Юный красавец тряхнул головой, будто пытаясь рассеять
наваждение: пустынный мыс, полумузей-полукладбище, тяжелый в византийском стиле
русский храм, гигантский, вползающий в Севастополь стальной храм Советов,
перебинтованный труп молодой женщины на мозаичном полу, ее хохочущий любовник,
развалившийся у колонны… Мустафа повернулся и побежал к церкви.
– Это же киносъемки! – хохотал Лучников, не
заметивший его исчезновения. – Ничего не скажешь, американский размах.
Браво, Октопус! Ты затмишь сегодня и «The Longest Day» и
«Apocalypse now»! Витася, поздравляю, ты, конечно, постановщик! Браво, браво,
гениально придумано! И флот закупили, и авиацию, серьезная игра! Л как вы между
делом надо мной поиздевались! Уверен, что вы и сейчас меня снимаете. Сцена
сумасшествия в античных развалинах. Я вижу, вы и без меня отлично справились со
сценарием. А смерть Кристи для вас – просто подарок, правда? Может быть, и
спичку в нее бросил какой-нибудь ваш ассистент, какой-нибудь манхаттанский
педрила? Новый творческий метод – съемка-хеппенинг! Браво! Как же я сразу не
догадался, что это все с самого начала – трюки Хэллоуэя. Я даже там, на Площади
Барона, не догадался, когда они всей своей экипой потешались надо мной… Ну что
ж, снимайте. Я буду хохотать. Вам нужно, наверное, чтобы я похохотал.
Пожалуйста! Мне па все наплевать! Ха-ха-ха! Жалко, что Кристина не может для
вас похохотать. Кристи, ты не можешь похохотать для джентльменов, у тебя чудные
зубки, на экране это зазвучит отменно! Клево, как скажет Витася. Так, Витася? Я
не забыл вашу московскую «феню»? Ну, а где наш одинокий герой? Ха-ха-ха, вот
он, одинокий герой! Один, в стае красной саранчи! Ошеломляюще!
Между тем тот, кого Лучников называл «одиноким героем», был
его ближайший друг, командующий крымскими «форсиз» полковник Чернок и героем в
голливудском духе «одинокого героя» он отнюдь себя не чувствовал. Весь день до
этого часа он кружил над местами высадки поистине немыслимой по численности и
тяжести армии. Масштаб праздника «Весна», казалось, значительно превышал
братскую помощь Чехословакии.
У Чернока была отличная машина, сверхвысотный вертолет марки
«дрозд», выпущенный местным авиакомплексом «Сикорский». Он сидел в стеклянной
части машины рядом с пилотом. В любую минуту он мог повернуться в кресле к
экрану видеофона и вступить в связь с командиром любого полка. В задней части
кабины два молодых офицера при помощи компьютерной системы получали и
обрабатывали информацию.
Все высшее руководство «форсиз» (или почти все) было членами
СОС, и на многочисленных совещаниях все офицеры уже десятки раз обсуждали
различные варианты операции «Воссоединения». Никто, впрочем, не рассчитывал на
тот вариант, который начался этой ночью и продолжал развиваться час за часом,
катастрофически увеличиваясь в масштабах.
В какой-то момент у Чернока даже появились сомнения в
стратегической мудрости московских маршалов и в тактическом умении советских
генералов. Компьютерная система и наблюдение с высоты показывали, как
гигантские войсковые соединения вдруг совершенно неоправданно упирались друг в
друга или останавливались в странной иммобильности, а на них наваливались
другие, неоправданно подвижные. В нескольких пунктах Острова возникли
немыслимые по правилам современной науки скопления людей и техники. Общий
замысел операции вырисовывался для Чернока туманно. Кажется, он был, если он
вообще-то был, не особенно «элегантным». Военная наука в Москве явно отстает от
советской шахматной школы, подумал полковник и вообразил свой доклад в Академии
Генерального Штаба, где он для общей пользы русского оружия вскроет замеченные
недостатки. Впрочем, вряд ли они будут меня слушать, зашлют куда-нибудь в
глухомань механиком. Так или иначе, можно было заметить, что части вторжения
стараются заключить в «котлы» расположения крымских полков, аэродромы и морские
базы. Чернок облетел почти все важные места от Сары-Булата до Керчи, говорил по
видеофону с командирами. Все были веселы, все готовились к встрече, все поднимали
на мачтах государственные флаги СССР. В нескольких местах к видеофону подходили
уже советские офицеры, в рангах от майора до генерал-майора. Все они
запрашивали Чернока о его местонахождении и любезно приглашали на личную
встречу. В какой-то момент до него дошло, что офицеры эти не могут сами
установить его местонахождения, так как пе умеют обращаться с крымской
техникой, а помочь некому, потому что… потому что… Ну, что там себя обманывать!
Ясно, что они изолируют наших командиров. Странно, неужели они не понимают, что
это может привести к неожиданным последствиям, к братоубийственным коллизиям?
Чернок с тревогой подумал о полковнике Бонафеде, командире
ракетной базы в районе Севастополя. Кажется, это был единственный высший
офицер, верный белым традициям и склонившийся к идеям СОСа только с большими
оговорками. Вряд ли решительный и агрессивный Игорь Бонафеде добровольно пойдет
под арест. На подходе к Севастополю авианосец «Киев». Великолепная цель для
ракет Бонафеде!
Чернок приказал своему пилоту взять курс на Севастополь и
вышел на видеосвязь с базой.
Полной неожиданностью было увидеть полковника за бутылкой
виски с советским гостем, тоже полковником. Прервав веселый разговор, оба
полковника повернулись к экрану:
– Здравия желаю, товарищ бывший командующий, –
сказал Бонафеде.
– У тебя уже гости, Игорь, – сказал Чернок.
– Сергеев, – вежливо представился советский
офицер. – Военная разведка.
– Очень приятно, – сказал Чернок. – Игорь,
видите «Киев»?
Бонафеде рассмеялся.
– Не только вижу, но слышу, как там разговаривают. Мы
как раз, Саша, спорим с полковником Сергеевым. Я говорю ему, что накрыл бы
авианосец «Киев» одним залпом на дистанции 100 миль, а он не верит, мудила
грешный, в наши возможности…
– Вот тебе, Игорь! – советский полковник показал
Бонафеде свою правую ладонь, как бы обрубив ее ладонью левой.
– Вот тебе, Сергей! – Бонафеде. показал Сергееву
правую руку до локтя.
– Бестактный спор, – сухо сказал Чернок, отключил
связь и сказал пилоту:
– Снижаемся к базе Бонафеде.
– Снижаемся, сэр? – переспросил летчик.
– Не век же нам летать, – раздраженно бросил
Чернок. – Постепенно снижаемся! Продолжаем наблюдение.
Они ушли мористее и начали медленное снижение. Уже виден был
подходящий к Севастополю гигантский авианосец. В море, на сколько хватал глаз,
маячили боевые корабли и транспорты. Десятки вертолетов летели к побережью. От
пирсов к центру города ползли бронированные колонны.
