Ирвальд подтянул девушку к себе. Жесткая рука, что сжимала ее запястье, дрожала крупной дрожью. В дальнем конце комнаты на низком деревянном столе лежало тело Хардвина. Внутренности вырезаны, мясо с груди ободрано, обнажая ребра. В грудной полости блестело что-то золотое. На табуретках вокруг стола сидели три уродливые старухи.
Пол устилали волчьи шкуры, позади стола на копьях торчали семь волчьих голов. В углу съежился какой-то человек с паршивой, темно-коричневой дворнягой на цепочке. На правой руке у него не хватало нескольких пальцев, лицо было изуродовано многочисленными шрамами. Он со своей собакой, по всей видимости, сторожил пятерых прикованных к стене юношей, почти мальчиков, бледных и поникших.
Ирвальд щелкнул сторожу пальцами. Тот, хромая, заковылял к шкафу и достал оттуда заткнутую пробкой флягу. Старухи проворно вскочили и обступили Брид. Одна ухватила бедняжку за волосы, запрокидывая ей голову назад, другая двумя пальцами сжала ей нос, вынуждая открыть рот. По горлу заструилась горькая жидкость. Кто-то закутал обнаженное тело девушки в волчью шкуру.
Брид расплывающимся взором уставилась на шрамы, что покрывали лицо и грудь сторожа с собакой. До нее медленно начало доходить. Да ведь это же тот самый овиссиец, Палец, который похитил Пипа с Броком и так жестоко с ними обходился. Трог чуть не убил его, а после засады на Кимбелин овиссийца все сочли мертвым и выбросили из головы. Так же смутно девушка подумала, что, должно быть, Палец, как и тот тощий верзила, участвовал в заговоре Тапвелла. Но мысли не слушались и толком сосредоточиться, чтобы подумать, она не могла.
Опоили! Мир вокруг зашатался и куда-то поплыл. Даже ледяной ужас, пронизывающий всю эту комнату, не мог привести девушку в чувство. Не в силах даже держать голову прямо, Брид задыхалась. Хотя ритуальные и гадальные принадлежности сами по себе были достаточно зловещими, их одних не хватило бы, чтобы нагнать на нее такой холод. Нет, в зловонном воздухе комнаты нависло что-то совсем жуткое, убийственное, смертоносное. Однако Брид была уверена: ощущение это исходит не от кого-либо из людей, что собрались здесь.
В голове ее пронесся смутный вихрь разрозненных непонятных видений.
– Жизнь, – слабо пробормотала девушка. – Я жива и поклоняюсь славе Жизни.
Ирвальд склонился перед алтарем.
– Я принес великое подношение!
Брид уже почти ничего не видела, но чуяла присутствие тьмы. Но не холодное зло какого-нибудь давно забытого бога. Нет, Ирвальд поклонялся какому-то человеческому духу. Девушка улавливала одиночество, безмерную жалость и отвращение к себе – но вместе с ними могущество и честолюбие. Теперь она понимала, почему наследник замка не пожелал овладеть ею. Он слишком боялся чудовищной силы, обитающей в тайном чертоге, – а эта сила могла найти пленнице иное применение.
Меч! Меч Халя! Голова Брид тяжело ударилась о пол, взор померк. Но за долю секунды, уже падая, она успела разглядеть меч Халя в руке сира Ирвальда.
Голова ее свисала, в ушах шумело от прилива крови. Перед помутненным взглядом разыгрывалась совершенно нереальная сцена. Душераздирающий крик заставил Брид открыть глаза, вырвал из пелены наркотического сна.
– Нам нужны тела! – Ирвальд с силой ударил по алтарю. – Они нужны Ему!
– Дай ему дыханье жизни! Дай ему отведать Онда! – заклинали три ведьмы.
– Кощунственное это дело! – прорычал Палец, снимая оковы с ближнего паренька, слишком одурманенного, чтобы сопротивляться.
– Не заткнешься, будешь следующим! – рявкнул на него Ирвальд. – Как твой жадный дружок Всадник. А ну, делай что велено. Он должен получить жизнь. Энергия последнего предсмертного вздоха копится, – тут он показал на грудь Хардвина, – и придает Ему сил.
