Так или иначе, в руки врага попала великая тайна.
Насколько это опасно? Воспитанная кендарами, Джейм не разделяла отвращения миледи к незаконнорожденным. Если несчастная судьба Тьери не занесла ее имя в книгу брачных контрактов, то какая разница, даже если бы она принесла в подоле выводок котят. К сожалению, лордов-то как раз и заботит законность потомства.
Кстати, а когда — и если — Верховный Лорд узнает о внебрачном Норфе, как он отреагирует на это? Тори тоже вырастили кендары. Говорят, он и сейчас чувствует себя куда комфортнее в гарнизоне Котифира среди бойцов, чем здесь, в поместье отца. Странно думать о Верховном Лорде Кенцирата как о человеке, не принадлежащем к общему кругу, почти изгое. Некоторым образом брат и сестра все еще очень похожи — и не только внешне. Старые песни утверждают, что близнецы всегда занимают уголки в душах друг друга. Джейм почти верила в это — на границе между дремотой и пробуждением она всю зиму видела сны о том, как ищет брата по всему Ратиллену так, как она когда-то искала его в промозглых, гнетущих комнатах замка в Гиблых Землях. В Канун Весны девушке пригрезилось, что она наконец-то нагнала его, но тут сон превратился в кошмар, и дурные видения неотступно преследовали ее с тех пор.
Джейм, дрожа, обхватила себя руками. Лучше думать о чем-нибудь другом.
Она отвернулась от окна и оглядела комнату. Озаренное зыбким светом звезд, помещение казалась круглым, в нем были два кресла, письменный стол, а в простуженном горле камина фальшиво посвистывал ветер. На скатерти стоял разветвленный подсвечник, застывший воск заполнял гнезда для свечей и свешивался вниз причудливыми толстыми наростами. Позади виднелось покореженное бронзовое зеркало, расположенное так, чтобы отбрасывать свет, и случайно, как бы между прочим, искажающее отражение комнаты. Джейм показалось, что она видит в нем себя в черном плаще, так похожем на плащ Тори, и не свое, а его притягательное лицо с тонкими чертами, но такое изможденное… «…выглядишь как несожженный мертвец…» Слабое, зловещее эхо мыслей заставило подскочить, но девушка по-прежнему была одна в этой холодной и темной комнате башни.
Ходили слухи, что Тори иногда неделями бодрствует. Что ж, если это из-за нее он потерял сон, пусть это послужит ему наукой. Не должен был он бросать ее здесь, как рыбу на мель. Джейм показала отражению язык.
Стены комнаты были увешаны полками, заполненными пергаментными свитками. В южной стене открывалась вторая дверь. Снаружи висели узенькая платформа и веревочная дорожка, качающаяся на головокружительной высоте в пустом пространстве и ведущая к юго-западной башне замка, где размещались спальные покои. Хм, а как она об этом узнала? Потом Джейм вспомнила и поняла, почему стражники назвали этот кусочек дома на вершине «Готрегором»: так обычно обозначалось личное владение лорда, его комнаты по имени его крепости. Это кабинет Тори.
Леди в своих залах бесконечно сплетничали о причинах отказа Верховного Лорда вновь заселить Тропы Призраков. Большинство полагало, что он поступает так наперекор стремлениям миледи Калистины или как предлог для того, чтобы избежать ее общества. Однако, оказавшись перед лицом такого аскетизма пристанища брата на вершине собственного родового замка, Джейм решила, что на самом деле он сделал это из-за отвращения ко всему отцовскому. Какова была его жизнь с Серым Лордом Гансом после ее изгнания и до его собственного ухода при загадочных обстоятельствах, в возрасте пятнадцати лет? Близнецы они или нет, Тори больше не тот ребенок, каким она его помнит. Безымянный мальчик, взятый под опеку лордом Ардетом, молодой командир Южного Войска, Верховный Лорд Кенцирата, он прожил целую жизнь с поры их совместного детства, и жизнь чрезвычайно скрытную для того, кто был рожден для власти. Стоит только взглянуть на его покои. Вряд ли тут есть комната для слуги Бура, а тем более для телохранителей, положенных лорду по рангу. Вряд ли это объясняется бедностью Норфов. Стражники Каинрона были правы, уважая границы этих личных владений. Так и должно было быть, и Джейм тоже обязана относиться к праву уединения соответственно.
