Гийом, любовавшийся цветами в парке рядом с монастырем святой Алисы, был полностью защищен от темных сил. Огромный дуб, в тени которого он стоял, давал приют целой колонии пташек. Томясь в ожидании, чародей насчитал с десяток гнезд.
Цветы, посаженные вдоль дорожек, радовали глаз буйством красок. Преобладали розы всех расцветок — любимые цветы горожан — один из символов Мендоры. Красные, желтые, белые, розовые, не было лишь черных. Хватало и прочих растений: от тюльпанов, орхидей, до простых ромашек. В маленьком пруду плавали хрупкие кувшинки.
Гийом не смог сдержаться и, нарвав цветов, составил большой, пышный, несуразный, но красивый букет. Все было прекрасно, кроме одного. Его принцесса опаздывала.
Ангела не могла болеть вечно. Ей пришлось выздороветь. И вот маг, изредка, в рамках приличий, навещавший принцессу во дворце, теперь ждал ее в их любимом парке. Кармен вчера согласовала эту тайную встречу любовников.
Время шло, каменная плита о подножия монастырской стены оставалась неподвижной. Сначала Гийом убеждал себя, что ничего страшного не случилось — мало ли причин у нее задержаться? Потом, уже бросив бесполезный букет, твердил себе, что волноваться смысла нет. Они увидятся на неделе во дворце. Сегодня же поговорит с Кармен и так далее…
Умные слова, сказанные самому себе в минуту сильнейшего душевного волнения, редко помогают даже хладнокровным расчетливым магам, что привыкли контролировать чувства. Гийом впервые за долгое время ощутил страх. Страх потерять Ангелу.
Напряжение нарастало. Выход нашелся — самый глупый и опасный из всех возможных. Единственный подходящий.
Гийом выбежал из парка, переоделся в карете и отправился во дворец. Он должен был ее увидеть.
Королевский боевой маг имел свободный доступ во дворец. Никогда Гийом не встречал на пути своем преграды. Все гвардейцы личной охраны знали его в лицо.
— Сеньор, вам туда нельзя, — в третий раз повторил старший караула, охранявшего вход в часть дворца, принадлежащую Ангеле.
— Почему? Чье распоряжение? — повторил вопрос чародей.
— Нельзя.
— Кто распорядился, офицер? Принцесса?
Нет ответа. Гвардейцы замерли у дверей. Маг пробовал зайти через вход для прислуги — та же картина. В дворике, куда выходят окна, так же дежурила охрана.
Гийом смирился и вышел из королевского крыла дворца. На душе было тяжко. Безрассудный поступок не увенчался успехом. Наоборот. Кто мог наложить подобный запрет? Только два человека: Хорхе и Ангела. Король узнает о его порыве в любом случае — охрана донесет. Остается только вернуться домой и ждать.
— Сеньор, Гийом, — неприметный человечек в ливрее остановил мага, спешащего к выходу из дворца, — Его Величество желает видеть вас.
Хорхе, сидящий за своим столом был хмур и недоволен. За последний год он чуть потолстел, постарел — на лбу появились морщины, а волосах седина.
— Здравствуй, Хорхе. Ты желал меня видеть? — спросил маг, садясь в любимое кресло.
— Гийом, ты враг мне? — неожиданно спросил король, вместо ответного приветствия.
— Нет.
— Сомневаюсь. Ты ведешь себя если не как враг, то, как недруг точно, — король тяжело вздохнул.
— Что тебя не устраивает, Хорхе? Зачем эти глупые вопросы? Опять измену ищешь? — так не там смотришь, — резко ответил чародей.
— Может, и там. Мне многие говорят, что изменник ты, Гийом. И учеников своих — Кербона и Понсе — сам убил, конкуренции боясь.
— Гальба? — вздохнул маг, — Только не говори, что веришь, не разочаровывай меня.
Хорхе встал, по-прежнему быстрый в движениях, достал из необъятного стола бутылку коньяка и два бокала с широким дном и узким горлом.
— Не за чем нам слуги, — пояснил он и разлил крепкий ароматный напиток.
Молча выпили.
— Это ты меня не разочаровывай, — попросил король, — Не играй в любовь с моей племянницей.
— Почему? — прямо спросил Гийом, — Не пара?
— Нет. Если очень захотеть, то и пара. Это я лично тебе говорю, как король и дядя. Ты давно заслужил счастье, и я отдал бы тебе племянницу…
— Если бы мог, но не можешь, — заключил маг, — Неслыханное это дело, выдать принцессу Камоэнса за «заброду из-за моря», когда не всякий королевич ее достоин.
— Чушь, — жестко прервал его Хорхе, — Камоэнс — моя страна, и кто здесь кому ровня, решаю тоже только я. Ангела обещана Марку — наследнику Далации.
— А дела государства важнее наших судеб, — в тон ему продолжил Гийом.
— Да, это так. Не ерничай! — Хорхе зло плеснул коньяк по бокалам, — Ты это прекрасно знаешь, и сам поступаешь не так, как хочется, а как надо. Я люблю ее как дочь. Хочу ей только счастья. Но мне некем ее заменить. Были бы у самого меня дочери… Сын и наследник слишком мал — восемь лет — иначе бы я взял ему в жены дочку Николы Марковича.
— Есть Пабло Гальба, — вставил маг.
— Гальба он и есть Гальба, — поморщился король, — Да и нашел ты его — на мою голову — слишком поздно. Замены не будет. Слово дано, рушить нельзя. Далация — наш единственный союзник против Остии, что так норовит стать Великой.
— Она будет несчастна, — сказал вдруг Гийом, уведя взгляд в открытое окно.
— А кто счастлив в этой жизни, маг? Ты, или я? Никто. Все несчастны по-своему. У королей свой жребий. Марк молод, умен и хорош собой. Привыкнет.
Гийом молчал.
— Да не любит она тебя, пойми! — чуть не закричал на него Хорхе, — Это просто влюбленность, произошедшая из дружбы. Романтика: грустный, одинокий, загадочный чародей и она — принцесса — вдвоем против мира. Сказка.
Просто ты самый интересный для нее человек на фоне наших пустотрепов-придворных. Она и Гонсало-дурака иногда теплым словом одаривает, не гонит. Всем приятны поклонники и внимание.
Гийом молчал.
— Не любит. Поверь мне! Я знаю ее уже двадцать один год. Ты друг ей, но не любимый мужчина. Ангела просто не хочет покидать Камоэнс. Ты — ее якорь, оправдание. Да она страдала, когда ты уезжал за моря, потому что лишалась поддержки. Мы — короли — одиноки, поэтому умеем ценить тепло.
— Может, ты и прав, — ответил, наконец, маг, не поднимая глаз.
— Прав. Мне тебя жаль, Гийом. Ты же старше меня, хоть и выглядишь на низменные тридцать, а влюбился в глупую девчонку! Бегаешь за ней словно мальчишка, которой девку-то ни разу еще не щупал, — услышав эту фразу, чародей улыбнулся, чувствовалось, что Хорхе и Гальба родственники.
— Допустим, мне это нравится — бегать, как мальчишка. Хочется светлого чувства.
— И мне хочется. Но его где взять? — развел руками Хорхе, — Нет любви той, что в стихах. Вместо нее в нашей подлой жизни есть дорогая шлюшка Мария де Тавора — красивая мечта-обманка, что летает от одного к другому. И никто ее надолго поймать не может, все с разбитым сердцем остаются и дурной головой. Побереги себя, пожалей, остановись.
