Моему любимому Ричарду за помощь и поддержку в написании этой книги.
Пролог
– Сделка, говоришь? – Тартарсус задумчиво глядел в окно высокой башни на простирающиеся вдаль леса Ри-Эрриш. – Мертвые сделок не заключают. Ты в Иномирье и будешь страдать под пыткой, покуда не согласишься по доброй воле уйти к забытью Аннуина, где каждый смертный получает перерождение.
– Ты заключишь сделку со мной! Пусть они страдают так же, как страдал я! Я сумею выносить любую боль от ваших рук, пока все мои недруги не будут ввергнуты в пучину несчастий. Я не откажусь от прошлой жизни, пока не посмеюсь вдоволь над их мукой и отчаянием!
Пленник напрягся, натягивая веревки, что привязывали его к креслу.
– Тогда твоя пытка продолжится.
Тартарсус повернулся. В желтых глазах искрились косые лучи струящегося в окно солнца.
Нагнувшись, он подобрал связку стальных обручей, пряжек и винтов со стола, куда бросил их после того, как содрал с волосатой морды узника, чтобы тот мог говорить. К металлическому кольцу, что опоясывало лоб, крепились два стальных наглазника. В центре каждого торчал тонкий винт с запекшейся на нем темной кровью и неровными ссохшимися комками мягкой слизи.
– Сайлле исцелила твои глаза, но я могу выдавить их снова и снова. Пытки в Ри-Эрриш весьма изобретательны. Ничто не мешает нам сколько угодно подвергать тебя мучениям третьей степени. – Тартарсус сам расхохотался над своими словами.
Существо, что некогда было человеком, но теперь наполовину превратилось в волка, кивнуло. В каждом движении его чувствовалась боль, голова бессильно свесилась на подлокотник.
– Перестань пытать меня, и я принесу тебе рубины. Я наполню твою башню солнечными рубинами, Тартарсус, такими, как этот.
Человек-волк неуклюже запустил руку в нагрудный карман. В коротких, кривых и покрытых шерстью пальцах сверкнул алый рубин. Сердцевина камня сияла ослепительно-желтым огнем.
Новый глава лесничих резко отвернулся от окна и уставился на рубин, глаза его запульсировали таким же пламенем. Едва дыша, он одним прыжком оказался на противоположном конце высокого чертога охотничьей башни – когда-то эта башня принадлежала Талоркану – и остановился перед узником.
Выхватив рубин, Тартарсус любовно поглаживал пальцами сверкающую поверхность. Глаза его лучились восхищением.
– Здесь, в сердцевине, кусочек Солнца, редкая магия, что усиливает мое волшебство.
Лесничий запрокинул голову, и с губ его сорвалась высокая звенящая трель. Кувшин вина на низком столике подле человека-волка задрожал и разбился. Тартарсус радостно рассмеялся и сильной жилистой рукой сдернул пленника с кресла.
– Дай их мне! Выполни свое обещание, наполни мою башню рубинами!
Человек-волк сглотнул, стараясь не проявлять эмоций. Он уже выиграл битву.
– Если хочешь рубинов, предоставь мне эту башню и свободу уходить и возвращаться, когда захочу. За одну ночь столько рубинов не достанешь, нужно привести в движение много разных колесиков, – шелковым голосом отозвался он, хотя никакая вкрадчивость не могла заглушить утробного волчьего рыка.
Лесничий кивнул.
– Это можно устроить – но, разумеется, тайно. Высокий Круг никогда не позволит подобного, они не должны ничего заподозрить, пока моя сила не обретет должную мощь. Эти глупцы правят Ри-Эрриш с тех дней, когда первый жалкий человечишка вылез из своей пещеры – и правят плохо. Старейшины воображают, что раз у них есть эти чудные крылышки, то они уж во всем превосходят простых лесничих. Ха! Талоркан был прав. Они недостойны править. Я обрету власть. Он любил красивых женщин, а у меня будут рубины!
– А этот обруч? С пытками покончено?
Тартарсус отпустил человека-волка.
– Если сумеешь достать рубины. Ты знаешь, как их искать?
Он алчно облизнул губы.
Пленник засмеялся и показал кольцо у себя на пальце. Вглядевшись, лесничий увидел, что туда вплетены три волоска, и нахмурился.
– Простое кольцо. Не чую в нем никакой магии.
Человек-волк криво усмехнулся.
– И вправду, кольцу грош цена, но вот волоски – дело иное. Они вырваны у того, кто все еще ступает дорогами мира живых, того, кто владеет величайшим и могущественным талисманом, который управляет каналами магии. Через эти тончайшие ниточки я вхожу в его сны и заставляю его служить мне. Согласен, метод не слишком надежный, но я в нем поднаторел. Последний раз, когда я перебрался через расщелину меж мирами, я не преследовал ни того, с чьей головы вырваны волоски, ни его сокровище. Ибо я нашел другое: предмет, что оставили жрицы, спасаясь от королевской инквизиции. Каждый человек, чье дыхание жизни попадает в этот предмет, дает мне силу перебраться через пропасть. Тартарсус пожал плечами.
– Наполни эту башню рубинами, – предупредил он, – или я скормлю тебя простолюдинам, и все твои никчемные погони и попытки отомстить уйдут в небытие вместе с твоей мелочной душонкой.
Узник поклонился.
– Я не подведу.
Рывком запрокинув голову и поднимая кольцо в вытянутой руке, он издал пронзительный, тоскливый вой волка-одиночки. Эхо этого вопля раскатилось по каналам магии, тревожа мир живых.
– Тартарсус, погоди! Еще кое-что!
– Ты требуешь большего? – с высокомерным презрением осведомился главный лесничий.
– Именно. Ты хочешь получить рубины, верно? Высокий Круг жестоко расправился с Талорканом, и расправится с тобой, коли не сумеешь превзойти их силой. – Человек-волк отвернулся и оскалился в гнусной усмешке. – Моя душа жаждет одного удовольствия. Позволь мне насладиться зрелищем пыточной камеры Абалона. Там есть кое-кто, чьими страданиями мне бы хотелось упиться вволю.
Тартарсус настороженно кивнул.
– Если хочешь попасть в застенок, тебе придется самому подвергнуться пытке, дабы Высокий Круг не заподозрил, что я заключил с тобой сделку. Разве стоит мучиться лишь ради того, чтобы видеть, как мучается кто-то другой?
– О да, да, стоит! Тысячу раз стоит! Я должен видеть ее боль! – бешено прорычал человек-волк.
– Тогда ступай. Мне все равно.
Тартарсус передал пленника одному из своих прислужников с подробным описанием, как именно надлежит его пытать в глубоких подземельях замка Абалон.
Человека-волка повели по липкому полу дымной пещеры, где на каждом шагу приходилось огибать корчащиеся тела. И вот, наконец, он завидел ту, которую искал. Там ему позволили остановиться, и человек-волк возликовал, учуяв запах горящей плоти и пролитой крови.
