Она снова повернулась к столу. Как только девушка вышла, а женщина отвернулась, Аурон мигом обратился в человека и остался стоять, пока женщина снова не повернулась к нему с обрезками мяса в руке. У нее глаза полезли на лоб, и кусочки мяса упали на пол.
— Ох! — выдохнула она. — Вы-то откуда взялись? Как вы меня напугали!
— Не бойтесь, — ответил он с улыбкой, протягивая руки успокаивающим жестом. — Я просто ищу одну девушку, ее зовут Эйлия.
Она посмотрела недоуменно и слепо настороженно.
— Не знаю никакой Эйлии. Боюсь, вы не туда пришли.
— Я уверен, что она здесь была. Шарф вашей дочери…
— Шарф как шарф, я его сделала из нижней юбки одной молодой дамы…
— Дамы?
— Ну, это я про себя ее так называю, хотя она была бедной и вроде бы простой. Но хорошая была девушка, с добрым сердцем. Где она такую ткань достала, я не знаю. Лиа ее звали.
Лиа. Звезда. У Аурона часто заколотилось сердце. Он заглянул в зал. Теперь, человеческими глазами, он увидел, что шарф того же теплого абрикосового цвета, что и хитон, который был на Эйлии, когда Аурон ее в последний раз видел. У собачьих глаз цветное зрение не очень развито и таких тонких оттенков не различает.
— Вы говорите «была», «звали». Что с ней сталось? — спросил он настойчиво.
Женщина отвела глаза.
— Мы не знаем. Жрецы царя-дракона призвали к жертвоприношению, и моя Май себя предложила. Лиа пошла с нею, чтобы ее поддержать. Драконий народ потом Май отпустил, а Лиа больше не вернулась. Вот все, что я знаю. Даже и говорить не хочется — очень я за нее тревожусь.
— Я тоже, — сказал он хрипло.
Она посмотрела на него и протянула руку.
— Вообще-то меня зовут Маг. Это мой дом, и любой друг Лиа — здесь желанный гость. С нами уже живет один ее спутник.
— Спутник?
— Небольшое такое создание, ее зверушка. — Маг через открытое окно показала во двор. — Вы вряд ли таких видели. Это амбисфена из джунглей.
Аурон посмотрел. Действительно, таких существ он еще не видел: не млекопитающее, не рептилия, не птица; двуногое тело с головой на каждом конце. Казалось невозможным, чтобы в природе существовала такая диковина, но он действительно ничего подобного не видел ни в каком списке творений архонов. Животное скорчилось в углу, большой головой поедая лист салата, а головой поменьше вертя из стороны в сторону. На часах стоит, подумал он. Очевидно, задняя голова еще служит и для обмана врага — как темные пятна у некоторых рыб на хвосте, чтобы большие рыбы нападали на добычу не с того конца.
— Таких робких тварей, как амбисфены, больше нет, — сказала Маг. — Их даже мало кто видел, потому что они при виде человека сразу убегают — так мне говорили. Этот вот привязался к Лиа — почему, не знаю. Наверное, догадался, что у нее сердце доброе. Я его держу у себя и кормлю ради Лиа, чтобы отплатить за ее доброту ко мне и к Май.
Аурон, вспомнив, как ласково она с ним говорила, когда он был собакой, не сомневался, что она бы это в любом случае сделала. Он осторожно подошел к амбисфене. Та уронила лист и задрожала.
— Нет-нет, я ничего плохого тебе не сделаю, — сказал Аурон, устанавливая мысленный контакт. И присел, чтобы стать меньше и не казаться таким страшным. — Я только хочу тебя спросить про девушку, про Лиа.
— Мы не знаем, мы не знаем! — заверещал зверек. Импульсы его мыслей летели с пугающей скоростью.
— Ну не надо, я же тебя ни в чем не обвиняю.
— Вы его понимаете? — с удивлением спросила Маг.
Он кивнул.
— Я ее друг, — продолжал он говорить. — Прошу тебя, скажи, где вы встретились с Лиа?
