– Нет, – коротко ответил Каспар.
Дуйра это, похоже, опечалило, а Уйллеанд мягко произнесла:
– Раз так, мы поместим вас в другое место, получше. Ведь вам, похоже, придется провести у нас немало времени. Должно быть, вы голодны? Идемте, примите участие в нашем пире. Вам понравится. Лесничий, проследи, чтобы эти существа были доставлены на пир.
«Существа!» – подумал Каспар. Что же их, за животных тут держат?
Члены Высокого Круга вылетели из комнаты, но на пороге Дуйр вдруг обернулся.
– Мне нужна моя Свирель.
Стоило двери захлопнуться, как Талоркан, до тех пор стоявший навытяжку, расслабился.
– Ха! Возомнили, что лучше знают, как должно быть. Пир! Все пленники – моя забота!
– Ты хочешь забрать Свирель себе, а Брид только используешь для этого! – воскликнул Каспар.
Лесничий засмеялся.
– Свирель бесполезна. Ее силы ограничены. Мне нужна она! – Он указал на Брид. – А пока Свирель у нее, она может сбежать. Она так красива, что я ни за что этого не позволю. Ни за что.
… Отряд лесничих, подчиненных Талоркана, сопроводил их в огромный зал. С потолка свисали на золотых цепях искусно сделанные канделябры. Повсюду горели свечи, и в свете их пламени настенные гобелены оживали: звери переливались пурпуром и изумрудом, по лесным пейзажам бежали медные, и бронзовые нити. Господствовал в зале огромный стол из полированного вяза. Вокруг него сидели на бесчисленных резных стульях, подбитых серебряной тканью, смеялись и пировали лесничие и их женщины в пышных нарядах. В дальнем конце зала высился еще один стол, и оттуда взирали на празднество члены Высокого Круга.
Прислуживали пирующим их же сородичи, тоже безумно красивые, но, подойдя ближе, Каспар заметил между ними нескольких мужчин с русыми или темными волосами и ничего не выражающими глазами. Они вы глядели устало и печально, кожу их покрывали язвы и порезы, из которых сочилась кровь. Люди! Смертные люди, такие же, как он сам, обращенные в рабство, подумал Каспар с отвращением… и страхом.
Как ни злился он на народ Иномирья, а слюнки все же потекли. Чего только не было на столе! Запеченная утка, тушеная зайчатина, оленьи седла, окорока с медом, марципаны и печенье, кровяные колбасы, шипучие вина, густой сидр… и пироги с яблоками. Пироги с яблоками Каспар просто обожал. Кругом веселились, танцевали и пели прекрасные дамы, одетые в платья цвета колокольчиков, нарциссов, анютиных глазок и брионий. Туда и обратно сновали слуги с серебряными блюдами в руках, от которых пахло самыми разнообразными пряностями. Каспар пожирал глазами лососину в сладком кляре, тарталетки и заварные пирожные. Вот бы поварихе из Торра-Альты на это посмотреть!.. Есть хотелось до дрожи.
Папоротник взвизгнул от ужаса, увидев поднос с жирной олениной на ребрышках.
– Как они могли?
Брид ухватила его за руку и обняла за плечо.
– Идите сюда, вы сядете за высоким столом, вместе со старейшинами, – любезно пригласила их Нуйн. – Я распоряжусь, чтобы оленину не подавали.
В руках она держала связку длинных ключей, а глаз не сводила со Свирели, которую Брид не выпускала из рук. Каспар вспомнил, что семена у ясеня напоминают по виду ключи.
Одна из старейшин взяла Каспара за руку и шепнула ему на ухо:
– Идем, сядь со мною. – Она была стройная, с очень печальными глазами. Каспар взглянул на руну у нее на поясе и узнал Сайлле, дух ивы. – Расскажешь, почему вы считаете, что должны вернуться, когда по закону вам следует оставаться здесь. Вы ведь обманули смерть от волчьих зубов. Скажи, почему ради вас мы должны нарушить правила?
– Потому что если Брид не вернется домой и не найдет себе преемницу, Троица погибнет. Тогда люди забудут, как поклоняться Великой Матери, и уничтожат ее.
– Значит, ты просишь не за себя? А самому-то тебе, зачем назад? Необходимо лишь возвращение твоей спутницы.
Об этом Каспар раньше не думал. Он почувствовал, что вот-вот расплачется от скорби по утерянной жизни.
– Да, – честно сказал он. – Я не могу представить вам причины, по которой должен вернуться. Но вот Брид должна оказаться дома непременно.
– Тебе больно, мальчик, – склонила голову Сайлле. – Отхлебни сладкого питья, отведай вкусной еды, и ты забудешь боль. Людям всегда бывает тяжело, когда они здесь оказываются. Слишком часто они в своей жизни скрывают правду о своих желаниях, и потому после смерти высвободившиеся страсти глубоко вгрызаются в их души. Печально это видеть.
– Но где они? – спросил Каспар. – Где все люди? Тут кругом только старейшины и лесничие, а прислуживает им лишь крохотная горстка смертных.
– В лесу, разумеется – если не считать тех, что находятся в замке Абалон. Все должны отправляться в лес. Иные задерживаются там надолго, прочие спешат. Все должны преодолеть опасности леса прежде, чем достигнут Аннуина.
– А кто попадает в замок?
– Те, кто пытается обмануть смерть, – грустно ответила Сайлле. – Они остаются в подземельях замка до тех пор, пока Круг не решит, что с ними делать, или пока их не убедят следовать дальше по доброй воле.
– Долго ли это?
– Убеждают их быстро, лесничие умелы. А вот членам Высокого Круга договориться друг с другом бывает нелегко. Страйф, например, всегда со всеми спорит. А время идет… Здесь трудно сказать, сколько лет…
– Лет?!
– Да, конечно, лет. Десятки, может быть – сотни. Каспар оказался на грани отчаяния.
– Видишь ли, – продолжила Сайлле, – мы лишь хотим, чтобы они перешли в следующую часть круга, где их ждет совершенное блаженство и забвение, а после – рождение вновь. Но некоторые этого не хотят. Они предпочитают страдать в надежде вернуться к своим любимым… Или к своим врагам. Сама я этого не понимаю, однако и боль их переносить не могу. По моему мнению, их следует отправлять назад. Но Фагос и Нуйн со мною не соглашаются. А теперь ешь и пей. Ничего лучше ты в своей жизни не пробовал.
Каспар рад был принять это предложение, однако тут кто-то наступил ему на ногу. Он хотел было возмутиться, но понял, что это не один из яркоглазых золотоволосых жителей Ри-Эрриш, а человек, хоть и необычно одетый.
Человек смотрел на Каспара суровым взглядом и твердо произнес:
– Ничего не трогайте. Не пейте яблочного вина.
– Что за глупости? Отведай, тебе станет лучше, – проговорила Сайлле материнским тоном.
– Ничего не трогайте. Тронете – никогда не вернетесь домой.
– Лесничие! – воскликнула Сайлле. – Лесничие, уведите это существо! Уведите!
Ее голос взметнулся, словно порыв ветра, и немедля несколько лесничих подскочили и ухватили несчастного за руки. Одет он был в старомодную котту и штаны – такие носили еще лет семьсот назад, а говорил в торра-альтанской манере и чуть с придыханием, как Брид.
