– Да. – Голос ее звучал нежнее шелка. – А ты – моя добыча.
Изелла взъерошила ему волосы и толкнула обратно на постель, а сама уселась верхом ему на бедра, расстегивая лиф. Грудь ее оказалась большой, куда больше, чем можно было предположить с первого взгляда. Юноша вывернулся и оттолкнул соблазнительницу.
– Нет, – возразил он. – Ты прекрасна, но меня ты не завоюешь.
Что греха таить – искушение было велико. Но ведь совсем рядом, в отделанной мехом люльке мирно сопела Изольда. Каспару казалось – было бы предательством по отношению к матери крошки наслаждаться близостью с другой женщиной сейчас, так скоро после ее гибели. Где-то на задворках сознания звучал издевательский голос Халя – нельзя же, в самом деле, быть таким сентиментальным глупцом. Изелла прекрасна, обворожительна. Наверняка он отвергает предложение, которое делается раз в жизни. От властной манеры охотницы у Каспара захватывало дух. Но все же ответственность перед ребенком, память о Май и долг стража Некронда перевесили. Молодой воин отстранился.
Красавица с отвращением вскочила и с неожиданной в столь хрупком создании силой негодующе толкнула юношу на кровать.
– Ты выставил меня на посмешище! – вскричала она.
– Как? – изумился Каспар, силясь собрать остатки чувства собственного достоинства и поспешно хватая штаны.
– Все будут смеяться надо мной! Скажут, я не настоящая дочь Ясеня. И только подумать, я же сама вызвалась! Остальные сочли тебя отвратительным слабаком.
– Слабаком! – фыркнул молодой воин оскорбленно.
Правда, приходилось признать: статью он и впрямь изрядно уступал мужчинам этого племени.
К несказанному его удивлению, Изелла заплакала. Он робко обнял ее за плечи.
– Госпожа моя, даже если бы тебе и удалось меня соблазнить, я бы все равно не стал пускать в ход мою силу.
– Ха! – засмеялась она. – Вот голос того, кому не доводилось возлечь с женщиной из народа Ясеня. Мне сказали, для обычного человека поцелуй одной из нас превыше любого блаженства и за новые ласки ты сделаешь все, что я ни попрошу.
– Я повидал в жизни многое, но не видел никого прекраснее и обольстительнее тебя. И все равно это ничего не изменило бы. Даже попытайся я воспользоваться этой силой, у меня ничего бы не вышло. Это мне не по зубам.
Он беспокойно поднялся, глядя на Изеллу. Та рассеянно свесила ноги с кровати и тоскливо уставилась прямо в пол. Юноша торопливо накинул на нее плащ. Он мог не бояться, что решимость его ослабеет. Слишком уж прекрасна была дочь Ясеня, слишком потрясающа. Она пугала его, вгоняла в ступор.
– Знаешь, мне очень жалко вас, народ Ясеня, но я ничем не могу помочь. Придется вам справляться собственными силами.
Охотница смерила долгим оценивающим взглядом сперва его, а потом лук, который ему позволили оставить.
– Какое грубое оружие, – пренебрежительно сморщила носик она. – Ты странный человек. Тебя окружает атмосфера знания и власти, а одет ты, как простой крестьянин, и держишься так смиренно.
Она без малейшего усилия согнула тугой лук и погладила изгиб дерева.
– Остролист. Ну, разве кто делает луки из остролиста?
– Хорош для битвы, – ответил Каспар. – Это не охотничий лук, а боевой.
– Боево-ой? – протянула она. – Неужели ты воин? Каспар оскорбился.
– Поверь, мне хватило бы духу натянуть лук любого из ваших воинов.
Девушка расхохоталась так, точно он и понятия не имел, какую нелепицу сказал.
– Да ты себе пальцы бы тетивой отрезал.
– Очень сомневаюсь, но уж из своего лука я победил бы в стрельбе любого вашего воина. Изелла понимающе улыбнулась.
– Вот уж похвальба, так похвальба. Забавно было бы поглядеть.
Она вышла, высокомерно смеясь.
Каспар сел и подождал, что будет дальше. Но прошло много часов, а он все так и сидел, гадая, как же отсюда выбраться. Наконец к нему явился следующий гость. Пеннард. Сын оружейника был темен, как туча.
– Это моя сестра, моя родная сестра, говорю тебе, – бушевал он. – А она утверждает, что наш народ должен умереть. Эти убийцы заморочили ее, завладели ее рассудком. Будь ты таким великим колдуном, как они утверждают, ты бы сделал что-нибудь, чтобы вытащить нас отсюда! И где, крестьянин, украл ты такой могущественный талисман?
– Я ничего не крал, – холодно ответил Каспар.
– Не станешь же ты утверждать, будто оборванец вроде тебя владеет такой силой по праву?
– И почему только, когда я всего-то и хочу, что побыть один и подумать, ко мне являются все, кто ни попадя, и полагают, будто в полном праве орать на меня? – сердито поинтересовался юноша. – А теперь выматывайся и оставь меня в покое.
– Не могу. Они забрали собак и заперли меня здесь вместе с тобой. Сказали, я никогда не вернусь домой, если не уговорю тебя им помочь. Разве ты не можешь просто-напросто пустить в ход этот свой талисман, чем бы там он ни был, и вытащить нас отсюда? – хмуро спросил Пеннард. В голосе его зазвучала горечь. – Меня привела сюда благородная цель: найти сестру и отомстить за гибель отца. Ха! И вот какая-то кучка баб запирает меня в пещере, а моя же собственная собака – и та больше меня не слушается. Эх, надо мне было придерживаться своего плана. А что хуже всего, этак я пропущу возможность попасть к императрице. Через неделю-другую ветер переменится, и мне придется возвращаться к дяде, несолоно хлебавши.
Сын оружейника надулся и несколько минут сидел, глядя на свои руки, но потом любопытство все-таки пересилило, и он перестал хмуриться.
– Но все-таки: где ты украл свой талисман?
– Не крал я его! Сколько раз можно повторять! – прорычал Каспар.
– Но бродяга вроде тебя…
– Я не бродяга, – устало произнес юноша.
– Как знаешь, – пожал плечами Пеннард. – Я и сам почти что нищий бродяга, только пытаюсь все-таки выбиться в люди и сделать карьеру. Карьеру, которую, к слову сказать, ты со своим чертовым псом загубил на корню. Так хотя бы вытащи нас отсюда!
Каспар старался не обращать на навязчивого парня внимания, и тот в конце концов забился в угол, однако и там не оставлял торра-альтанца в покое. Потом вернулась Изелла, но, к вящему облегчению юноши, на сей раз привела с собой Придди и своего брата.
– Еда и вино, – сообщила она. – Вино очень, очень вкусное. Виноград в нашей долине растет отменный.
Слишком усталый, чтобы отказываться, Каспар с благодарностью взял у нее поднос и молча воздал должное и еде, и вину. Придди нянчилась с малышкой, а близнецы пристально наблюдали за пленником. Скоро голова у него отяжелела от сна.
– Что… что вы… со мной… сделали? – заплетающимся языком пробормотал он, оседая на пол.
