Вода будто вскипела: это Трог снова нырнул и вцепился в щучью голову своими мощными клыками. Рыба забила хвостом, выпрыгнула на поверхность Пип успел ухватить воздуха и опять обрушилась в реку. По том еще раз, в тот самый миг, когда мальчик уже думал, что задохнется. Он успел увидеть, как склонились над рекой высокие темные сосны и как Брок пытается вырваться из рук охотников. Хотел крикнуть, но щука снова утащила его вглубь.
Трог продолжал яростно трепать щуку. Пипу показа лось, что волчонок шевелится, хотя в бурлящей воде точно разглядеть было трудно.
Об опасности утонуть Пип и не думал, так напугало его безглазое лицо на щучьем брюхе. Чудовище стало втягивать свои ужасные руки в тело, не затянет ли и его?! Перед глазами расплылось красное облако. Мальчик не знал, чья это кровь – Трога или щуки. Только чувствовал, как его тащит по камням.
Сил не осталось. Пип наглотался воды и едва не терял сознание от усталости, но и рука, сжимавшая его лодыжку, постепенно слабела. Вот огромная рыба выгнула спину… и вдруг он понял, что свободен и ползет к берегу! Трог все глубже вгрызался щуке в череп и мотал головой.
Наконец пес понял, что уже стоит на земле, а щука мертва. Выпустив ее, Трог скользнул взглядом по воде, жалобно взвыл и опять бросился в реку.
Пип лежал на берегу, задыхаясь, и смотрел на тело чудовища. Это была просто щука, большая старая щука. Кошмарное лицо и руки исчезли. Несколько мгновений он моргал, приходя в себя, потом вспомнил о Троге. Пес барахтался среди бурунов, словно мышь, попавшая в маслобойку. Впереди мелькнуло белое пятнышко. Пип, хоть голова у него и кружилась, заставил себя подняться и шагнул в воду.
Плыть он уже не мог, так что дал течению нести себя вниз, огибая отмели на излучинах – то с безумной скоростью, то чуть медленнее. Вдоль реки густо росли высокие сосны. Пип глотал воздух напополам с брызгами. Между деревьями скользили тени серебристых фигур. Мальчик закоченел и не только от холода. С берега смотрели на него несчастные создания, их измученные лица искажали боль и ненависть. То были по большей части люди, рыдавшие и огрызавшиеся сквозь слезы друг на друга; лишь несколько собак, медведь и пара горных кошек затаились в кустарнике.
Сперва Пип решил, что у него видения от холода и усталости. Какой-то человек прыгнул в воду, протянул ему руку, но коснуться не смог, пальцы прошли насквозь. Только дрожь пробежала. Должно быть, я сей час утону, подумал мальчик. Потом понял, куда попал. Всадник говорил, что им надо идти на север, чтобы не углубляться в Хобомань. А Шкурий Ручей отнес его далеко к югу.
– Эй, дай мне руку! – Безмолвный голос зашелестел у мальчика в голове: к нему пробирался по воде худой человек в одежде лесного следопыта. – Я тебе помогу!
Пип потянулся к нему, но опять бесплотная ладонь не сумела его удержать, и крик следопыта был полон горести:
– Не смог! Я не смог спасти моего мальчика! Другой голос.
– Пип, сюда! Плыви ко мне! – Это Брок, Брок, он вырвался и бежал по дальнему берегу.
Мальчик взглянул на него и тут же отвернулся. Может, Брок и собирается бросить пса, но сам он ни за что. С новыми силами Пип стал размахивать руками… Опять оказалось, что он больше брызгается, чем плывет. Вскоре он уже кашлял и плевался грязной водой и об рывками речной травы.
Трог пытался вырулить к каменистой отмели, тянувшейся к нему будто дружеская рука. Наконец пес вскарабкался на берег, держа в зубах обвисшее лоскутом белое тельце. Отряхнулся, как умеют только собаки, забрызгав все вокруг. При этом волчонка метало из стороны в сторону.
