У края моста Джейм помедлила. Перед ней, убегая к деревьям у подножия отвесной скалы на том конце поля, растянулся Верхний Луг. Клочки речного тумана ползли по нему под низким серым небом, как бесформенные привидения. Мерцание, льющееся с высоты, было все еще светом предвестий, но скоро оно обернется ясным утром.
«Надо спешить». — Джейм сглотнула пересохшим горлом и ступила на землю. Она не разверзлась под ногами. Уже хорошо.
Они с Журом прошли по покатому полю, над каменными уступами, называемыми Нижними Валами, по Среднему Лугу. Птицы не поют и не порхают, зайцы не щиплют травку. Скольких же животных унес этот ужасный туман, они никогда больше не увидят дома. Обрывки тумана перемещались к северу. Возможно, некоторые зверьки и способны возвращаться назад вместе с блуждающими огоньками, — немногие люди знают, как это делается.
Нога поскользнулась на сырой траве, сердце Джейм подпрыгнуло, но эти капли всего лишь роса. В последний раз, когда девушка была здесь, весь темный луг был грязен и липок от крови, как пол скотобойни. Теперь трудно поверить, что на этом тихом склоне погибло столько людей, а ведь именно тут кенцирское Войско и армия Каркинарота встретились с авангардом Роя. Ужасна мысль, что некоторым образом вся эта резня была несущественна. Немногие знают, что решающее сражение проходило в другом месте, в куда более интимной обстановке.
Теперь направо, под деревья. Той ночью было почти так же темно и тихо, несмотря на то что совсем рядом шла страшная битва, и Джейм бежала, сжимая в одной руку Разящего Родню, а в другой — тянущий ее медальон иму, мчалась на звук голосов, выкликающих имя ее брата, а затем — на удары боя один на один.
Здесь подножие скалы, а тут — памятное дерево-«хозяин». Бледно-зеленые листочки трепещут на ветвях, наполняя каждую жилочку золотистым соком, готовясь к весеннему перелету к своему северному хозяину. Мертвый сук сухо хрустнул под ногой. Листья, вспыхнув, взвились в воздух и исчезли за пеленой низких туч. Позади голого теперь дерева утес прогибался вовнутрь, ограждая отвесными стенами Сердце Леса.
Джейм остановилась на пороге углубления. Дыра оказалась глубже, чем помнилось ей, — овал примерно в сто футов шириной и чуть длиннее. Папоротники по грудь высотой устилали пол. Вешние воды превратили скалы вокруг в висячие сады, по камню вились плети плюща и вьюнка, молодые побеги переливались оттенками нежно-розового и зеленого. Сквозь лозы в вышине пробивался мягкий свет бриллов. Блоки этого драгоценного кристалла венчали утес, запечатлев в себе грубо высеченные, обветренные лица иму с разинутыми ртами. Здесь спала древняя сила — и спала не слишком глубоко.
Джейм оставила Жура съежившимся под деревом-«хозяином», расширившиеся слепые глаза барса заполнила тревога. У этого котика отличные инстинкты. Когда-нибудь и она научится следовать им.
Войти в Сердце все равно что брести по зеленому морю. Густые, обрызганные каплями росы папоротники проглотили ее чуть ли не по шею, девушка продиралась сквозь заросли, стараясь не застрять между негнущихся стеблей-стволов. Прошлой зимой она проползла под ними, туда, где Тори и сын Ардета, мерзавец Переден, сошлись в бою. А когда туман рассеялся, Джейм увидела восьмерых перевратов, окруживших дерущихся. Переден был всего лишь наживкой, а они — челюстями капкана, с самого начала поставленного на Верховного Лорда.
Шелест и треск «похода» эхом повторяли иму наверху.
«Шшшш, — шипели они из-под листвы и мхов, словно предостерегая. — Ссссшшшш».
