До самого вечера палатка колдуна вздрагивала от звуковых и световых эффектов. Крутые, однако, поминки устроил он для своего любимого слуги! А может, и впрямь для горячо любимого? Кто его знает, какая личная жизнь полагается колдунам.
Перед первым закатом из палатки вышел тот, кого я за покойника посчитал.
Ну ни фига себе система реанимации в этом мире!
Реанимированный даже не хромал. Получается, и кость срослась за пару часов?
Оставить такое без проверки? Как же! Я ужин бросил недоеденный и рванул к палатке Асса. Будто мне Злой лес приснился, и только возле нее, родимой, имелось спасение.
Раб занимался костром и, похоже, медитировал. По крайней мере, на огонь, что облизывал его пальцы, внимания не обращал. И на горящий рукав своего халата.
– Тебе жить надоело, дурик?!
Сидящий у костра даже не глянул в мою сторону. Спорить с таким я не стал. Повалил его на бок и быстро затоптал начинающийся пожар. Благо, рукава у халата широкие.
Подниматься мужик не спешил.
Пришлось взять его за ворот, встряхнуть.
Голова раба безвольно мотнулась.
Я заглянул в его глаза и… забыл, чего хотел сказать рассеянному медитатору. И прежде чем сообразил чего-то сделать, появился колдун. Рявкнул какую-то команду, мужик вывернулся из моих пальцев и юркнул в палатку.
Потом мы поговорили. На повышенных тонах. Я и Асс. Но до мордобоя не дошло. Колдун упирал на то, что это его раб и он может сделать с ним все, чего захочет. Хоть бегом через Злой лес отправить. Вот если я чего-то подобного сотворить со своим слугой не смогу, то колдун мне с радостью поможет. За отдельную плату. И еще намекнул, что его палатка – это очень опасное место. И соваться в нее без приглашения очень вредно для здоровья.
Короче, испортил Асс мне настроение.
А я – Марле. Она позвала меня отдохнуть и расслабиться, а я глаза ожившего раба забыть не могу. Прям не глаза, а пустые могилы, из которых вынули труп на эксгумацию.
Начал Лапушке рассказывать, а она слова Асса повторяет Мол, тот своему рабу хозяин и может делать с ним…
Ну я и не выдержал:
– Да мертвый у него раб, понимаешь?! Трупом был, трупом и остался.
– Мертвые рабы не ходят.
– Мертвые у вас не ходят?! Да ты сама рассказывала, как с мертвецом сражалась. И он тебя чуть…
– То был демон, а не раб!
– Для хорошего колдуна что демона замочить, что дохлого раба оживить…
– Так раб живой или мертвый?
– Да мертвый он! Труп! Что ж я живого от жмурика отличить не могу?..
– Не можешь. Ты сам сказал…
Короче, чуть до рукопашной не дошло. Не любит Лапушка, когда на нее кричат. Но и я не в восторге, когда меня за дурака держат.
Наш секс-час закончился через пять минут. Давно меня так активно не… использовали. И не выгоняли сразу же после сеанса.
Ни «пока, Пушистый», ни «сегодня ты превзошел сам себя…» Спасибо, хоть голым на улицу не выкинула.
Кажется, все бабы – обидчивые стервы. А в каком мире они живут – это по фигу.
5
Нежный и мелодичный скрип. В несколько голосов. Такой концерт устраивали сверчки в моем родном мире. В этом – маленькие крылатые ящерицы. Осторожные звери, ночные. Здесь вся живность ночная. Катиса – самое жаркое место на континенте. Хоть и не такое опасное, как Злые земли. Из них мы выбрались неделю назад.
– Завтра будет банулма, – сказал Первоидущий.
Значит, небо затянут тучи и в землю станут бить молнии. Грохот будет такой, что долго потом еще звенит в ушах. А ветер принесет песок. Много колючего песка. Караван остановится. Поалам спутают ноги и укроют головы попонами. Люди тоже спрячут лица и привяжутся к поалам. Ветер здесь бывает очень сильным. Может сбить с ног, утащить с тропы. Без колдуна искать потом пропавшего – только зря время терять. Пустыня умеет прятать. И ловушек в ней хватает. Иногда унесенных ветром находят слишком поздно. Ну мертвых здесь тоже умеют оживлять, но они потом сильно отличаются от себя прежних.
Мы потеряли и нашли двоих. И пережили три сухие грозы – других тут не бывает. Вода приходит в Катису ночной росой и редкими дождями. Но тогда дует другой ветер. С моря. И здесь все зеленеет и цветет, все пахнет и поет. Катиса значит «радующая сердце». Красивое место, говорят. Не знаю, не видел. Сейчас с нами только камни, жара, песок и скрипучие ящерицы, что устраивают концерты перед грозой.
Завтра будет гроза. В это время она обычно бывает через день. Реже – через два. Трудное время для путешествия. Мало кто из караванщиков хочет так рисковать. Предпочитают переждать сухой сезон в безопасном месте. Бандиты, кстати, тоже. А от них потом защитит охрана. Или объединяют два каравана. Можно и три. Все можно, если есть время.
Но времени у нас нет. Асс спешил пройти Злые земли. В мокрый сезон в них лучше не соваться. А другой дороги к Храму нет. Вроде бы. Или ее не существует только на карте Асса…
Асс. Больше он никого не оживлял. Я ему не позволил. После того, чего он сделал со своим рабом.
Есть народы, где идиотов убивают. Даже тех, кто может что-то делать, когда ему прикажут. Сначала я не принимал такого. Думал, жестоко. А когда увидел этого раба, понял и принял. Все правильно, так и надо.
Когда из глаз человека смотрит пустота, а его руки не шевельнутся без приказа, даже если попадут в огонь… пожалуй, это уже не человек. И любому милосердию есть предел. И приказ может быть любой. И от любого. А его выполнят не задумываясь. Это страшно.
Мертвых я давно не боюсь. Но оживших мертвецов… Обойдусь без таких слуг. Ужин я и сам приготовить могу. И костер разжечь. А делать из зомби защитника… От него-то кто защищать станет? Его же не остановишь, пока не изрубишь в куски. Да и те сжигать сразу надо, пока не срослись.
Не у всех же такой Нож, как у меня. Что и зомби может пылью сделать.
Асс потом долго возмущался. Но я был в своем праве. Мой костер, мой шатер, и нечего чужим рабам возле них бродить. И меня пугать незачем. Я, когда мне страшно, «мама» кричу и за Кранта прячусь. И Ножом махать начинаю, если Кранта обидеть хотят.
Но говорить про Нож я не стал. Вдруг у нашего колдуна с чувством юмора плохо. Как у Марлы иногда.
А с Марлой мы помирились. Рабов колдуна не обсуждаем, оживших мертвецов тоже. Находим, чем заняться. В Камасутре столько интересных поз! Чтобы повторить некоторые из них, цирковое училище надо закончить. Или быть тиу. Но то, чего нельзя повторить, можно рассказать. И нарисовать прутиком на песке.
Увидев «Кормление императорского павлина», Марла смеялась так, что Крант не выдержал и заглянул к нам в палатку. Его мой рисунок тоже впечатлил. А после некоторых пояснений у Кранта даже румянец появился. Бледно-розовый.