— В джунглях, — ответила передняя голова. — В самой-самой чаще джунглей. За нами гнался многоголов.
— Гидра? — догадался Аурой.
— Да, да! Мы думали, мы погибли. Но она пришла, добрая дама, вышла из деревьев.
— В джунглях? — воскликнула Маг, когда Аурон ей перевел.
— Она спасла нас — показала большое страшное чудовище, и многоголов испугался. А потом чудовище исчезло. Она волшебница, немерейка она.
— Что еще ты можешь мне о ней рассказать? — спросил Аурон.
— Она не такая была с виду. Худее, и волосы длинные. Глаза сиреневые, волосы светлые — как свет от лампы. Она потом изменила свой вид, волшебством, когда мы вошли в город.
У Аурона сердце подпрыгнуло.
— Это она!
Радость расцвела в нем и тут же увяла, снова сменившись ужасом. Эйлия здесь, в городе, но она пошла на встречу с врагом и не вернулась. Что же с нею сталось?
Эйлия шла по незнакомой местности, посеревшей от засухи: тропа, вьющаяся по холмам, была покрыта высохшими травами и мертвыми колючими кустами, под небом, выцветшим, как кость на солнцепеке. У входа в пещеру на позолоченном солнцем склоне ближайшего холма столпились люди в простых пыльных одеждах. В руках у них были палки, камни и серпы, которыми они размахивали, как мечами, и кричали в страхе и злобе:
— Убьем его, убьем! Убьем чудовище!
Эйлия из любопытства сошла с тропы и поднялась на склон, к темной пещере. Там что-то шевелилось…
— Я его вижу! — пронзительно закричала позади женщина в шали. — Берегись!
Она метнула камень величиной с кулак, и ее спутники взвыли, потрясая оружием. Не обращая на них внимания, Эйлия подошла и заглянула в темный вход, но тут же отпрянула, потрясенная увиденным.
— Уйди! — крикнул ей какой-то мужчина. — Это чудовище — чудовище!
— Нет! — крикнула в ответ Эйлия. — Вы все с ума сошли? Это дитя!
У задней стенки пещеры сжался мальчик, худой и бледный, длинные волосы его перепутались и слиплись от грязи. Эйлия присел а к нему и протянула руки, но он не шевельнулся.
— Мальчик, не бойся! — сказала она тихо, поднимаясь и подходя ближе, пригибаясь под низким сводом пещеры. Он задрожал, но не стал ни бросаться на нее, ни убегать. Глаза его были закрыты. Снова присев, она взяла его на руки, ощутила, как напряглось маленькое тельце.
— Оставьте его в покое, — велела она сельчанам, которые столпились у входа, заслоняя свет.
Она посмотрела на лежащего у нее на руках ребенка: несмотря на бледность и худобу, на заляпанное грязью лицо, он был красив утонченной красотой. Тут он пошевелился, и глаза у него открылись. Эйлия увидела, что это нечеловеческие глаза, золотистые глаза рептилии, и когда он открыл рот, сверкнули клыки.
— Чудовище! — взвыла в ужасе и отвращении женщина в шали. Стоящий за ней мужчина занес серп для удара. Эйлия с криком выпустила мальчика, закрывая его руками от серпа, — и проснулась.
Золотой день струился в занавешенное окно. Все это был только сон. Но она все равно ощущала присутствие Мандрагора — близко, как будто он с ней в одной комнате. И вдруг она поняла, что сейчас произошло. Ей явился кошмар, явно повторяющийся, его раннего детства в Зимбуре. Он временно вернул разум Мандрагора в детство, и спящий испустил ментальный вопль, который дошел до ее спящего разума и вызвал отклик, вернувшийся в его сон. Теперь он тоже проснулся и ощутил ее присутствие, и Эйлии на миг стало приятно, что она, в свою очередь, сумела показать ему, как он уязвим. Теперь он в обороне. Каков же будет его следующий ход?
