Кажется, я заснул с открытыми глазами. Или закрытыми. Не помню. Но несколько минут или часов точно выпали из моей жизни. Мои соседи по кольцу куда-то исчезли. Все, кроме одного.
Им оказалось существо, одетое и раскрашенное настолько причудливо, что я не смог определить его пол. Как не смог помешать, когда оно стало выцарапывать что-то на моей груди. Не знаю, что чувствует дерево под ножом желающего увековечить свое имя, но мне было все равно. Думаю, если бы меня свежевали заживо, я не стал бы сопротивляться. Потом уже в моей руке оказался нож, резчик по живому мясу куда-то исчез, и я увидел то, что загораживала несуразно широкая фигура.
Алтарь.
И лежащего на алтаре человека.
Я сделал шаг к нему, и царапины на груди заныли. Это было первое чувство за весь вечер. Или ночь? Казалось, еще немного – и я стану самим собой, вспомню... Но тут порезы заныли еще сильнее, я машинально коснулся их, посмотрел на ладонь и не стал вытирать кровь. Мне хотелось слизнуть ее. А еще меня тянуло к человеку на алтаре. Неотвратимо и настойчиво. Я шел и слышал, как бьется чужое сердце. И этот стук сводил меня с ума. Еще сильнее, чем стук барабана. Я хотел вернуть тишину, даже если для этого нужно кого-то убить. Слава богу, опыт есть.
Остановился у алтаря, посмотрел на клиента.
Мужчина. Лет тридцать-тридцать пять. Кожа белая. Волосы черные. Худой. Высокий. Выше меня. Одет в дорогой карнавальный костюм. Похож на благородного разбойника или обедневшего вельможу, какими их часто рисуют на обложках женских романов. Кожаная куртка распахнута, желтая рубашка разорвана и вымазана в крови. На груди – царапины. Возможно, они складывались в какое-то слово или в символ, но кровь мешала рассмотреть. Да мне и не хотелось рассматривать. От десятка царапин клиент все равно не умрет, ему потребуется моя помощь.
Пленник задергался, но освободиться не мог. Его ноги были связаны нейлоновым шнуром. Еще два шнура – на шее и поясе – не давали жертве скатиться с алтаря. К чему крепились эти шнуры, меня мало интересовало. Как не заинтересовали свободные руки пленника. Помешать они мне не смогут.
Я улыбнулся и облизал губы. «Вельможа» смотрел на меня огромными глазами. И я вдруг понял, что мне мало его убить. Захотелось попробовать на вкус. Один мой знакомый предпочитал печенку врага, другой – мозги, а мне понадобилось укусить сердце, что стучит громче барабана.
Пленник дергался, бормотал непонятное. Пришлось прижать его свободной рукой, чтобы бессмысленные трепыхания не испортили удар. Мои пальцы устроились поверх царапин, как паук в центре паутины.
И тут «граф» заорал так, будто моя ладонь обожгла его. Я невольно отдернул руку.
Пальцы стали скользкими от крови, и мне опять захотелось облизать их. На этот раз я не стал сдерживаться.
Неправда, что только вампирам нравится чужая кровь. Мне она тоже понравилась.
А потом со мной что-то стало происходить. Я еще успел удивиться, куда это делись равнодушие и спокойствие начала вечеринки, и тут нечто растворилось во мне окончательно.
Я снова стал самим собой. Крисом Тангером – выездным «консультантом» Компании.
5
Зовущая из клана Кугаров
Запахи стали резче. Звуки громче. Даже писк луукти доносился от Длинного озера. Слышно, как растет трава и распускаются цветы куавы. Тело удивительно легкое и сильное. Будто я стала луйрой и крылья только и ждут, когда я взмахну ими, поднимусь над лесом, долечу до Мий.
Зеленая Мать улыбается мне.
Все мы ее дети. Все, кто смотрит на нее, кто помнит. И кто забыл. Только отцы у нас разные. Мий любит своих детей, но чаще приходит к дочерям. Пришла она и ко мне. И лучший воин клана услышал мой Зов. Никто не стал мешать нам. Никто не остановил. Пришло мое время.
Мы бежали знакомыми местами, потом теми, где охотники бывают редко. Я легко замечала их следы.
Старые, еще с прошлого сезона. И уводила Адри все дальше и дальше.
За Мутным ручьем начинается Старый лес. Запретное место. Там ходят только чарутти. Но для Зовущей нет запрета. Я прыгаю через ручей. Адри прыгает за мной. И настороженно принюхивается. Что-то тревожит воина. А я ничего не чувствую. Будь рядом враги, я бы учуяла их первой. Нам некого бояться. А в лесу можно охотиться. И жить. Столько, сколько позволит Зеленая Мать. Не хочу, чтобы нас быстро нашли и заставили вернуться. Я слишком долго ждала. Я и черная Тон. Четырехлапая волнуется. Ей кружит голову запах самца. Она спешит, а я не пускаю ее. Тон злится. Не понимает, чего я жду. Не знает, что, разреши я ей, и все закончится очень быстро. И Адри убежит. Мы сами прогоним его. Потом он, конечно, придет и останется, как оставался с теми, кто звал его до меня. Но это будет к концу сезона. И мне станет не до игр. Мий дала мне несколько дней, и я не хочу терять их.
Адри заворчал и сразу же смолк. А я поняла, что в лесу слишком тихо. Тихо и пусто. Куда-то подевались бабочки и светящиеся жуки. Ночные птицы и звери не подают голоса. Трава не шуршит. Листья не шелестят. Все замерло. Притаилось. Затихло, как перед дождем. Плохая примета. Очень плохая. И место неудачное. Высокие деревья, колючие кусты – они укроют от врага, но от дождя спасти не смогут.
В воздухе уже пахнет водой. Как возле реки или озера. Но озера в Старом лесу нет. Только ручьи. Редкие и мелкие. И они не пахнут смертью.
Адри посмотрел на меня. Молча. А чего говорить? И так все ясно: нам нужно укрытие. Пещера. Или большое дупло. Или старая куава. Ее листья спасут от любого дождя. Это знают все. Даже сосунки, еще не принятые в клан.
Рядом укрытия нет, и Адри забрался на дерево. Быстро и красиво, как умеет только он. А я стою внизу и смотрю. Мне нравится смотреть на него. Когда он не видит, не хвастается. Под черной шкурой бугрятся мускулы, и тело летит с ветки на ветку. Все выше и выше. Кажется, что сама Мий позвала его и Адри спешит к ней, забыв обо мне.
Нет, не забыл!
Остановился на верхних ветках. Они гнутся, но держат. Осмотрелся. Потом быстро спустился, и мы побежали. Адри впереди, я за ним. Я не спрашивала, куда мы бежим. Адри нашел укрытие, и мы помчались к нему со всех ног. Ног и лап. А дождь шелестит по листьям. Все громче и ближе.
Мы не успели.
6
Крис Тангер. Выездной консультант
Какой-то человек дергался и кричал, вцепившись в мою руку. В правую. Ну, это я еще мог понять: в ней я держу нож. Но с левой рукой происходит что-то странное. С той, что я прижал к груди незнакомца.
Кожу ладони слегка покалывает, а от запястья до плеча поднимается волна тепла. Приятно, хоть и непривычно. Да еще волоски на левой шевелятся и потрескивают. Как перед грозой.
А невнятно бубнящий голос, что чудился мне весь вечер, стал громким и отчетливым. Словно телевизор за стеной включили на полную мощность.