Брид отупело гадала, что он имеет в виду.
Голову мальчика оттянули назад, обнажая горло. Старухи провели маленький, неглубокий надрез, тщательно контролируя кровотечение. Несчастный извивался и вырывался, умирая мучительно медленно, старухи же все время держали его над грудью Хардвина, словно пытаясь направить предсмертное дыхание жертвы в тело мертвеца. Только вот зачем? Брид терялась в догадках. Да и соображать толком она сейчас все равно не могла. Голова кружилась, перед глазами плясали цветные пятна… Быстрее, быстрее, быстрее – и пленница вновь погрузилась в тихий мир снов без видений.
Раз или два за все это бесконечное время она пыталась открыть глаза, но отяжелевшие веки напоминали огромную решетку на воротах замка, к которой напрочь забыли прикрепить подъемный механизм. Брид втянула носом воздух – запах в комнате изменился. Она достаточно долго изучала пути природы, чтобы инстинктивно понимать: прошло немало часов. Казалось, сменилось даже время года. Где-то рядом толпились люди – она чуяла их страх.
Тяжелое одурение держало, не выпускало из цепких объятий. Мысли являлись лишь бессвязными обрывками. Пронзительный визг очередной жертвы Ирвальда вынудил девушку все же открыть глаза. В душе клубился смертельный холод. Проморгавшись, Брид наконец обрела ясность зрения.
На земле рядом с ее ногами вытянулись еще две пары ног: одни в роскошных дорогих сапогах, другие в сбитых и изношенных башмаках попроще. Пип! Разум девушки чуть прояснился, она быстрым взглядом окинула это преддверие ада. Из тех несчастных, что были прикованы к стене, когда Брид только попала сюда, не осталось никого, место их заняли новые жертвы, обреченные отдать жизнь неизвестному духу из Иномирья.
Яркая полоска металла приковала к себе ее взгляд. Древний рунный меч лежал на низком деревянном столе, по клинку его стекала кровь. В воздухе еще звенела голодная, алчная песнь смерти. Меч! Так, значит, он не привиделся Брид, он и в самом деле здесь. Сердце ее сковал ледяной страх.
– Теперь ее! – торжественно провозгласил кеолотианец.
Где же Халь? Где он? И почему ее разум более не отуманен зельем? Дабы в предсмертном дыхании было больше силы? Итак, настал ее час. Она станет следующей жертвой. Кто-то выплеснул на девушку ведро холодной воды, она ахнула и от неожиданности рванулась вперед.
Сторож, в котором Брид узнала Пальца, рывком поднял ее на ноги. Но стоять она не могла – занемевшие ступни пронзала резкая боль, тело сковывала мучительная слабость. Девушка рухнула на колени. Слабо сопротивляющуюся, ее поволокли к столу, исполнявшему роль алтаря.
Тело Хардвина уже начало гнить, от него исходило отвратительное зловоние. Разверзнутая грудная клетка выглядела так, точно ее опалило жаркое пламя. В глаза Брид ударил луч золотого света, и девушка невольно зажмурилась, сама не понимая, что же увидела. Несколько мгновений спустя глаза ее привыкли, и она сумела разглядеть маленькую золотую чашу, что покоилась в полости на груди Хардвина.
Небольшая золотая чаша, не шире ладони. По краю бежали ряды загадочных рун. Хотя Брид ни разу не видела ее прежде, но мгновенно узнала. Сколько раз Морригвэн описывала ей этот сосуд!
Чаша Онда! Она наделена способностью запасать и концентрировать Онд, дыхание жизни, эссенцию бытия и природной магии. Голова у Брид пошла кругом. Помнится, жрицы древности использовали чашу, дабы передавать силу чистого, сконцентрированного Онда тем или иным предметам. В чашу наливали воду и помешивали ее каким-нибудь могущественным талисманом, дабы вода вобрала в себя силу Онда. Следующий же предмет, что помещался туда, также обретал часть этой силы.
