«Чем быстрее ты поверишь, что это реальность, тем больше у тебя шансов выжить в моем мире».
А вот и мой «занятный собеседник» отозвался. И что бы я без него делал?
«Без меня ты бы делал глупости. И погиб бы в Чаше Крови. Если бы я не подсказал тебе стать на колени...»
«Так вот как называется то безумие, что нам устроили в каменном мешке! Какое поэтическое название! У кого-то из местных нездоровое чувство юмора. Вот уж по кому плачет психушка!»
«Не надо мерить мой мир мерками своего. Меньше ошибок сделаешь».
«Какой “разумный” совет. А почему ж ты раньше молчал, когда я пошел по той дороге и попался? А в той же самой Чаше очень ты мне помог? Там же все дрались со всеми, без разбора, и каждый убивал того, до кого мог дотянуться. И что, это очень похоже на разумное поведение? От такой реальности сразу в психушку хочется!»
Но Хранитель промолчал.
Вот так всегда: то болтает, когда его не просят, то молчит, когда к нему обращаются. Очень похож на отца Амады. Тот еще тип – слышал только себя и из всех видов беседы предпочитал монологи. Свои собственные, конечно.
– Не обижайся на папу. Он немножко сдвинутый на Моцарте, – сказала мне Мод перед знакомством с родителями.
Ну «немножко» – это было слабо сказано. Дать единственной дочери первое имя Модеста, – а второе Амадея, обращаться к жене «моя скрипочка», называть всех своих собак Моцарт, слушать его музыку каждую свободную минуту... Для «немножко сдвинутого» это как-то слишком много.
«Нормальный человек, но его нормальность может выдержать только он сам», – так говорил мой знакомый о своем сыне. Тот у него компьютерный гений, и уже через пять минут общения с ним у обычного человека не выдерживали нервы.
Мои мозги начинали плавиться уже на третьей минуте общения с отцом Мод. В первые месяцы после свадьбы я даже подумывал о маленьком несчастном случае для него. Нет, ничего летального, просто легкое повреждение голосовых связок, не более. Потом я научился отключаться. Говорил «добрый вечер, сэр», кивал иногда во время его бесконечных монологов, сохранял на лице вежливую, в меру заинтересованную улыбку и... не слышал ни слова из лекций о Моцарте. Одного слова «Моцарт» мне хватало, чтобы впасть в медитативное состояние. Амада часто говорила, что ее папа просто обожает меня. Как мало человеку надо для счастья!..
Самое смешное, что во всех других вопросах отец Мод был вполне нормальным человеком: преподавал математику в университете, а по выходным ходил на охоту. И, кстати, очень неплохо стрелял. Все меня порывался научить и приобщить и очень удивлялся, почему я отказываюсь. А я не мог сказать, что прикасаюсь к оружию только на работе. И мне давно уже все равно, какое оружие у меня в руках и есть ли оно вообще. «Палец тоже оружие, и его нельзя забыть рядом с трупом», – так нам говорил инструктор Компании. Вот мне и пришлось пользоваться пальцами, руками, локтями, чтобы выжить в той бойне, которую Хранитель обозвал Кровавой Чашей.
«Чаша Крови, – отозвался вдруг Хранитель. – И больше не путай. Это разные понятия».
«Вот как? А в чем разница?»
«Как-нибудь потом объясню. Когда будет время».
Вот так всегда – «когда будет время». А времени, как правило, не находится. Чтобы свернуть кому-то шею или трое суток тащиться по пустыне – на это время есть. А объяснить, что за ерунда происходит в этом мире, на это времени почему-то не находится. Иногда мне кажется, что Хранитель и сам еще не разобрался в...
«Твой отдых закончен. Луна восходит».
И это все, что Хранитель решил сообщить.
«Спасибо за предупреждение. А то бы я сам луны не заметил. И никто другой не сообщил бы мне эту новость».
Ответа я не дождался.
А вот мои попутчики зашевелились, стали поглядывать то на меня, то... И в это время у меня появился замечательный вопрос:
«Послушай, Хранитель, а здесь есть запад, восток и все такое? Как тут называются стороны света?»
И почему я раньше не додумался спросить? Видел же, что тут два солнца и две луны, а как ориентироваться среди них, не выяснил.
«Три», – прошелестел в голове голос Хранителя.
«Что?»
«Здесь три луны и...»
«А я видел только две!» – пытаюсь возразить.
Нашел кому!
«Увидишь и третью, – пообещал Хранитель, и что-то мне не понравилось в его обещании. Какая-то угроза почудилась. – И третье солнце увидишь, если доживешь».
«С ума сойти, как здесь всего много! А вы не скупились на спецэффекты...»
Если я рассчитывал получить ответ, то напрасно надеялся.
31
Мерантос. Воин из клана Медведей
Вожак не спал.
Я знал, как его зовут, но только со второй попытки смог сказать «Крисс-Танн-Танн» – не совсем правильно, но похоже. Вожак не обиделся на мой неповоротливый язык, а только улыбнулся. Он не стал говорить, что у меня уши забиты мехом, но называть его неправильным прозвищем мне больше не хотелось.
Вожак лежал молча, не двигался, но чем дольше я вслушивался в его дыхание, тем больше мне казалось, что он разговаривает или даже спорит с кем-то, кого не видят мои глаза и не чует нос. Скоро я перестал удивляться и принюхиваться. Вожак умеет говорить с теми, чье тело не пахнет, чьи шаги не слышны, а голос настолько тих, что только чарутти могут услышать его. К нашему чарутти тоже приходят тени предков, а иногда с ним говорит сам Медведь-прародитель. Он рассказывает о засухе и о сильных дождях, о приходе Карающей и о том дне, когда гора начнет дрожать, трескаться, выплевывать в небо дым, камни и жидкий огонь. Предупреждает, чтобы чарутти увел клан в безопасное место. Вот так клан и ушел из долины, где родились моя мать, мать моей матери и я. Мои отец и мать были тогда еще вместе, и моя жизнь принадлежала им, а не клану. Я помню, как они несли меня на гору. Вместе с нами поднимались другие пары и одиночки. Все очень спешили. Когда появилась белая луна, горы застонали и вздрогнули. Свет луны сделал их очень красивыми и опасными. Кто-то впереди нас сорвался в трещину, укрытую тенью, и отец долго потом искал обход. Иногда слышались грохот камней и вскрик упавших. Утром многих не досчитались, один из пяти так и не смог уйти из долины. Но наш клан выжил! А там, где мы раньше жили, появилось озеро. И оно все еще там. Многие, рожденные после ночи исхода, с трудом верят, что клан когда-то обитал в другом месте и что само озеро образовалось не в ту далекую пору, когда рождался весь Мир, а меньше сорока лет назад.
Я удивился не тому, что наш вожак разговаривает с невидимым, удивительно, что он может с ним говорить. Чарутти говорят с невидимыми, а воины нет. Но ведь наш вожак воин! Я видел, как умирали те, кто мешал ему дойти до Столбов Жизни. Умирали все, до кого он мог дотянуться своими короткими руками. А еще он дрался ногами. Я только слышал, что ногами можно драться, и не верил, пока не увидел сам.
