У самых ног открывалась узкая лощина, скалистыми уступами прорезающая себе путь к самому дну ущелья. Пеший прошел бы по ней без труда, зато всадник – только очень искусный. Каспар, не раздумывая, направил пони туда.
Пеннард неохотно потянулся за ним.
– Эх, чуяло мое сердце, не надо нам сюда соваться.
Не обращая на него внимания, Каспар снова закричал, на сей раз вниз, в ущелье:
– Я принес вашего ребенка назад.
Он поднял над головой запеленатую крошку, но она так завопила, что он поспешно сунул ее снова в перевязь, боясь уронить. С трудом сглотнув, толкнул пони пятками, подгоняя к каменистой тропке. Животное заартачилось, дернуло головой. Каспар сильнее огрел его по бокам.
– Ничего с тобой не случится, – ободряюще произнес юноша.
На родине случалось ему спускаться по дорожкам и покруче этой, высота его ничуть не пугала. Краем глаза Каспар заметил, что Пеннард спешился и оставил коня наверху, явно предпочитая спускаться на своих двоих.
– Смелость – это одно, а безрассудство – совсем другое, – пробормотал под нос сын оружейника. – Вот уж не хотелось бы сверзиться с самой кручи.
– Ваш ребенок у меня! – продолжал время от времени выкрикивать Каспар.
Вокруг слышались шорохи торопливых ног, перестук осыпающихся мелких камешков, но видно так никого и не было. Каспар наморщил нос и втянул в себя воздух. Какой сладкий запах! Лаванда и розмарин.
Тропинка оказалась и впрямь крутой, приходилось всецело сосредоточиться на спуске. Юноша сдвинулся назад в седле, чтобы облегчить нагрузку на передние копыта косматого конька. Тихие шорохи вокруг не утихали, но Каспар по-прежнему никого не видел вплоть до того, как наконец оказался на дне ущелья.
Он резко натянул поводья. Прямо перед ним, откуда ни возьмись, вырос вдруг полукруг фигур. Такое впечатление, будто они просто материализовались из воздуха. Захлопав глазами от неожиданности, юноша почел за лучшее слезть с пони.
– О, силы небесные! Вот это да! – В голосе Пеннарда звучало больше благоговения, чем страха. Он растерянно и недоуменно глядел на часовых неведомой долины. – Прямо не верю, что эти неземные создания убили моего отца!
Не удостоив этот непосредственный возглас вниманием, одна из гибких фигур плавно скользнула вперед. Каспар ничего не мог с собой поделать, пожирая эти роскошные формы глазами. Женщина. И невероятно, умопомрачительно хороша. Серебристую массу спадавших на плечи пышных кудрей удерживал серебряный обруч. Широко расставленные глаза. Чуть заостренные уши. Незнакомка отличалась неестественной тонкостью, но в этой тонкости не было абсолютно ничего болезненного, слабого. Глаза ее тоже отливали серебром, а движения напомнили Каспару жимолость, колеблемую легким ветром. Сам воздух вокруг нее благоухал цветами. Торра-альтанцу в жизни не приходилось видеть такой красавицы!
Юноша с трудом перевел взгляд на остальных и обнаружил, что их с Пеннардом окружило около дюжины женщин, все как одна облаченные в зеленые обтягивающие брючки и корсажи, туго схватывающие тонкие талии. Обуви они не носили, и восхитительные узкие ступни и стройные лодыжки незнакомок были обнажены. У всех – та же бледная серебристая кожа и вьющиеся серебристые волосы. И все без исключения обладали непостижимой красотой, исполненной невероятного соблазна.
Каспар облизал вмиг пересохшие губы и тут обнаружил, что самым неучтивым образом пялится на высокую грудь предводительницы.
Медленно и аккуратно, чтобы не возбудить подозрений, торра-альтанец вынул малышку из перевязи и протянул незнакомке. Но та отшатнулась и предостерегающе вскинула руки.
– Зачем вы явились сюда? Отравить нас? Вы принесли в нашу долину черный металл! – обвиняюще заявила она и прицелилась в Пеннарда из лука.
Каспар, заядлый лучник, уже успел обратить внимание на необыкновенно легкие луки и короткие примитивные стрелы воительниц. Воистину, близко же они должны были подобраться к ним с Пеннардом, чтобы всадить эти стрелы перед копытами коней!
– Нет-нет, мы хотим всего лишь вернуть вашего ребенка и найти моего, – заверил он и краешками губ прошипел Пеннарду: – Ради всего святого, сними ты эти доспехи. Видно же, они этого не выносят.
– Снять доспехи? Совсем спятил? Да наверняка я до сих пор жив только благодаря им, – возразил тот. – Забыл разве? Ты разговариваешь с убийцами и похитительницами детей.
– Сними их! – приказала незнакомка.
Голос ее звучал певуче, почти дразняще – но в то же время в нем безошибочно ощущалась угроза. В голову Пеннарду было нацелено двенадцать луков. Сын оружейника поднял руки в знак того, что сдается, и поспешил разоблачиться.
– Приведите мать девочки! – велела предводительница хрупкой женщине справа от себя.
– Да, Изелла, – шелковым голоском отозвалась та и, повернувшись, заскользила по траве, точно гонимый ветром лист. В ожидании Каспар неловко переминался с ноги на ногу.
– Вот видишь, Пеннард, никакие это не великаны и не деревья, а просто очень красивые женщины.
– Мы не женщины, мы – охотницы Ясеня, – чопорно возразила прекрасная предводительница, но юноша уже не слушал.
– А кто сказал, что тут не водится еще и великанов? – пробурчал Пеннард.
Слова его подтвердились самым неожиданным образом. Хрупкая посланница возвратилась в сопровождении еще одной миниатюрной женщины и двух дюжин настоящих гигантов. Они приближались с устрашающей скоростью и в считанные секунды образовали внешнее кольцо стражи за спинами охотниц Ясеня.
Каспар потрясение уставился на исполинских мужчин со зверскими физиономиями – каждый достигал по меньшей мере семи футов роста, да и талией обладал соответствующей. На бычьих шеях перекатывались бугры мускулов. Как и у охотниц, волосы у гигантов были серебристые, а кожа очень бледная, словно подернутая инеем. По пояс обнаженные, с переливающимися литыми мышцами, они являли собой поистине устрашающее зрелище. Вот только тусклым глазам великанов недоставало живости и осмысленности, да и стоя в кругу, эти могучие здоровяки слегка покачивались на огромных босых ножищах, точно энергии у них не оставалось ни капли.
В тишине громко раздавалось учащенное дыхание Пеннарда. Каспар кое-как держал себя в руках, не выказывая признаков страха. Боялся он лишь за Изольду. Все внимание его было приковано к крошечной женщине. Ее платье плотно обтягивало грудь, талию и бедра, а ниже расходилось широкими, пышными складками. Юноша не мог бы сказать, зеленого оно цвета или же серебряного, потому что ткань меняла цвет с каждым шагом женщины. Пришитые по рукавам крошечные колокольчики наигрывали нежнейшие мелодии в такт движениям ее рук. Но на лице красавицы читалась такая тревога, что молодой воин сразу понял, кто она.
– Твое дитя у меня, – произнес он, протягивая ей малышку.
– Мое дитя? – недоверчиво повторила она. Из глаз ее катились огромные слезы. – Мое?
