На даче у Нессельроде шла их обычная «пятница», но в то же
время царило необычное возбуждение. В глубине гостиной великолепный пианист
Саша Бутурлин играл пьесу Рахманинова. Это было традицией. Существовала
легенда, что Рахманинов, бывая в Крыму, останавливался только у Нессельроде.
Если не было профессиональных пианистов, сама мадам Нессельроде садилась за
инструмент и играла с экспрессией, временами обрывала игру, как бы погружаясь в
страну грез или даже, как говорили полушепотом, в страну воспоминаний. В
креслах сидели старики в генеральских мундирах и в партикулярном платье. В
смежном салоне – среднее поколение, финансисты и дамы играли в бридж. На
открытой веранде смешанное общество, преимущественно молодежь, общались уже в
современном стиле – стоя, с коктейлями. Там был буфет. Вот там-то, на веранде,
над морем и царило, как сразу заметил Арсений Николаевич, необычайное
оживление.
Когда Арсений Николаевич вошел в гостиную, ему, конечно же,
было оказано чрезвычайное внимание, но отнюдь не столь чрезвычайное, как он
первоначально предполагал. Михаил Михайлович, роскошный, во фраке, раскрыл,
конечно, объятия, и Варвара Александровна предоставила все еще великолепную
руку для поцелуя, но оба супруга выглядели взволнованными и даже растерянными.
Оказалось, что мирное течение нессельродовской «пятницы»
было прервано сегодня самым невероятным образом. Костю, младшего сына
Нессельроде, привезли из Ялты сильно побитого, в разорванной – вообразите –
одежде, да и одежда, представьте, Арсений Николаевич, какая-то варварская –
джинсы и майка со знаками этих невозможных яки.
Должно быть, Костя участвовал в сегодняшней потасовке на
Татарах. Вот именно, и это совершенно невозможно, Арсений Николаевич, чтобы
юноша из хорошей семьи ввязывался в грязные уличные истории. И вот вы, Арсений
Николаевич, приехали к нам сегодня так неожиданно, но очень кстати. Но почему
же «кстати», позвольте узнать, милая Варвара Александровна. Какое же,
позвольте, я имею отношение к??. Ах, Боже мой, excuse moi, самое прямое.
Арсений Николаевич, как это ни печально, но именно ваш внук Антон… простите, но
именно всеми нами любимый ваш Тоша и вовлек нашего Костеньку в это дикое
движение «яки-нациоиализма», он его сегодня и потащил на Татары. Мы прочим
Костеньке дипломатическое поприще, но это, вы понимаете, не вяжется с уличными
потасовками. Да ведь это и опасно для жизни, в конце концов… Там была «Волчья
Сотня».
– Там была «Волчья Сотня», – хмуро сказал Михаил
Михайлович, – и хулиганы из «Красной Стражи». Сбежалась всяческая шваль –
и просоветчики, и прокитайцы, и младотурки уже ехали, по, к счастью, опоздали.
Я звонил полковнику Мамонову в ОСВЛГ и завтра же буду ставить вопрос на думской
фракции. Вот вам первые цветочки нашего пресловутого ИОСа, ягодки будут потом…
Л вы знаете, что они называют себя «сосовцами»? Новая партия – СОС, Союз Общей
Судьбы. Нет, их там сегодня не было, но именно они и заварили всю эту
политическую кашу на нашем Ост… простите, в Зоне Временной Эвакуации…
– СОС? – переспросил Арсений Николаевич.
– Разве ваш сын не говорил вам об этой новой
партии? – вполне небрежно осведомился подошедший вылощенный господин с
моноклем в глазнице, явный «осваговец».
– Позвольте представить, – тут же сказала Варвара
Александровна. – Это наш дальний родственник Вадим Анатольевич Востоков,
служащий ОСВАГа.
– Я не видел своего сына уже несколько педель, –
сказал Арсений Николаевич. – Он прилетает только сегодня ночью.
– Разумеется, из Москвы? – В. А. Востоков был
улыбчив и любезен.
– Рейсом из Стокгольма, – сухо ответил Арсений
Николаевич и вышел на веранду. Он давно уже заметил там свою собственную
костлявую, длинную, чуть сутуловатую фигуру с его собственным длинноватым
носом, то есть своего обожаемого внука. Антон явно был в центре внимания. Он
что-то вещал, размахивая руками, то подходил к пострадавшему Костеньке и
опускал на плечо соратнику руку вождя, то усаживался с бока-, лом виски на
перилах веранды и вещал оттуда, а Лидочка Нессельроде и еe гости, все в
греческих туниках (так, вероятно, была задумана сегодняшняя «пятница» –
молодежь в греческих туниках), следовали за ним и внимали.
– Яки! – вскричал Антон, увидев деда. –
Граната каминг, кабахет, сюрприз! Сигим-са-фак!
Подразумевалось, что он как бы изъясняется на языке яки.
Гости, восторженно переглядываясь, повторяли роскошное ругательство
«сигим-са-фак».
Арсений Николаевич обнял внука за плечи и заглянул ему в
лицо. Под глазом у него был синяк, на щеке ссадина. Майка-флаг порвана на
плече.
Герой вечера Костенька Нессельроде выглядел вполне плачевно
– майка у него была располосована, повязка намокла от сукровицы, челюсть
вздулась, но oн, тем не менее, геройски улыбался.
– Мы им дали, дед! – перешел на русский
Антон. – И красным и черным выдали по первое число! Они – жалкие хлюпики,
дед, а у нас настоящие ребята, яки, рыбаки, парни с бензоколонок, несколько
бывших рейнджеров. Мы им выдали! Сейчас увидишь. Сейчас, кажется, Ти-Ви-Миг.
Раздались позывные этой самой популярной островной
программы, которая старалась передавать прямую трансляцию с места чрезвычайных
событий, а потом повторяли их уже в подмонтированном драматизированном виде.
Все обернулись к светящемуся в углу веранды огромному экрану
телевизора. Три разбитных комментатора, один по-русски, другой по-английски,
третий по-татарски, непринужденно, с улыбочками, перебивая друг друга,
рассказывали о случившемся два часа назад па набережной в Ялте столкновении
молодежи. Замелькали кадры митинга яки, мелькнул взбирающийся на столб Антошка
Лучников. «Кто этот юноша из хорошей семьи?» – ехидно спросил комментатор. На
экране появились столики кафе «Под платанами», и Арсений Николаевич видел
самого себя и Фреда Бакстера, потягивающих напиток «Учан-Су». – Быть
может, член «Вредумы» господин Лучников-старший смог бы даже увидеть своего
энергичного внука, если бы не был столь поглощен бутылкой «Учан-Су» (мгновенный
кадр рекламы напитка), в обществе Фреда Бакстера, вновь осчастливившего наш
Остров своим прибытием». Ах, мерзавцы, они даже француженку успели снять с ее
выпяченной из-за неудобной позиции очаровательной попкой! Крупный план –
замасленные глазки Бакстера. «Мистер Бакстер, мистер Бакстер, ваши акции снова
поднимаются, сэр?»
– Подонки, – закричал Антон, – ни слова о
наших лозунгах, сплошная похабная буффонада!
