— Тори…
Лютый обнаружил, что крадется по залу на всех четырех лапах, потом он упал на брюхо и пополз. Воздух вокруг, казалось, загустел. Пахло старым пожаром, болезнью и страхом.
— …Круглый зал, — вполголоса напевал Торисен в такт с мелодией вольверов, — с двумя маленькими окнами на севере и юге. Сломанные скамьи. Поваленные столы. Отдельная крохотная столовая по ту сторону открытого очага. Опаленная дверь, ведущая на зубчатую стену, прикрытая, но не запертая, о бог, не запертая…
Лютый подобрался к ногам своего друга, ступая по скрипящим углям; голос Торисена будто создавал реальность вокруг — деталь за деталью, с мелочами и подробностями. Песня братьев растворилась в плаче ветра, дующего сквозь разбитые стены. Лапы болели от холода камня.
— Тори?..
Тот на миг перестал качаться, но тут же продолжил, еще сильнее ссутулившись:
— Тс-с… Я прячусь. Я сказал, что больше никогда не вернусь сюда, но я должен. Вынужден. Это единственное место, в котором она не будет искать.
— Н-но где мы?
— Как где? В замке в Гиблых Землях, где я — мы — вырос. Ох, год назад я сжег настоящий, но это же сон, да? Я сжег и мертвых — мерлогов, которыми они стали. Предал их погребальному костру. Это должно удовлетворить честь, не так ли? Но они все равно возвращаются. Слушай, вот они в тенях. Слушай…
Ветер, слабый и кислый от вьющейся золы, завыл, протискиваясь в узкие окна, оставил копоть на шкуре и вкус, запретной плоти на губах…
Что это за неподвижные фигуры, застывшие по ту сторону амбразур, и эти тусклые точки света, висящие по две, — щели в стене или немигающие глаза, в которых отражается злобный блеск клинка?
Бежать. Бежать из этого кошмара назад, в свой простой, здравомыслящий мир, к своему народу, зовущему его на ветру…
Но разве можно оставить друга?
Дрожа, Лютый скорчился у ног Торисена, оскалил зубы в сторону теней (смогу — укушу), — вольвер, пойманный чужим сном, который, быть может, никогда и не кончится.
ЧАСТЬ 5
Гора Албан: пятьдесят девятый день весны
Глава 1
Джейм расхаживала по лазарету, за ней наблюдали: Киндри осторожно, Эрулан — благосклонно. Поняв, что его не выпустят, Жур свернулся клубком в ногах на подстилке Серода, нарочито не обращая ни на кого внимания. Между тем уши кота дергались при каждом дразнящем шуме, доносящемся снаружи, из зала. Джейм тоже вздрагивала. Бегущие шаги, глухие удары, брань — звуки отступления. Но, во имя земли, куда они собираются отправиться и как?
Занавеси из промасленной ткани на полукруглых окнах сдержали первую атаку предвестий. Теперь туман опустился, став сверкающим морем, гладкая поверхность которого пришлась на один уровень с вершиной утеса. Бугристый покров туч тускло отражал призрачное мерцание. Лазарет не качался, вызывая у Джейм морскую болезнь, как та деревянная хижина с травами внизу, но пол мелко и безостановочно трясся.
Снаружи кто-то приблизился.
— Поднимите выше побольше припасов, — произнес твердый, густой голос. — Дрейфует весь центр училища, и верхний замок тоже, как и предсказывали летописцы; но мы все еще можем потерять нижний зал, а то и того больше, если главная дверь не выдержит. Удобно ли разместили наших новых гостей? Клыки бога, такая знатная леди — и валится нам на головы в такое время!
— Ее застиг шторм, Директор, — успокаивающе ответил другой человек. — Чистая удача, что она вообще отыскала нашу переднюю дверь, что ее занесло так далеко на север или что певица, посланная за Индексом, услышала, как стучится ее эскорт.
Джейм нахмурилась. Что-то не слишком похоже на описание ее прибытия.
Раздался голос Железной Шип:
— Кадеты подняли наверх все продукты, которые смогли обнаружить, Директор. Какие будут дальнейшие приказания?
— В настоящий момент никаких, десятник.
Шаги и голоса удалились, но дверная ручка дернулась в кулаке Джейм, словно с той стороны к ней прикоснулся кто-то еще.
— Десятник! — Вант, видимо, только что подбежал. — Капитан Айва хочет тебя видеть. Тотчас же.
— Угу, — ответила Шип совсем у дверей. Ручка внезапно застыла — кадет убрала руку. — Да, конечно.
— Я тебя предупреждал, — самодовольно отозвался Вант.
Две пары ног ушли.
Джейм перевела дыхание, наполовину с облегчением оттого, что Шип не вошла, наполовину — разочарованная. На ее совесть все ее давило то, как она пыталась поступить с кендаром на порогах. Упаси Трое разговаривать голосом Калдана с тем, кто сопротивляется господству над собой насилием! Вера Шип в Норфов стала после этого очень хрупкой. Если Джейм разобьет ее, то Тори убьет сестру. В сущности, он и без того может это сделать.
Но что это за высокорожденная леди, кто такая капитан Айва и о чем Вант предупреждал Шип? Сидя здесь, этого не понять, но Джейм не осмеливалась выйти.
Шип не единственная, кого она избегала. В замешательстве от их прибытия кто-то упомянул, что Кирен, наследник Ярана, тоже находится на Горе Албан. Он не пришел на памятный ужин у Водопадов, так что Джейм с ним не встречалась. Она слышала только, что он летописец, специализирующийся на изучении Падения, а по достижении совершеннолетия займет место во главе Дома Яран. Меньше всего Джейм сейчас хотелось выставлять своих спутников и свое поврежденное лицо на обозрение высокорожденного.
Она бессознательно притронулась к щеке и тут же отдернула руку. Впечатление медленно уходило, но шрам хорошо ощущался сквозь маску и перчатки. На что бы он ни был похож после первого ранения, последовавшие затем удары по лицу вряд ли улучшили его состояние.
Проклятие.
Но неприятности не только у нее. К южанину еще не вернулось сознание. Дыхание вовсе не было глубоким и регулярным дыханием двара, по правде говоря, его едва слышно.
— Он же поправится, да? — спросила девушка лекаря. — Я каким-то образом почувствовала это, когда прикоснулась к нему там, в саду Коттилы. А сейчас нет. Что случилось? Я же не настолько сильно его ударила.
Шанир сидел на дальнем конце тюфяка Серода, прислонившись спиной к стене, уронив голову от усталости. Голос Джейм вырвал его из дремы.
— Думаю, это как-то связано с существующей между вами связью, — ответил он, приводя в порядок свои мысли. — Почему это так много значит для него?
— Полагаю, потому, что он незаконный, рожденный без имени и места в жизни. Я, кажется, дала ему и то, и другое. Но до нашей встречи у него была своя индивидуальность. Я не полностью в ответе за то, какой он. Я даже не желала, чтобы он служил мне. Он просто дворняжка, которую я случайно подобрала.
— Хорошо же ты это доказала, дав ему пощечину.
— Милостивые Трое! А какая была цель всего нашего похода, если не его спасение? — И возможно, способ забыть собственные проблемы. — Я никогда не хотела причинить ему какой-либо вред!
