Словом, если бы до Тани долетели слова старика Бакстера и
если бы ее английского достало, чтобы их понять, она, возможно, и не отказалась
бы потанцевать со стариканом. «Хохмы ради» она даже думала иногда о мимолетном
«романешти» с каким-нибудь мечтательным капиталистом, мелькало такое в Таниной
лихой башке, но она тут же начинала над собой издеваться – где, мол, мне,
старой дуре, если тут по площади Лейтенанта такие девчонки разгуливают. Словом,
только и оставалось сидеть в предвечерний час под платанами, изображать из себя
что-то вроде Симоны Синьоре, потом идти по Татарам, небрежно заглядывая в
витрины, а потом небрежно, как бы из туристического любопытства, сворачивать в
переулок, возвращаться в свой «Васильевский Остров» и звонить по всем телефонам
Андрея и всюду получать один и тот же ответ: «господин Лучников отсутствует,
никакими сведениями не располагаем, пардон, мадам…»
Счет за телефонные разговоры был уже огромным, и она
собиралась завтра же или послезавтра плюнуть на осторожность, зайти в местную
контору «Фильмоэкспорт СССР», то есть к коллегам товарища Сергеева, и передать
им этот счетик. Тоже мне рыжую нашли, работаю на вас, так извольте
раскошеливаться. И так уже прибавила не меньше двух килограммчиков на этих
пиццах, а о хорошем бифштексе не могу даже и мечтать… Гады, жадные и нищие
гады!
Тане было оказано величайшее доверие – индивидуальная
поездка в Ялту! Все советские туристические, спортивные и делегационные
маршруты обходили этот город стороной, считалось почему-то, что соблазны
космополитического этого капища совсем уже невыносимы для советского человека.
Считалось почему-то, что Симферополь с его нагромождением ультрасовременной
архитектуры, стильная Феодосия, небоскребы международных компаний Севастополя,
сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа, минареты и бани Бахчисарая,
американизированные Джанкой и Керчь, кружево стальных автострад и поселения
богатейших яки – менее опасны для идейной стойкости советского человека, чем
вечно пританцовывающая, бессонная, стоязычная Ялта, пристанище киношной и
литературной шпаны со всего мира. По мнению мудрецов из Агитпропа, в Ялте
значительно расплавляются такие священные для советского человека понятия, как
«государственная граница», «серпастый-молоткастый паспорт», «бдительность»,
«патриотический долг», что именно здесь советский люд начинает терять
«собственную гордость», «сверкающие крылья», начинает мечтать об анархических
блужданиях и на буржуев он здесь смотрит не очень свысока. Скорее всего, это
были досужие вымыслы тугодумного Агитпропа, и ничего особенно опасного для
всепобеждающих идей социализма в Ялте не было. Весь несуществующий в природе
Остров Крым – или, как официально он назывался в советской прессе, «Зона
Восточного Средиземноморья» – представлял из себя ужасную язву для. Агитпропа,
начиная еще с Гражданской войны (неожиданное, сокрушительное поражение
непобедимой Красной Армии) и кончая нынешним процветанием. Лучше было бы для
Агитпропа, чтобы остров этот действительно не существовал, но, увы, где-то за
пределами Агитпропа, в каких-то других, отделенных от Агитпропа сферах, этот
Остров почему-то самым определенным образом существовал, и был объектом
каких-то неясных размышлении и усилий. Оттуда, из отделенных от Агитпропа сфер,
пришла непререкаемая идея развития контактов на данном историческом этапе, и
хочешь не хочешь контакты пришлось разворачивать и напрягать тяжелые умы для
проведения разъяснительной работы, и вот как результат напряжения
агитпроповских умов – Ялта была негласно объявлена идеологическим «табу».
Конечно, и в Ялту ездили, однако только самые высокие чины,
да самые знаменитые артисты, да детишки самых высоких чипов – поразвлечься.
И вот Таня Лунина сподобилась, обыкновенный тренер но легкой
атлетике, обыкновенный комментатор телевидения сидит без сопровождения,
совершенно одна, эдакая драматическая дама в стиле Симоны Синьоре из старых
фильмов, под платанами па площади Лейтенанта. Смотри, Татьяна, какие
перспективы открываются перед тобой, стоит только примкнуть к тайному ордену.
Одна в Крыму! Одна в Ялте! Пьешь мартини на площади Лейтенанта!
Напутствуя в дорогу, Сергеев, конечно, прозрачно намекал,
что всевидящее око будет следить каждый ее шаг, но Таня после полного, «с
концами» исчезновения Андрея Лучникова из-под носа специально созданного для
него сектора, уже не очень-то верила в эти могущества. Уже и оттуда, и из этой
высшей категории, тянет халтуркой, так думала она и сейчас, поглядывая па двух
старых сухопарых англичан, сидящих неподалеку (один из них казался ей знакомым,
наверное, актер какой-нибудь), на климатические ширмы, создающие на гребне Яйлы
фантастический силуэт какого-то миражного и вечно манящего в путь города, на
голых девушек, выскакивающих из моря и в брызгах бегущих прямо к столикам кафе,
на красавцев-официантов-яки, которые обслуживали несметное число посетителей
кафе, словно играли в какой-то веселый бейсбол, на бродящих по набережной
музыкантов и фокусников, на качающиеся мачты турецких, греческих, итальянских,
израильских, крымских судов, на две белые глыбы круизных лайнеров, на
подходящие к порту океанские яхты, па пару вертолетов со стеклянными брюшками,
несущих над городом неизменное «Кока-кола не подведет!», на русские, английские
и татарские надписи, начинающие уже загораться над крышами второй, небоскребной
линии Ялты, поглядывая на все это и попивая сухой мартини, который давно бы уж
хватила залпом, если бы
была в Москве. Попивая маленькими глотками суточное свое
содержание, она и думать забыла о всевидящем оке, о товарище Сергееве думала
только в связи с проклятыми телефонными счетами.
Честно говоря, она уже однажды бывала тайно в Ялте, когда
Андрей в очередной раз украл ее после отбоя из пансиона в Ласпи, где жила их
команда. На бешеном его «турбо-питсре» они примчались сюда, ужинали на
качающейся крыше отеля «Невский Проспект», там же и переспали. Помнится, ее
поразила рассветная Ялта. Выйдя из гостиницы, она увидела, что за столиками
открытого кафе на маленькой площади сидят и разговаривают разноплеменные люди,
под пальмой девица в остром колпачке еле слышно играет на флейте, а на веранде
«Клуба Белого Бонна» кружатся несколько костюмированных под прошлое пар. Мекка
всемирного анархизма, сумасбродства, греха, шалая и беспутная Ялта!
Между прочим, в разговорах с товарищем Сергеевым оказалось,
что она стукачишек своих спортивных все же недооценивала. Все эти романтические
побеги в «турбо-литере», оказывается, были у товарища Сергеева
зарегистрированы, равно как и прилеты Андрея в Париж, в Токио, в Сан-Диего на
свидания. Мягко, без всякого нажима товарищ Сергеев дал ей понять, что потому и
не было «дано хода» этим телегам, что они в конечном счете к нему, Сергееву,
попадали, а у него, Сергеева, были свои на Таню виды, надежда на творческое
сотрудничество.