Переден не ровня брату по силам, но и Тори не соперник перевратам, даже с мечом, вновь выкованным за Темным Порогом, стойким к разъедающей сталь крови своих слуг. Потеряв оружие, он угодил в сокрушающее кости объятие переврата. Джейм помнила свой бьющийся о стены крик, подхваченный и многократно усиленный лицами иму, раздробивший глиняный медальон матушки Рвагги в ее руках, повергнувший наземь всех, кто слышал его.
Вот оно, Сердце Леса, и тут же, к удивлению Джейм, свежие выжженные круги на земле. Угольки заставляли думать о погребальном костре. В золе виднелись почерневшие кости — на этот раз не Сгоревшего Человека, другие, — пористые, ноздреватые, как потерявшие форму грибки; они разъедали дно углубления. Только останки переврата или мерлога могут столь непристойно крепко цепляться за жизнь. Джейм быстро подсчитала: пятерых из восьми перевратов и отрубленную голову шестого унесли люди Ардета, но они тогда не нашли трех оставшихся тел. Из них один — Темный, зарезанный Костяным Ножом, был несомненно мертв. Второй сошел с ума от крика иму и волей-неволей угодил на этот костер заживо, превратившись в голодные кости. Третье туловище, обезглавленное Разящим Родню, уползло.
Оно может быть все еще здесь.
Джейм попыталась не задумываться об этом. Она пришла, чтобы отыскать медальон иму или, скорее, оставшиеся от него глиняные черепки, чтобы установить мир с Земляной Женщиной. И у нее не слишком много времени.
Так, где она стояла, когда иму разбился? Прямо на теперешнем кострище — или очень близко. Вряд ли тут найдется что-то после двух сезонов дождей и оттепели, вот разве что есть одна возможность: когда-то в Пештаре иму обзавелся маской из живой кожи, содранной с лица переврата. Если осколки до сих пор в этой оболочке, то они по крайней мере должны быть все вместе. Девушка нырнула в папоротники, при тусклом свете внимательно разглядывая землю под вторым, не слишком высоким слоем растительности. Но руки в перчатках нашаривали только переплетенные корни. Проклятие. Нет, это невозможно.
«Шшшш, шшшш».
Она яростно вскочила, пробив головой листвяную крышу. Сердце неистово колотилось. Шипение не умолкало, оно неслось со всех сторон сразу. «Ничего, ничего», — уговаривала себя Джейм. Верхние иму просто повторяют произведенные ею звуки. Нет нужды вызывать образ того, кто тоже ведет поиск, передвигающегося рывками, распластавшись по земле, безголового, безмозглого, подползающего к ней под покровом папоротников.
«Сссшшшшш…»
Ветерок залетел в Сердце, покружил по дыре, всколыхнул травы, качнул лозы у каменных губ иму. Теперь все зашевелилось, зашуршало, пробудило эхо. Все ли это ветер, или чьи-нибудь кошачьи лапы все-таки крадутся по зеленому морю? Под волнами листвы что-то ущипнуло Джейм за лодыжку. Она с криком отпрыгнула, споткнулась, упала, тут же снова вскочила и очертя голову кинулась прочь. Зелень плеснула следом.
«Сссшшшшшш», — выдохнули иму.
Но ветер умер, и они затихли.
Задыхающаяся Джейм стояла на пороге.
— Все в порядке, в порядке, — похлопала она по холке прижавшегося к ногам Жура. — Да, ты меня предупреждал. Все равно это была глупая идея.
Свет в лесу вроде бы стал ярче. Снаружи, на лугу, солнце начало сжигать туман. Белые облака испарений, как призраки погибших, поднимались из мокрой травы и дрейфовали к северу. Из одного из них внезапно выбежала изнуренная, грязная, нагая фигура. Секунда — человек перепрыгнул в следующее скопление блуждающей дымки предвестий и исчез.
Джейм не сразу вспомнила, что надо дышать. Это же тот самый вождь мерикитов, про которого говорил Индекс, и тот, кто лежал у костра в Заречье, его утянул на юг шторм, и он теперь упрямо прокладывает себе путь к дому. И ей надо подумать о том же, а времени остается все меньше.
