– Кто?
– А я не сказал? Этот ничтожный червяк, Висельник. Не так-то просто его будет найти, забился в какую-нибудь канаву, зарылся своей пустой головенкой в помои, но каждый страж города и половина воров пойдут по его следу. Как он додумался до такой глупости?
– Я знаю как, – мрачно усмехнулась Джейм. – Жди здесь, Сарт. Никто лучше меня не знает укромные местечки этого города, разве что мой учитель. Будь наготове, когда я пришлю за тобой.
– Талисман, погоди минутку, – запротестовал он, становясь между ней и дверью. – Этот выродок – наша добыча, мы должны устроить показательную казнь. Если этого не будет, то стражники города никогда больше не будут в безопасности, ведь нарушено соглашение между ворами и охранниками – не нападать.
Холодные серые глаза пронзили его насквозь.
– Я сказала, что пришлю за тобой. Жди.
Сарту оставалось только отступить и тупо смотреть ей вслед.
– Если б я была на твоем месте, – сухо сказала ему Клепетти, – я бы делала то, что она сказала…
Сарт Девятипалый захлопнул рот, сел перед очагом и стал ждать.
Краски дня померкли. Опустились сумерки, близилась ночь. Когда пришло сообщение, в гостинице уже ждали четверо стражников.
В сырых катакомбах, бывших когда-то канализационными трубами, на краю Нижнего Города, ждал еще один человек, ждал в страхе, вздрагивая от каждого шороха, пролетающего в этих подземных туннелях. Где-то капала вода, потрескивали факелы, доносились невнятные голоса других людей, скрывающихся здесь. Что это?! Кто-то окликнул его по имени? Да здесь я, здесь, здесь… Нет, показалось. Висельник вновь уселся на кирпичный пол, пошмыгивая носом.
Вновь и вновь повторял он себе, что тут ему будет безопаснее, чем в любом другом месте. Хотя все достойные воры восстанут теперь против него, но ведь есть и другие – те, кто делят сейчас с ним эти темные, промозглые подвалы, такие же отщепенцы, как он, нарушившие законы Тестигона или Гильдии. Ни гласный, ни тайный кодексы не дозволяли покушения на стражников. Висельник никогда оы не решился на эту жалкую месть, если б не был уверен (ох, как ошибочно!), что выберется потом отсюда и один человек в городе, тот, кого он больше всего хотел бы впечатлить, одобрит его. Даже сейчас, когда все пошло наперекосяк, он отчаянно надеялся, что этот один оценит его поступок и пришлет помощь. Он должен знать, что все это сделано, чтобы угодить ему. Ну почему же все пошло наперекосяк? Для всех это был обычный несчастный случай, кроме тех немногих, кому бы он похвастался. И если бы не тот второй стражник, черт его подери… Как же он не заметил его? А потом уже было поздно, слишком поздно… Кто-то закричал. Под сводами заметалось эхо.
– Стража! – вопил мальчишка во тьме. – Стража!
Висельник вскочил на ноги, сердце его готово было разорваться. Они все-таки пришли сюда. Он тоже побежал, пробираясь сквозь груды мусора, увязая в грязи, поворот за поворотом, только бы спрятаться. Где-то здесь должен быть выход на поверхность. Он искал его весь день, чтобы быть готовым к такому непредвиденному случаю, не нашел, совсем сбился с ног, и теперь у него в голове вертелась лишь одна безумная мысль – вдруг некто вспомнит о нем и пошлет человека показать ему дорогу.
Камень заскрежетал о камень. Над головой из прямоугольника света выступила фигура. Радостный крик вора застрял в горле.
Это была Талисман.
– Ну, приятель, – она говорила мягко, почти приветливо, – ты все-таки добился своего. Если б ты сражался со мной лицом к лицу, как Огрызь, мы, может, и пришли бы к взаимопониманию, но покушение на стражника… Не слишком умно придумано, как считаешь?
Висельник отшатнулся, навалилась паника. Надо что-то сказать, все равно что.
– Я не виноват! – услышал он свой визг. – Он заставил меня! Это из-за него пострадал твой друг!
– Кто виноват, дорогуша?
– Отрава!
– М-да. – Ее тон заставил его забыть о приближающейся погоне. – Значит, вот как ты хотел прилепиться к нему… Я не трону тебя, золотко, сберегу в целости для Трона Милости. Кроме того, я дам тебе выбор… шанс. Видишь эти ступеньки? За ними сточный колодец, а там – спасение. Все, что тебе придется сделать, – просто пройти мимо меня.
Крики раздались уже совсем рядом, у самого входа в туннель. Висельник бросил дикий взгляд через плечо, заскулил, как затравленный зверь, и взгляд вернулся к тонкой темной фигуре, преграждающей дорогу.
– Ну иди же, малыш. – Ее голос превратился в низкое, утробное рычание. – Я жду, без ножа… с голыми руками.
На ней не было перчаток. С придушенным криком он развернулся и угодил прямо в руки подбежавшего Сарта.
Площадь Правосудия лоснилась в лунном свете. Торговые ряды, теснившиеся на ней днем, исчезли вместе с их владельцами, треугольные плиты мостовой были чисты, ветер скользил по ним, и лишь небольшая группа людей собралась у Трона Милости. Мастер Милосердия спорил с четырьмя охранниками, а его помощники суетились, присматривая за жаровней, в которой игриво мерцали угольки. Мастер был недоволен. Он давно заработал право называться лучшим в своем деле, что же эти неповоротливые стражники заставляют его работать в таких условиях?! Что они понимают в его искусстве? О чем беспокоятся? Для них важен только результат, вот вам и пока еще живой пример. Наконец мастер, пожав плечами, раскрыл сумку с инструментами, а его помощник снял с огня железный прут, плюнув на него для проверки. Скорчившаяся на Троне бледная фигура не двигалась, замерли и двое склонившихся над ней. Пилюли сделали свое дело, пора и мастеру оправдывать звание.
На южной стороне площади возвышался особняк богатого купца, украшенный башенкой, имитирующей Эдор Тулиг, три гигантские летучие мыши венчали ее. На голове одной из них сидела Джейм. Она не глядела на разворачивающуюся внизу сцену. Она рассматривала свои руки, покоящиеся на коленях. Перчатки она так и не надела. Подняла одну руку к лицу, на котором смешались отвращение и восхищение, и стала изучать ее словно неизвестного дикого зверька, изловленного в глухом лесу. Неестественно длинные пальцы сгибались и разгибались. И на конце каждого хищно поблескивал острый как бритва коготь.
Неужели она действительно испробовала бы их на Висельнике? Да. Ей вновь слышался ее голос, тягучий, как вязкий черный мед, полный дикой, неистовой жажды крови. Ей пришлось напрячь все свои силы, чтобы дать несчастному хоть малый шанс на спасение.
Белые когти, черная ярость… Она шанир, предсказатель безжалостно раскрыл это ей. Так ужасно – и так необъяснимо. Но если над ней чья-то воля, отвечает ли она за свои действия? «Помни об Иштаре, – твердила она себе, – он тоже шанир, как и любой жрец. И он не был богом, когда говорил его голосом, он был орудием. Может, и ее кто-то использовал, когда накатывалось это яростное желание убийства? И если так, то для каких целей?
– Нет, – негромко сказала она. – Нет. Меня нельзя использовать. Лучше я буду чудовищем сама по себе, чем куклой в руках непонятного чертова бога. Я отвечаю за свои поступки, никто меня не подталкивает. Я свободна.
