я мог бы поклясться, что знаю там каждую собаку.
«Безусловно, знаешь, – подумала Джейм, – так же как и то, что я никогда не была там». Он хочет, чтобы у нее остался путь к отступлению, если она не намерена говорить всей правды. Очень мило с твоей стороны, Марк, но не стоит.
– Они сказали так потому, что иначе не могут объяснить себе, откуда я могла взяться. На самом деле я пришла из Гиблых Земель, из замка рядом с Барьером.
Марк изумленно взглянул на нее:
– Но ведь единственное место там – это Северный Кеншолд, да и тот жители покинули триста лет назад.
Теперь пришел черед смутиться Джейм.
– Ты хочешь сказать, что мой народ – не коренные жители, а переселенцы? Тогда, во имя всех имен бога, кто же мы?
– Возможно, я знаю, – промолвил гигант-кендар после минуты тяжелого раздумья. – Видишь ли, когда Серый Лорд отправился в изгнание, он шел к Восточным Землям. Идет молва, что он погиб при переходе Хмари. Тогда большинство его людей повернули обратно. А немногие продолжили путь, прошли через Тай-Тестигон в новолуние, и никто больше не слышал о них – до сегодняшнего дня. Вот кто твои люди.
– Но если это правда, почему никто не рассказал мне об этом?
– Так хотел Ганс. Когда кенцирские лорды, его же сподвижники, позволили Семи Королям лишить его силы, он сбросил с себя и свое имя, как сбрасывают старое платье, оставил его вместе с позором в Стране Рек. А его люди – среди них и твой отец – чтили его желания и после смерти. Сколько ваших выбралось?
– Только я и, может быть, мой брат Тори. Как и ты, я пришла в мертвый замок. Марк, что такое раторн?
– Ну, это зверь вроде лошади, только у него два рога, чешуя на груди и брюхе и ядовитые клыки. Некоторые из них любят полакомиться человечинкой. Чудные создания, злобная шутка природы, недаром Глендар поместил такого на свой герб, когда стал наследником Геридона.
Джейм выдвинула камень из стены и вытащила свой заплечный мешок из ниши. Достала продолговатый сверточек, осторожно размотала его.
– Это он? – спросила она, протягивая кендару кольцо.
Марк внимательно рассмотрел гравировку на изумруде.
– Ай да тварь, – сказал он наконец, – а ведь это, похоже, печать самого Серого Лорда, давным-давно утерянная. А что за штука в кольце?
– Палец, – не глядя, ответила Джейм. – Моего отца. Я пыталась снять кольцо, чтобы отдать его брату. Все пальцы на другой руке отвалились, стоило мне вытащить рукоятку меча. Я взглянула ему в лицо – а он смотрел на меня, хотя глаз у него не было.
Она содрогнулась. Марк прикрыл перстень широкой ладонью так, чтобы Джейм больше не видела его.
– По традиции кольцо и меч должны были перейти к сыну Ганса, Черному Лорду Торисену, – задумчиво сказал он. – Твоему отцу, наверное, очень доверяли, раз отдали на хранение такие вещи. Не уверен, что тебе следовало забирать эти… э… реликвии. Лучше бы им сгореть… Ладно, а это у тебя что за сверток – большой, плоский?
– Всего лишь книга, я где-то подобрала ее. Но что там насчет сына? Ты не говорил о нем раньше.
– Подозреваю, это стало сюрпризом для многих. Торисен объявился много позже смерти отца. Как он заставил их поверить, не имея ни печати, ни меча, – не знаю, но это ему удалось. Сейчас он самый могущественный лорд Кенцирата. Конечно, до Восточного Кеншолда доходят лишь слухи, да и то с большим опозданием, но кажется мне, он принял на себя работу отца. Значит, жизнь кипит.
– Этот Торисен… сколько ему лет?
– Тридцать, тридцать пять, а что?
– Да так, одна безумная мысль.
С новой силой вспыхнула боль, Джейм осторожно поднесла руку к голове.
– Ну, на сегодня довольно, – твердо сказал Марк и поднялся. Что-то выскользнуло у него из-за пояса и со стуком упало на пол.
– Твой друг Сарт кое-что забыл здесь? – Джейм подняла дубинку стражника.
– Кто?.. А, Девятипалый. Нет. – Марк забрал оружие. – Это мое.
– ЧТО?!
– Ну, поскольку мы, кажется, задержимся тут надолго, я подумал, что неплохо бы найти работу. Сарт посоветовал идти в стражники, помог устроиться.
– Вот как, – мрачно произнесла Джейм. – Весьма ему обязана за это. – И сразу же, гораздо скорее, чем намеревалась, она рассказала Марку о мастере Писаке, словах Иштара, Талисмане, с тревогой ожидая реакции кентара.
– Говоришь, жрец одобрил? – Он выглядел озадаченным. – Странно. Тогда у нас могут возникнуть проблемы. У меня есть обязательства перед Пятью, их не так просто нарушить, а у тебя наверняка – перед твоим учителем. Если б мы были благоразумными людьми, нам следовало бы разделиться и не попадаться друг другу на глаза, пока мы не уйдем из города. Ты как, благоразумная?
