И временный склероз от меня отступил.
– Сим-Сим! – выдохнулось с рычанием.
Синеглазый оказался возле меня. И он уже не улыбался.
– Ты что ж это делаешь, сукин кот?!
Сидящий рядом задрожал, словно я смотрел кадры, снятые пьяным любителем домашнего кино.
– Ты кем это здесь притворяешься?!
Человеческая фигура растворилась, как в тумане, а вместо нее появилось нечто хвостатое и четырехлапое.
– А ну домой! Быстро!! И меня с собой возьми!
Хотелось мне прихватить блюдо с огромной башкой да накормить ею Сим-Сима. Но котяра так резво рванул в сторону, что я едва успел поймать длинный хвост.
Возмущенное «мяу!?».
Боль в руке.
Темнота.
7
Темнота пахла кровью.
Потом я понял, что у темноты не только запах, но и вкус крови.
Не сразу сообразил, где я и что со мной деется. А когда сообразил и посмотрел направо, то увидел Сим-Сима. Котяра весьма старательно вылизывал хвост и нервно дергал спиной. Тарелки с угощением и толпы гостей поблизости не наблюдалось. Вид окружающей среды напоминал мою палатку. И сидел я, похоже, на своей собственной подстилке. Знакомой и привычной.
Дом, милый дом.
– Ну и сукин же ты кот, Сим-Сим, – поздоровался я и лизнул кулак.
Привычно и машинально, словно не в первый раз делал это.
Во рту появился сладковатый, металлический привкус. Мой правый кулак украшали четыре глубокие, уже не кровоточащие царапины.
– Нутер!..
– Господин!
В палатке стало тесно. И шумно. А только что было так тихо и спокойно. Это напомнило мне Ларкин дом. Когда я попал в него во второй раз. Сначала-то показалось, что в нем нет никого, кроме нас двоих. А потом – что в дом вселился полк вместе с полковым оркестром. Жилище у Ларки совсем не маленькое. Но в нем поселились три человека и одна собака. Ньюшка Сильва, двух лет от роду и восьмидесяти кило весу. Но дружелюбия и энтузиазма у Сильвы хватило бы и на сто восемьдесят. А когда Ларка завела еще и кошку, дом превратился в испытательный полигон. На прочность испытывалась не только мебель.
В палатку вошла Марла, и все мысли о Ларке исчезли сами собой.
– Привет, Пушистый. Вижу, ты уже проснулся…
– Что значит «проснулся»? Я только что вернулся из…
О возмущении пришлось временно забыть. Потому что я и сам не знал, откуда «только что вернулся».
Марла села возле подстилки, умостила локоть на колено, подперла щеку кулаком. Малек и Крант пристроились рядом с ней. Все внимательно смотрели на меня и чего-то ожидали.
– Ну и…
Тишина и ожидание. Как у постели тяжелобольного.
Я прокашлялся, словно с докладом собрался выступать, и попробовал еще раз:
– Ну и долго я спал?
Если я дрых во время Санута, то у меня могут быть большие неприятности. А могут и не быть. Тут кому как повезет.
– Долго. До самого Храма, – улыбается Марла.
– Что – все три дня?!
– Четыре, – Марла улыбается еще шире. С такими зубами ей зубную пасту надо рекламировать.
– А как же Санут? – поворачиваюсь к Кранту. На него последняя надежда. Если этот серьезный мужик не сможет доложить внятно и кратко, я уже и не знаю, к кому обращаться. Может, к Ассу?
– Был, – сообщает серьезный мужик.
– Что, все четыре ночи?!
– Только три.
– А-а… – облегченно вздыхаю я.
Будто дрыхнуть трое суток подряд это еще ничего, а вот четыре…
– Эта ночь четвертая. Санута пока нет. – Крант продолжает свой доклад. Таким голосом обычно глубочайшие соболезнования выражают. По радио и телевизору.
– Блин, почему меня сразу не разбудили?! – Я посмотрел на трех незваных гостей.
– Я будил тебя, нутер.
– И я, господин.
– Я тоже тебя будила.
Мои гости переглянулись и сказали почти хором:
– Мы все тебя будили. – Это прозвучало довольно смешно, но смеяться мне не хотелось. Только не в этот раз.
– Значит, плохо будили, – буркнул я и лег.
Ну не чувствовал я себя выспавшимся и отдохнувшим!
– Пушистый, тебя трясли, кусали, обливали водой, но ты не просыпался. Наверно, тебя околдовали.
– Я тоже так подумал, – сказал Крант.
– Ну и…
– Я хотел поговорить с колдуном.
Малек улыбнулся.
И этого можно снимать в рекламе зубной пасты.
Потом я представил Кранта, разговаривающего с нашим великохитрым, и мне тоже стало весело.
– И чем закончился разговор?
– Я его не нашел.
– Как это? – Спрашивать, кого Крант искал – разговор или Асса, мне уже не хотелось. Не до смеха, когда колдуна не могут найти. – Блин, куда ж он делся с подводной лодки?
– Прости, нутер. – Крант опустил голову, а Малек захихикал. Сначала тихо. Но чем больше он старался сдержаться, тем громче хрюкал. Оберегатель смотрел на него подозрительно. Марла – спокойно и с легким любопытством. А я… я просто спросил:
– И чего смешного ты хочешь мне сказать?
– Надо было искать его в усуле, – сообщил Малек, давясь смехом.
– Где?!
Ответ на такой вопрос я решил выслушать сидя.
– В усуле, – повторил Малек. – Когда мы не смогли разбудить тебя… еще в первую ночь… он навесил на себя… и на усул… все защитные талисманы и… закрылся внутри… я успел заметить… господин… его лицо… видел бы ты…
Пацан уже не смеялся – он рыдал. Согнувшись и покачиваясь. Мы с Марлой тоже не скучали. Смех – он заразительная штука.
Нортор остался единственным серьезным среди нас.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– А ты у меня ничего не спросил.
Серьезность Кранта оказалась тоже заразительной.
Вряд ли он сможет задать трепку Мальку, но мечтать-то никому не запрещается. А когда у «мечтателя» такое выражение морды лица… Вот я и решил, что присмотреть за этими двумя совсем не помешает. Или отвлечь их.
– Ладно, кто пойдет освобождать нашего многорыжего?
Марла едва заметно улыбнулась:
– Я.
– Только осторожно, Лапушка. Кто его знает, что там за талисманы…
