Баркас, застонав, пошатнулся. Джейм вскарабкалась на помост, постаравшись оказаться насколько можно дальше на корме. Что ж, равновесие снова восстановлено, только вот непрочное. В любую секунду малейший напор воды сместит их. Джейм не осмеливалась шевельнуться, чтобы поглядеть, но по тому, как обрывалась земля перед ними, предположила, что судно засело на краю по меньшей мере двадцатифутового обрыва.
— Слезай с лодки, — сказала Шип.
Палуба легонько качнулась вперед, а Джейм откинулась на пятках, прижавшись спиной к подножию вороньего гнезда впередсмотрящего.
— Сперва ты, — ответила она.
— Слезай, — непреклонно повторила кендар. — Сейчас же.
Железо в ее голосе почти заставило Джейм повиноваться; но если бы она отступила, то и баржа, и кадет полетели бы в водопад, а где южанам, таким как Шип, было учиться плавать?
Черт побери, времени для игр нет. Озлобленная, встревоженная, Джейм заговорила командным тоном, каким никогда прежде не пользовалась. Голос повысился, вобрав в себя врожденную властность высокорожденного и еще нечто всецело жестокое, острое, как грань Руны Мастера.
— Иди сюда, — сказала она, и в тот момент, когда звуки слетели с губ, с ужасом поняла, чей голос она бессознательно воспроизвела.
Глаза кендара остекленели. Как и на вершине Короны, она сперва послушалась, но вдруг запнулась.
— Нет! — хрипло крикнула она и отшатнулась.
Баржа, визгливо скрипнув, упала.
Джейм оторвало от опрокидывающегося борта, рядом летел сом. Девушка врезалась в воду, оказавшуюся ничем не мягче камня. Глубоко; темно; и очень, очень холодно. Вес притороченного к спине знамени Эрулан тянул вниз. Отчего так красна вода или удар вновь открыл рану, творение ручек Калистины? Холодные, жесткие губы на миг прижались к ее губам. Усы щекотали. Ноги девушки встретили дно и оттолкнулись от него. Через бесконечную секунду Джейм, отплевываясь, показалась на поверхности.
Поцелуй сома. Милостивые Трое, что же последует дальше?
Она вскрикнула, когда рядом возникла золоченая изогнутая шея, и, плеснув, опустилась на бок. Лебедь, носовая фигура. Вокруг всплывали и другие обломки баржи — те, на которых позолота была слишком тонка, чтобы увлечь куски вглубь. Джейм увидела, что попала в небольшую заводь, отгороженную от главного течения Серебряной бобровой плотиной.
Но где же Шип?
У берега показалась темная голова. Кендар все еще держала тяжелые мешки кадетов, не считая своего собственного, закинутого за плечи.
— Они потащили меня прямо на дно, — говорила она Ванту, пока Джейм вскарабкивалась на берег рядом. — И по нему я просто вышла наружу.
Джейм не могла вынести этого холодного взгляда. Да что же это такое, как она, так ненавидящая свою кровь высокорожденного, решилась эдаким голосом приказывать что-то кому-то вроде Шип… Какая тогда разница между ней и свиньей Калданом, если оба они — рабы подобных вещей?
— Смотрите! — вытянул руку один кадет.
Деревья на острове стали черными — за ними разлилось сияние. Потом пальцы светящегося тумана потянулись к порогам, осторожно, будто нащупывая путь. Вот они обвились вокруг лебяжьей шеи, и та беззвучно исчезла. Туман подбирался к берегу.
— Все наверх, — бросила Шип кадетам. — Ты тоже, леди.
Норф не пошевелилась.
— Земляной Женщине нужен ее иму, — сказала она не оборачиваясь. — Возможно, вместо него она довольствуется мной.
Шип, задохнувшись, выругалась. Это уж слишком. Она схватила девушку за руку и занесла свою, чтобы отвесить этой распоследней идиотке хорошую пощечину — образумить и отомстить разом.
Удар так и не был нанесен. Руку Шип отвели в сторону безупречным движением текущей воды, закончившимся внезапным захватом (земля вертится) большого пальца. Удивление, большее, чем боль, вогнало кендара в шок, она была сбита с толку и не могла двинуться.
— Кое-кто не так давно хлопнул меня по щеке, — раздался отдаленный голос Норф. — Этого никогда больше не повторится.
Шип косо взглянула на нее сквозь мокрую челку:
— Тогда перестань напрашиваться, леди.
Ее отпустили так внезапно, что кадет едва не упала в реку.
Норф смеялась:
— Мудрая Колючка. Вы с Марком быстро поладили бы. Идем.
Они взобрались на кручу, присоединившись к остальным на Речной Дороге, а отростки просачивающихся между деревьями предвестий тянулись следом. Рядом с дорогой когда-то стояла стена, теперь здесь лежали лишь древние развалины. Несомненно, одни и те же руки проложили одну и воздвигли другую, но о последней напоминали лишь остатки фундамента — как одинокие старые сточенные резцы напоминают о том, что голая десна была когда-то полна крепких белых зубов. За дорогой земля уступами поднималась к утесам. Одна светлая скала возвышалась над остальными. В ней было прорезано множество окон, темных, затворенных, но на вершине громоздился сверкающий огнями замок.
Гора Албан, училище и Община Летописцев. Должно быть.
— Здесь мы найдем убежище, — сказала Джейм, глядя наверх.
А почва под ногами дрожала.
— Леди, не стоит находиться в помещении во время землетрясения.
— И снаружи при бродящем тумане-предвестьях. Выбирай.
Шип опустила глаза на щупальца тумана, начавшие уже обвивать сапоги.
— Наверх, — приказала она кадетам.
У подножия утеса, рядом с «парадной дверью» Горы Албан, раскатились развалины горного форта. Поблизости, на северо-западном склоне холма, находилось прочное бревенчатое здание. Заперто. Шип и Вант налегли плечами на дверь. Оглянувшись, Джейм увидела, что подросший туман идет высоко над сломанной стеной, обозначая ее древние размеры, и вспомнила, что говорила Коттила насчет устойчивости подобных сооружений влиянию предвестий. Оставшись на Речной Дороге, они были бы в безопасности.
Туман клубился над вершиной стены, которой давно уже не существовало. А за ним катилась блуждающая гроза высотой с гору.
Дверь внезапно подалась.
Шип вкатилась внутрь, но Вант неуклюже удержался и чинно прошествовал в проем, так что его рванувшимся вперед товарищам пришлось тащиться по пятам за ним. Джейм шла последней, она помедлила у порога, все еще глядя назад. Рядом вырос усохший летописец, должно быть тот самый, кто открыл дверь. Теперь он дернул створку назад и захлопнул ее перед самым носом тумана.
Вздохнув, предвестья поплыли над головами.
Деревянный пол шатался. Сухие травы, свешивающиеся с низких балок, качались; на длинных полках вдоль стены дребезжали, опрокидываясь, сотни банок и кувшинов. Стены стонали. Глина, которой были законопачены стыки бревен, казалось, тает, в образующиеся щели лился свет, окружая доски ореолом. Джейм споткнулась. Весь мир превратился в корабль, спущенный в открытое бурное море.
