Мертвый.
Дикий шум публики грянул с тройной силой. Йомар поднял глаза, стирая с глаз кровь и пот, и увидел, что люди лезут на арену поверх барьеров. Неужто он выжил в схватке, только чтобы его разорвала на части озверевшая толпа? Против этого никакой клык саблезубого не поможет, а мышцы кричали от усталости. Йомар попытался подняться, но рухнул на колени.
Толпа хлынула и разомкнулась вокруг него, как волна. Его схватили многие руки, но в их прикосновении не было злобы, и в голосах тоже. Его подняли в воздух, на плечи. И посреди толпы мелькнуло знакомое лицо.
— Браво, браво, сын Йемосы! — кричал Киран Йарисс. — Слава твоя переживет века! В жизни не видел я такой смелости!
Улыбки на лицах, смех повсюду — и сквозь усталость Йомар наконец осознал правду. Люди были на его стороне — все это время! Громоподобная ярость не на него была направлена, но на его врагов. Теперь, когда он мог слушать, он разобрал гул слов «Заим» и «Йомар», распеваемых мощным хором.
— Мы пришли бы к тебе на помощь и раньше, но боялись зверя. — Киран протолкался сквозь толпу поближе к усталому Йомару, и державшие его на плечах снова поставили его на ноги. — Людей разозлило то, что было сделано с тобой — и с Гемалой тоже. Армия разделилась, половина солдат взбунтовалась. Многие отказываются стрелять в толпу, бушующую вокруг Йанувана, и некоторые даже подстрелили тех своих товарищей по оружию, которые этому приказу подчинились.
— Не верю, — пробормотал Йомар. Неужто это случилось наконец, и эти люди восстали все-таки против своего правителя? Невероятным усилием воли он собрался с мыслями. — Помогите этому человеку, — велел он. — Кажется, он ранен. И найдите кузнеца снять оковы с тех, на ком они еще есть. Это немереи, и нам понадобится их помощь.
— Но ты тоже ранен, — заметил Киран, показывая рукой.
Йомар посмотрел на кровоточащую руку.
— Царапина. Дай мне чем-нибудь ее перевязать — кусок твоего пояса, например, — и все будет в порядке. Сейчас нам надо в Йануван, я буду говорить с восставшими солдатами — и мне нужен меч! У Халазара есть еще в тюрьме мои люди и двое моих друзей. Ты не знаешь, что сталось с Лорелин, Киран?
Киран помрачнел.
— Ее послали в гарем рабыней царских жен. А твоего друга Дамиона — в храм, для жертвоприношения.
— Что?
Перевязывавший себе руку Йомар остановился.
— Вот потому отчасти народ и гневается — люди опасаются, что вернутся старые времена. Дамиону предстоит умереть на закате… Йомар! — Киран бежал, не успевая за широкими шагами Заима. — Лорелин может грозить опасность побольше. Толпа уже ломится в двери Йанувана. Если они ворвутся, Халазару придется удирать подземным ходом, оставив гарем!
— И что?
Йомар ни разу не сбился с шага и не оглянулся на бегущего рядом Кирана.
— Стражи должны будут последовать обычаю, чтобы охранить честь царя. Весь гарем будет перебит — в том числе рабыни.
Йомар не ответил. Усталость и рана были забыты. Расталкивая перед собой народ, он перешел на бег.
— Что там за шум? — спросила Лорелин, подходя к окну гарема.
Она была одета в коричневый балахон рабыни, шею перехватывал железный ошейник. Наложницы и жены царя, разряженные как птицы, посмотрели на нее.
— Вроде как голоса — сотни и сотни голосов, — сказала она. — Ничего не видно через эти дурацкие шторы. Как вы их открываете?
Одна из царских жен подошла к окну, где стояла Лорелин.
— Шторы всегда закрыты, чтобы только свет проходил внутрь. Нельзя, чтобы нас видели в окнах! Нас тогда накажут за нескромность.
Не говоря больше ни слова, Лорелин подняла руку и откинула штору прочь, открыв неприглушенный свет, вид на зубчатую стену Йанувана и мощеные дорожки внешнего двора. Зимбурийки заморгали, заговорили недовольно, прикрывая глаза ладонями, будто их слепил даже тихий свет раннего вечера.
Тут мальчишка лет десяти, с пухлым лицом, который валялся неподалеку на диване, сел и недовольно взглянул на Лорелин.
— Отойди от окна, рабыня! — велел он. — Тебя за это выпорют. А ты, Ара, — это женщине, стоявшей рядом с Лорелин, — ты показалась в окне, где тебя могли увидеть стражники! Ты, жена царя! И тебя следует наказать.
— Ты ему позволяешь так с собой разговаривать? — удивилась Лорелин, когда женщина съежилась и залилась слезами.
— Молчать! — сказал мальчишка. — Она должна делать, что ей говорят. Отойди от окна — немедленно!
— Слушаюсь, сын мой.
И она отодвинулась.
Лорелин вытаращила глаза.
— Это твой сын? Ты боишься своего дитяти?
— Он наследный принц, Йари. Его братья умерли, и выше его — только Халазар.
— Чушь! — фыркнула Лорелин. — Тебе должно быть стыдно. Взрослая женщина, а позволяет ребенку собой помыкать.
Густо подведенные глаза спустились под ее взглядом.
— Таков закон. Правят мужчины, сколько бы лет им ни было. Если мужчина умирает, главой дома становится его сын, будь он даже еще ребенком.
— Значит, закон дурацкий. И самое время его изменить. — Внимание Лорелин отвлекла суматоха во дворе, и она повернулась к окну. — Похоже, что там армия и дворцовая стража! — воскликнула она. — И дерутся они друг с другом! Но почему?
Принцесса Марьяна подошла к окну, посмотрела и показала рукой:
— Смотри!
Там сотни безоружных оборванцев бежали по двору, следуя за армией.
Лорелин испустила победный крик:
— Народ! Народ восстал! Понятно! Солдаты не захотели больше стрелять своих сограждан и восстали — вломились в крепость и теперь ищут Халазара!
Женщины завыли и запричитали. Лорелин обернулась к ним.
— Да не бойтесь вы! Никто вас в преступлениях Халазара не обвинит. Вас отпустят, не сомневайтесь, отпустят по домам. Ничего лучшего и быть не могло!
— Да нет! — выговорила одна из царских жен сквозь слезы. — Ты не понимаешь. Нам не жить, сама увидишь.
— Что ты несешь? — спросила Лорелин, но женщина лишь разразилась рыданиями, и многие подхватили ее вой.
У главного евнуха лицо стало пепельно-серым.
— У дворцовой стражи есть приказ на этот случай, — сказал Йегоси, запинаясь, но и он ничего добавлять не стал.
Пока шел бой внизу, вдруг отворилась дверь в дальней стене, и вошли двое вооруженных стражников. Один держал меч наголо, а другой нес большую флягу, которую поставил на стол.
— Все кончено, и вам предстоит выполнить последний долг, — сказал первый стражник.
— Царь убит? — пронзительно крикнула одна из жен царя.
— Нет, он жив, но ему необходимо бежать из дворца, и Йари с ним. Взять с собой вас всех мы не можем. И вы должны умереть, чтобы не опозорить царя, став добычей других мужчин. Рабы тоже умрут, — добавил он, глянув на Марьяну и Лорелин и на стоящего за ними Йегоси. — Все обитатели гарема должны принять яд. Будьте смелы и умрите с честью за вашего царя, служа ему до последнего вздоха.
