— … у ручья, на рассвете, о повелитель, у ручья. Я все хорошо запомнил. Все-все, — бывший пленник «камоэнков», обрекший себе на позор тем, что даже не был ранен, по-рабски заискивал перед Хамди, надеясь угодить вершителю своей судьбы.
— В полночь у ручья на левом стороне? — переспросил толстобрюхий султан.
— Да, мой господин, — раб камоэнков, отпущенный колдуном Гийомом, поднял голову для кивка и, опомнившись, резко ударил ей об пол.
— Ты хороший слуга, Гагат, — похвалил его Хамди, — встань. Я дарю тебе в награду двух коней и оружие. Смотри, не потеряй вновь. Ступай, — он махнул рукой, давая знак и вестнику, и страже.
Счастливый Гагат, на коленях пятившийся к порогу, не заметил, как в руках телохранителя за его спиной появилась удавка. Отпущенный пленник долго хрипел и бился, тщетно пытаясь вырваться из петли убийцы.
— Ты слышал? Нечестивый слуга Дракона будет в полночь у ручья близи лагеря своих братьев по крови — убей его! — обратился султан к начальнику своей охраны Муге, мучения Гагата его нисколько не отвлекали.
— Будет сделано, мой король, — Муга сдержано поклонился, взмахнув огромной копной огненно рыжих волос.
Когда-то — до прохождения через Вечное Пламя — он называл себя Генри. Остиякский наемник, служивший Тронто, быстро перенял веру алькасарских корсаров, попав к ним в плен. Вот уже десять лет он был верным орудием Хамди.
Султан не доверял Муге меньше, чем прочим слугам. Тот был прост, как монета в полдинара: жесток, алчен и кровожаден. Пока господин, по старой привычке именуемый Мугой королем, давал ему развлечения и золото, остияк был лучшим из слуг.
После того, как полог шатра задернулся за начальником охраны, Хамди стал перебирать четки из обожженного дерева, пачкая пальца золой. Черные руки — признак благочестия, должный дать ему благосклонность Дракона.
Султан был умным и расчетливым человеком. Он признал Кербона, иначе бы был растерзан собственными янычарами. Этот проклятый колдун, ученик мерзкого Гийома, сумел подчинить себе его народ и войско. Но Хамди не злился на Дракона — это был грех, раздражение его уходило вместе с обдумыванием перспектив новой эпохи.
Дракон, обеспечивающий завоевания и не посягающий на власть над Алькасаром, был хорошим Мессией. Марк же другое дело. Проклятый северянин мнит себе визирем дракона. Его мечом. Занимал законное место Хамди — по правую руку от Дракона.
* * *
— Предатель! — де Мена вырвал меч из земли, не зная кого атаковать: мага или темные фигуры с ятаганами, бегущими к нему со стороны лагеря султанцев.
— Нисколько. Я же на вас не нападаю. Алькасары свободны в своих действиях, — спокойно отвел обвинения маг, — Берегитесь, Марк. Они уже близко.
Султанцы крались за ренегатом, оставив в лагере лошадей. Они напали тихо, без привычных боевых кличей. Безликие тени в черных халатах вооруженные тускло блестящими при свете лун кавалерийскими ятаганами — длинными клинками, лишенными гард, прямыми с двумя едва заметными изгибами на лезвии.
— Сдохни! — Марк не стал сохранять тишину, первый храбрец, кинувшийся на него, рухнул с разрубленной головой.
Его товарищи, общим число около двенадцати, не испугались такой участи. Бастард Марка скрестился с двумя быстрыми клинками. Ренегат едва успел отпрыгнуть, избегая удара третьего.
Луис де Кордова, стоявший рядом с магом, обнажил свой меч и, затаив дыхание, следил за схваткой. С плеч Марка спал плащ, и теперь он — железный воин — был единственным светлым пятном во мраке ночи, свет лун отражался от металла. Пятном, окруженным размытыми тенями.
Гийом выбрал гибельное место для переговоров. Ренегату не где было найти защиту для спины. Он кружился как могучий кабан, загнанный собаками, совершая невероятные прыжки, двигаясь с быстротой необъяснимой для носителя доспехов.
Тяжелый бастард чаще отводил и парировал удары врагов, но если бил сам, то наверняка. Одно движение, и султанец отлетает в сторону, хлеща кровью из смертельной раны. На первых порах убийцам не удавалось окружить Марка, он двигался, разрывая их цепи, оказываясь в тылу, заставляя мешать друг другу.
Так не могло продолжаться долго. Султанцы были умелыми воинами. Не раз и не два их ятаганы рубили ренегата, пробивая крепкий доспех, раня. Марк рычал от боли, но не падал, а убивал. Медленней, чем прежде, но убивал.
— Господи, он еще держится! — Луис едва не срывался на крик. Зрелище не могло оставить его равнодушным. Камоэнский рыцарь дрался один против восьми алькасаров, являя пример доблести. Гены поэта требовали вмешаться.
— Да, — странным голосом ответил маг, — Впечатляет. Так же, наверное, сражался и Блас, защищая спальню принца. Переживаете? — помогите, — сказал он и не уточнил кому.
Марку подрубили ногу, он припал на одно колено — израненный, но по-прежнему опасный. Его тут же окружили, бастард оказался прижатым к земле.
Султанец взмахнул ятаганом. Искалеченный ренегат страшно закричал. Отрубленная рука в латной перчатке даже после падения на землю не отпустила оружие. Луны осветили блеск пяти клинков, на миг застывших в воздухе. Изрубленные доспехи не спасли своего хозяина.
Алькасары разошлись в стороны. Один из них склонился над де Мена, отложил ятаган, обнажив кривой кинжал, с трудом перевернул тело на спину. Откинул безвольную голову назад.
«Трофей добыть хочет. Доказательство», — мерзкая догадка посетила Луиса.
Черная тень, упавшая с неба, вонзила когти в султанца, и взмыв выше, отшвырнула его от тела Марка. Дракон прилетел на помощь своему Мечу, но опоздал. Ему осталась лишь месть. Пламя, вырвавшееся из узкой пасти, осветило рыжие волосы следующего врага. Миг — и убийца стал живым факелом, вернувшим солнце на место побоища.
Оставшиеся алькасары повели себя по-разному. Одни пали на колени, закрывая голову руками и отклячивая зады. Другие не побоялись замахнуться ятаганом на крылатого монстра. Дракон не пощадил никого. Бил хвостом, украшенным острым крюком, отрывал руки и ноги зубастой пастью, раздирал когтями передних лап.
Последнему он откусил верхушку бритого черепа. Откусил и выплюнул, после зашагал на Гийома, забыв про крылья, на обманчиво тонких и длинных лапах. Худой как призрак демон с вытянутой окровавленной пастью и желтыми глазами.
Луис шагнул вперед, заслоняя собой мага. Чародей не подчинился, отстранил защитника.
— Не сейчас. Завтра! — из рук Гийома исходило голубое сияние, что заставляло Дракона щурить большие черно-желтые глаза. Под действием сияния золотая чешуя чудовища блекла и темнела, красная и вовсе казалась засохшей кровью.
— Назад! Забирай тело и уходи! Не я убил его! Встретимся завтра!
Дракон завыл по-человечески, задрав длинную шею к небу, словно волк. Постоял немного, чуть покачиваясь на лапах. Сделал несколько шагов навстречу магу. Сияние усилилось. Остановился, подхватил двумя передними тело Марка, с трудом оттолкнулся от земли и взлетел.