Но по шагам внизу она поняла, что охранники миледи Калистины еще внизу.
Проклятие. Придется ждать здесь, пока они не уйдут. Мысль о бездействии, хотя бы и недолгом, напомнила Джейм о том, что, подобно своему брату, она уже несколько ночей не спит. Его кресло, раскинувшееся перед ледяным очагом, пугало манящим уютом. Девушка уселась на пол, прислонившись спиной к книжным полкам. На колени тут же плюхнулся Жур.
«Эх, мне бы бедра пошире или кота поменьше», — подумала она, но, несмотря на неудобство, тут же уснула.
Тем временем Лагерь в Котифире: пятьдесят четвертый день весны
— Что ты имеешь в виду под словами «нечто приближается»? — спросил лорд Ардет.
Черный Лорд Торисен резко прервал свое безостановочное кружение по комнате, обескураженный и раздраженный тем, что говорил вслух. Что он имел в виду? Слова просто сами собой возникли в сознании вместе с бесформенным, но растущим мрачным предчувствием. Черт побери, недосып — это не оправдание для потери контроля над собой.
Повернувшись, он споткнулся о скамеечку для ног.
Проклятие.
Во время пребывания Торисена в должности командующего Южным Войском это жилище было не так плотно заставлено разнообразной мебелью, а имеющаяся в наличии была элегантной и полезной, оставляя при этом и пространство для ходьбы. Его преемник, Переден, обставил все в соответствии с собственными вкусами: в напыщенной, хвастливо кричащей и беспорядочной манере. Хоть он и мертв, этот завистливый мальчишка, но все еще пытается сломать Торисену шею — что ж, это, по крайней мере, был бы переход к честной игре.
Следы этой чужой, ничтожной жизни внезапно тяжело навалились на лорда. Нужно уходить отсюда, туда, наружу, в пустынную тьму, побыть одному в последние часы бесконечной ночи.
Путь преградил Ардет:
— Мой мальчик, ты не должен.
— Демон побери, Черныш, — проворчал сидящий за столом Харн-Удав, сминая бумагу с докладом, который он делал вид, что читает. — Твои враги и так уже думают, что ты наполовину свихнулся. Если будешь бродить ночью, да еще в таком виде — ты же выглядишь как несожженный мертвец, — они полностью убедятся в своей правоте. Вспомни, какой нынче день: тридцать четыре года назад твой отец, обезумев, бежал, как ошпаренный выхолощенный раторн, и большинство из нас последовало за ним, — так и промчались мы весь путь к смерти до Белых Холмов. Никто ни в Северном, ни в Южном Войске не забыл этого. И никогда не забудет.
— Да неужто? — запротестовал Ардет, оспаривая не факт, но его выражение. — Твое поведение после Водопадов уже стоило тебе большей доли кредита доверия, заработанного там. Постоянно отказываться от сна всего лишь из-за боязни кошмаров…
— Кто тебе такое сказал? Что, Бур снова взялся шпионить за мной?
— Нет.
Тонкие, иссеченные шрамами руки Торисена пробежали по темным волосам, ухватили прядь и рванули ее до боли, приводя хозяина в чувство. Когда-то, давным-давно, Бур действительно доносил Ардету о действиях Торисена, когда тот был безымянным мальчиком на службе старого лорда. Теперь Бур служит ему. После того, что случилось у Водопадов, всем было известно, что он избегает ложиться ночью, даже не зная почему. А трое старейших друзей, собравшиеся сейчас в этой комнате, прекрасно знали, чьему примеру может следовать Верховный Лорд.
