Каспар решил стоять до конца.
– Ты, жалкий глупец, думаешь, меч может повредить мне теперь? – Хохот Гвиона дробился о каменные своды. – Я уже мертв.
Чья-то, рука ухватила Каспара за плечо и отбросила в сторону.
– Отойди, Спар, это не твоя битва, – велел Бранвульф.
– Его, мой могучий братец, конечно, его, – загоготал Гвион. – Он убил меня! Он помешал мне добиться безграничной власти над всем этим и последующим миром. И я отомщу.
Каспар ощущал за плечом присутствие Кеовульфа. Занеся копье, рыцарь готов был в любой момент пронзить горло дракону, но пока зверь не нападал, Кеовульф стоял неподвижно. Юноша с первого взгляда увидел, что этот дракон не из тех трех, что сторожат замок по велению Гвиона. Чудище было красного цвета, с длинной мордой и обвислыми брылями, над которыми торчали вверх три пары клыков. Древние драконы, освобожденные из Яйца, вернулись в Тор. Человек-волк тоже обернулся к дракону, но, судя по всему, ярость на Каспара мешала ему думать о чем-либо еще. Со звериной ловкостью и силой он ринулся вперед, и юноша ощутил холодный укус смерти на ноге.
– Брат, брат, не трогай его! – отчаянно закричала Керидвэн. – Возьми меня. Пусть он и убил тебя, но ведь ты всегда ненавидел именно меня.
Гвион взревел столь бешено и свирепо, что Каспар чуть не задохнулся от смрадного дыхания чудовища. Присев на задние лапы, оборотень изготовился к прыжку. Юноша попытался преградить ему путь и заслонить собой мать, но был отброшен в сторону отцом. Бранвульф ринулся вперед и, наклонив голову, точно разъяренный бык, налетел на Гвиона. Сила удара швырнула их обоих прямо в огонь драконьей пасти.
– Нет! – закричал Каспар и, прикрывая рукавами лицо, чтобы уберечься от жара, кинулся туда.
Дракон отвел шею, втянул пламя в себя. Несколько мгновений юноша видел еще, как отец борется с Гвионом, прижимая его к каменному полу туннеля. А затем из раскаленных ноздрей вылетела струя огня.
28
– Отец! Нет! Нет! – кричал юноша.
Он хотел броситься за Бранвульфом, но Кеовульф удержал его. Так что к барону кинулся Пип. Но нестерпимый жар заставил паренька отступить.
Каспар пошатнулся. Вцепившись в плечо Кеовульфа, он повернулся к матери, что молча наблюдала за происходящим.
– Почему ты не остановила его? – в смятении прорыдал он.
– Он умирал. А теперь ушел закончить то, что пытался сделать ты. Это его право.
Она сглотнула. В глазах ее стояла такая пустота, какой Каспар никогда прежде не видел. Опершись на Халя и прикрыв рукой лицо от жара, жрица скорбно глядела на два скорченных силуэта в белой сердцевине огня.
– Отец!
Каспар в отчаянии рухнул на колени.
– Приготовь лук, Спар, – твердо велела ему Керидвэн. На лице ее застыла мрачная решимость.
Даже дрожа от горя и потрясения, Каспар не утратил способности делать то, к чему его так долго готовили: сражаться.
– Подожди, пока пламя опадет, – прокричал Кеовульф. – Дракону нас плохо видно, но мы должны застать его врасплох прежде, чем он снова изрыгнет пламя.
Каспар кивнул, прицелился и замер, выжидая. Пламя погасло – и он принялся спускать стрелу за стрелой, первым делом целясь в глаза. Халь рядом с ним метал ножи. Кеовульф ринулся вперед и ударил копьем вверх, багровая кровь дракона залила рыцарю лицо, шею и плечи. Калдеец отпрыгнул назад, и как раз вовремя: дракон пошатнулся и рухнул, едва не придавив его.
Все отошли в сторонку и ждали. Каспар вытер глаза, увидев перед собой обугленные останки отца.
Онемев от горя, Керидвэн шагнула к нему и склонилась над почерневшим скелетом.
– О, Великая Мать, не оставь его душу, поскорее призови его себе на грудь.
Второго тела рядом не оказалось.
Каспар посмотрел на мать и протянул дрожащую руку, силясь утешить ее.
– А где же Гвион? – срывающимся голосом спросил он. Горло сжималось от рыданий.
– Он снова в Иномирье, сражается там с духом Бранвульфа.
Она прижала сына к себе.
Юноша бережно отстранил ее и опустился на колени подле останков отца. Слезы катились по лицу Каспара и капали с кончика носа. Не страшась мертвого тела, он снял с обгоревшей руки золотое кольцо: кольцо, выкованное тысячу лет назад для первого барона Торра-Альты и передаваемое из поколения в поколение от отца к сыну.
Он хотел отдать кольцо матери, но та не взяла, а сжала пальцы сына вокруг золотого ободка.
– Спар, оно принадлежит тебе. Колесо времени сделало новый оборот. Теперь ты – барон Торра-Альты.
Каспар судорожно сглотнул. Он не был готов к этому – и не желал. Юноша желал лишь одного: чтобы отец вернулся. Но времени горевать не было: жизни торра-альтанцев в замке все еще зависели от успеха вылазки. Юноша знал: отец хотел бы, чтобы он продолжал сражаться. Пип уже что есть сил тянул массивную лапищу дракона, пытаясь освободить хоть узкую щель, куда они могли бы протиснуться.
– Прочь с дороги! – загремел Халь. Горе переродилось в нем в буйную ярость.
Подняв меч, он отсек лапы дракона, круша его, чтобы прорубить проход. Каспар оттаскивал отрубленные куски, нимало не огорчаясь от того, что, хотя на среднем пальце у него кольцо баронов Торра-Альты, командование автоматически принял на себя именно Халь.
Обдирая плащи об острую чешую, они протиснулись мимо дракона и наконец оказались в туннеле позади. Внезапно Каспар остановился. За сдавленным шумом битвы наверху он различил еще какие-то звуки.
Остальные тоже остановились, прислушиваясь. Слева от них в боковом туннеле грохотали тяжелые мерные шаги, их перебивал перестук человеческих ног.
– Кимбелин! – позвал звучный мужской голос, а потом выкрикнул что-то по-кеолотиански.
– Мы заблудились! – ответил ему плачущий голос принцессы. – Заблудились! А тут еще эти драконы!
– Сюда! Наверх! – завопил Халь. – Кимбелин, это Халь. Быстрее! Сюда!
Он остановился у отверстия следующего туннеля, каждой жилкой ощущая медленное, но верное приближение огромных лап, что следовало за испуганной поступью людей.
Из тьмы вынырнуло бледное лицо Кимбелин. Каким-то образом принцессе удалось сбежать из темницы. Каспар замер, растерянно уставившись на следующее лицо, что выглядывало из-за плеча девушки. Принц Тудвал. И в руке у него нож.
У Каспара отвисла челюсть. Он разглядел, что это за нож.
– Но это же… – начал он.
Проживи Каспар хоть тысячу лет, все равно не забыл бы этого магического клинка. Юноша взял его у лесничего в Иномирье, а Мамлюк, в свою очередь, отнял нож у него самого – Мамлюк, работорговец, что заставлял Урсулу похищать торра-альтанских медведей. Мамлюк тогда еще сказал, мол, отнесу нож своему господину.