– Трог, не смей! – закричал Пип, испугавшись за детеныша.
Однако встряска, похоже, пошла на пользу. Малышка дернула задней лапкой; пес положил ее на землю и принялся вылизывать, приглаживая языком шерсть. Ее надо было отогреть. Пип вылез на берег и побежал к ним… Тут Трог опять ухватил волчонка за шкирку, тревожно сверкнул глазами и бросился бежать. Щенячьи ножки болтались по воздуху в такт его скачкам.
Пип заковылял следом, не надеясь догнать пса, по том обернулся посмотреть, что же его так испугало – вдруг Трог тоже увидел в кустах призраков? Но нет: это были охотники. Они, наверное, срезали угол, чтобы его нагнать. Овиссиец держал Брока и колотил старика рукоятью хлыста по голове. Всадник целился в собаку из лука. Вот он выстрелил, потом еще раз. Белый терьер несся зигзагами.
– Беги, Трог, беги! – закричал Пип, не зная, что ему делать. Пес оставался в пределах досягаемости стрелы. – Беги!
И, не думая ни о чем больше, мальчик бросился к кеолотианцу.
– Пип, назад! – воскликнул Брок. – Он тебя убьет! Пусть. Главное – собака. Спасение Трога принесло бы мальчику славу, а за это и умереть можно. К тому же Пип видел, как плохо Всадник стреляет, когда тот пытался завалить оленя.
И все же охотнику повезло. Первая стрела лишь оцарапала мальчику руку, он и не заметил, а вторая вонзилась в плечо с такой силой, что Пипа развернуло, и он с криком упал. Всадник достал третью, снова прицелился в пса. Брок боролся с овиссийцем, обмотал ему вокруг шеи цепь от своих кандалов. Кобольды суматошно вопили.
– Нет, нет, – кричал Пип, страх за собаку был сильнее боли. – Мать, Мать Великая, помоги нам!
Всадник спустил стрелу.
Ответом на молитву Пипа был громкий визг. Он стиснул раненое плечо, перекатился и увидел, что Трог лежит, скорчившись, на земле и тихо скулит.
Оставив овиссийца драться с Броком, Всадник побежал к Пипу и схватил его за загривок. Палец одолевал противника. Ему удалось поймать конец цепи и с размаху ударить им старика в лицо. Тот упал на колени.
Всадник швырнул Пипа рядом и велел кобольдам сторожить обоих. Маленькие создания принялись грозить пленникам своими коротенькими заостренными посохами, хотя толку с того уже не было. Брок лежал неподвижно, уткнувшись лицом в хвою.
Потом кеолотианец притащил пса. В зубах тот до сих пор сжимал безжизненного волчонка. Пип поднялся, преодолевая боль, чтобы помочь животным. У Трога из шеи торчал конец стрелы. Острие ушло так глубоко, что воткнулось в тельце щенка. Трог медленно опустил детеныша на колени мальчику и уронил голову.
По счастью, толстая собачья шкура задержала стрелу, и волчонку досталось совсем немного. Пипа тошнило от боли – вся рука была как в огне. Мир потихоньку вращался. Из последних сил мальчик сосредоточился на волчонке. Малышке нужно тепло, сказал он себе и стал, как мог, растирать ее тельце. В конце концов, в голове у него помутилось, он упал рядом с Броком и только чувствовал, что детеныш сосет его палец, чтобы утешиться. Когда Пип пришел в себя, то рукой уже пошевелить не мог. Кожа блестела от пота, тугая повязка слишком давила. Пахло чем-то мерзким.
– Надо их тут и прикончить, – говорил кеолотианец. – Мальчишка слишком слаб, все равно сдохнет по дороге. Рана у него воспалилась.
– Я тебе уже говорил, что не стану убивать соотечественников, пусть они даже и торра-альтанцы, – отвечал Палец. – Ты не понял, что ли? Да к тому же если их продать на рубиновые копи, нам дадут кучу денег. Там всегда люди нужны. А если бросим их тут – ничего не получим.
