— Что случилось, Эйлия? — спросил он, протягивая ей руку. — Ты упала?
Она покачала головой и вылезла, облепленная мокрыми юбками. Йомар, подойдя с остальными, стал отчитывать ее за самовольный уход, но девушка сразу перебила его:
— Мы все должны омыться в этом бассейне.
— Шутишь? — Йомар несколько сдал под уверенным напором ее слов. — Тут все может быть, от пиявок до водяных змей…
— А по мне, вода достаточно прозрачна, Йомар, — сказал Дамион, глядя в бассейн.
— Дна все равно не видно, — недоверчиво сказал Йомар. — С виду глубоко. Я туда не полезу.
— Я бы на твоем месте полез, — сказал Дамион, который сейчас был от него с подветренной стороны.
Мохарец глянул на грязь и кровь, покрывающие его одежду и кожу, и пожал плечами:
— Само отвалится.
Ана и Лорелин осматривали развалины. Головы каменных драконов были вымазаны чем-то, напоминающим засохшую кровь, и корочки отслаивались от челюстей и шей. Метелка поднялась на задние лапы, обнюхать.
— Здесь были антропофаги, — заключила Ана. — Из этих старых статуй они сделали идолов. Похоже, что они приносят им жертвы.
— Но ведь не антропофаги их построили? — спросил Дамион, подходя и ней и к Лорелин.
— Нет, — ответила Эйлия. — Эти драконы были стражами храма. Им полагалось иметь устрашающий вид и напоминать приходящим о святости места. Чтобы войти сюда, надо было сначала победить все свои страхи.
Ана кивнула:
— Да, это был храм очищения. Он был посвящен Тринолоанану, небесному Царю Драконов. Такие храмы всегда строились вокруг пруда или возле озер или рек, потому что истинные драконы воду любят.
Есть два вида драконов: огнедраконы, носители зла, и другие — не злобные чудовища, но духовные создания, как боги или феи. Их называют лоананы, то есть «Владыки Ветра и Воды», потому что им повиновались силы неба, воды и ветра. Они могли насылать дождь или заставить вздувшуюся реку войти в берега. И это не были еще все их силы. Небесные драконы могли менять по желанию свой облик, превращаться в кого хотят — в птицу, в зверя, в человека.
— В нечто подобное верят каанцы, — вспомнил Дамион.
— Они узнали это от элеев. Каанские императоры заявляли, что лоананы в образе человека сочетались союзами с их предками, а императоры прежних дней умели принимать облик дракона.
— Но зачем антропофагам поклоняться этим драконам? — спросила Лорелин.
— Возможно, они считают, что это изображения Модриана-Валдура в облике дракона. А быть может, они все еще боятся Тринолоанана и приносят жертвы, чтобы смирить его гнев за свое вторжение. Так что не приходится удивляться их нападению — мы слишком приблизились к их святилищу.
— Так не стоит ли нам покинуть это место? — спросил Дамион.
Ана покачала головой:
— Они не посмеют вернуться.
Эйлия подошла к каменному берегу бассейна.
— Это бассейн очищения.
— Совершенно верно, — подтвердила Ана.
— В прежние времена, когда паломники шли со всего мира, чтобы увидеть Камень, им следовало сперва приготовиться, — объяснила Эйлия своим спутникам. — Велессан говорит, что в горах этих есть три уровня. Сначала надо омыться в воде этого бассейна храма Дракона — это ритуал очищения. После выхода паломнику давали зеленую мантию, и он шел на следующий Уровень — так называемый Уровень Зверей. Он находится на полпути в гору. К приходу туда человек должен был подчинить себе звериную сторону своей натуры, и если это у него получалось, немерейский мудрец давал ему красную мантию и разрешал идти дальше, на Уровень Людей. Там надо было научиться владеть своим разумом — управлять чувствами и так далее. И если у тебя все это получалось, тебе давали белую мантию и разрешали идти в Святой город и лицезреть Камень. У некоторых паломников на подъем в гору уходили недели, у других — годы. Нужна была духовная готовность.
Йомар громким фырканьем высказал свою точку зрения на пилигримов и их процедуру подъема.
— Я уж точно не буду столько мешкать, могу вас заверить. И плавать я тоже не собираюсь.
Дамион вдруг внимательно уставился на воду:
— Вон там! Что-то там шевелится!
— А что я говорил? — Йомар перегнулся через парапет. — Где? Я не вижу…
Дамион подтолкнул его сзади, и Йомар с шумным всплеском бухнулся в воду.
— Ах ты… — можно было разобрать, когда он всплыл, а остальное потерялось за шумным отплевыванием.
— Будешь знать, как пинать меня в лодыжку, — объяснил Дамион. — Как вода?
— Пиявок полно. Прыгай давай.
— Ладно, Йо. Ты не обиделся?
Йомар подплыл к краю, ухватился за него одной рукой, а другую протянул вверх.
— Нет. Помоги вылезти.
— Ага, как же. На такой старый фокус я не попадусь.
Йомар широко оскалил белые зубы.
— Припоминаю вроде бы, что поп должен помогать всем, кто попросит. Так что давай руку, ваше преподобие.
Дамион вздохнул, протянул ему руку и очутился в бассейне.
— Дети, дети! — квохтала Ана.
Вода ощущалась на коже прохладой и гладкостью серебра. Дамион поплыл длинными медленными толчками, плавные круги, колышущие облака, разошлись от него по воде. Будто плывешь прямо по небу. Неизъяснимое спокойствие снизошло на него — скорее даже какая-то всепоглощающая радость. Он был одновременно и умиротворен, и очищен от грехов.
— Ну-ка, девушки, вперед! — позвал он радостно. — Последняя курица жмурится!
Обе девушки засмеялись и прыгнули одновременно. Они обрызгали мужчин, которые стали платить им тем же, и через миг закипела водяная битва. Сторон в ней не было: каждый брызгал на всех без разбора со смехом и визгом.
Ана не присоединилась к этой игре, а только наклонилась омочить лицо и руки, а потом села на камень разрушенного храма, давая отдых ноющим ногам.
— Как ты переменилась!
Голос раздался сзади. Она не изменила положения, не выдала удивления и не повернула головы, когда из-за статуи дракона вышел высокий мужчина в плаще и встал перед нею. Мандрагор смотрел на нее сверху вниз, в смертельно-бледном лице ярко сверкали золотые глаза. Молодежь плескалась в бассейне, ни на что не обращая внимания.
— Как и ты, — спокойно ответила она.
— Не так, как ты. Ты посмотри на себя! Старая, слабая, высохшая, как осенний лист! Как ты это терпишь? Подумать только, кем ты была раньше!
Нотка печали слышалась в этих словах.
— Достигая определенного возраста, — спокойно стала объяснять Ана, — начинаешь понимать, что тело есть всего лишь обуза. Я бы с удовольствием оставила ее и доверила бремя жизни другим.
